Он стукнул кулаком по столешнице. Звякнули в тарелках вилки. — И если кто-то попытается… Ну, хотя бы только замыслит… Мы того порвём на куски к едрёной фене! Он слишком сильно подался вперёд и потому вдруг увидел содержимое эмалированной кружки Китайгородцева. — Ты что же это! — опешил Богданов, неприятно удивлённый нечаянно сделанным им открытием. — Ты не пил, что ли? — Я на работе не пью, — развел руками Анатолий. — Вы уж извините. ⁂ — Брат у нее — ужасный, — сказала Рита. — Просто мерзкий тип. Она только пять минут назад пришла от подружки и сидела сейчас в кресле перед своим телохранителем: поза расслабленная, глаза блестят, щеки пунцовые. Анатолий понял, что там, в хозяйском особняке, девчонки баловались не одним только чаем… — А что такое с братом? — спросил Китайгородцев, обозначая лишь дежурный и неискренний интерес к ее словам. На самом деле братец Анютки его интересовал по-настоящему. В тех бумагах, которые ему еще в Москве дал почитать Хамза, Роман Тапаев характеризовался как наркоман. — Наглец, — кратко описала родственника своей подруги Рита. — Вошел к нам в комнату, сел напротив меня, ноги положил на журнальный столик. Мне показалось, что он был пьян. — Почему? — Не знаю, — она пожала плечами. «Наркотическое опьянение? Вполне возможно. Просто ей никогда прежде не доводилось встречаться с подобным, и она не обратила внимание на симптомы — только на общее состояние…» — Мы ушли, — сказала Рита. — А он даже не шелохнулся. Наверное, заснул. — Что говорит Аня? — О чём? — Не о «чём», а о «ком»… О своем брате она что говорит? — Ничего. Кажется, собственный братец — это неприятная тема для нее. — В доме много людей? — Нет. Там вообще пустынно. Даже не по себе немного. Дом большой, а никого нет. Я видела только двоих парней. — Охрана? — Наверное. — А как вам Анин папа? — Никак. — То есть? — вопросительно приподнял бровь Китайгородцев. — Я не видела его. — Но он был в доме? — Я так поняла, что — да. Но за весь день не появился ни разу. ⁂ Ночью за окном залаяли собаки. Анатолий, не зажигая света, приблизился к окну. И увидел, что к дому подъехал легковой автомобиль. Свет фар упирался в ослепительно белые сугробы. Первым из машины вышел Богданов. Китайгородцев узнал его по светлой дубленке и неловкой походке человека, всей остальной обуви предпочитающего валенки. Потом из машины вышла женщина. И еще один мужчина — тот, который вел машину. Из багажника достали сумки. Телохранитель понял, что гости Тапаева начали прибывать… Вошли в дом. Неясный шум, приглушенные голоса. И только через полчаса всё стихло. В окно Анатолий видел, как уходил из дома Андрей Ильич. Скрипел снег. Полная луна заливала всё вокруг неживым, призрачным светом. Залаяли, но вскоре смолкли собаки. И снова наступила тишина. …Утром Китайгородцев столкнулся со вновь прибывшими в коридоре первого этажа. Мужчина и женщина. Похоже, что супруги. Вежливо с ними поздоровался. Они ответили ему — но скованно, как будто пребывали в напряжении. Или он лично был им несимпатичен. Его это удивило — но вида не подал. Рита ушла к подруге. Приблизительно через час появился Богданов. Увидел Анатолия, хмыкнул, поинтересовался: — Как служба? — Нормально. — Ну, давай, бди, — напутствовал его Андрей Ильич. Прибывшая ночью женщина ушла с ним. Мужчина остался. Вышел к своей машине, поднял капот и стал возиться над ним, не обращая внимания на мороз. Номера у машины были не местные, как отметил про себя Китайгородцев. Парень из охраны принес завтрак: для Анатолия и для того мужчины, который приехал на машине. Пока парень выставлял на стол завтрак, телохранитель успел кое о чем его расспросить. — Ты из охраны? — Да. — Слушай, собаки спать мешают. — Мы привыкли. — Давно вы собак держите? — С прошлого года. — А раньше без них обходились? — Да. — Что такого случилось, что пришлось их завести? — Нашего одного убили. — Кого? — Охранника. — Кто? — Я не знаю. Не нашли. — Здесь убили? На территории? — Да. — В прошлом году? — Да. — Понятно. Когда парень ушел, Китайгородцев неспешно позавтракал, думая о своём. Из состояния задумчивости его вывел шум — это пришли девочки. Он слышал их голоса и голос того мужчины, что оставался в доме. По некоторым репликам догадался: мужчина — родственник Тапаева. Ехали ночью… Города еще не видели… А хотелось бы посмотреть… Не покажет ли Аня? Ехать можно прямо сейчас — вот она, машина… И Риту возьмем, конечно! Пришлось выйти на сцену и Анатолию. В город Риту без сопровождения он бы не отпустил. — Мы едем, — сказала она ему. Подразумевалось, что Китайгородцев должен их сопровождать. В голосе Риты улавливались хозяйские интонации — у нее же есть свой телохранитель! Кажется, это возвышало её в собственных глазах. Через пять минут они выехали. У въездных ворот не было никого, но они открылись автоматически. Глазок телекамеры проследил за тем, как они покинули территорию тапаевского поместья, и ворота закрылись. — Тетя Люда похудела, — вздохнула Аня. — Да уж, здоровья у нее не прибавляется, — произнёс её родственник с неожиданной для Анатолия желчью в голосе. Аня отчего-то смутилась, посмотрела на дорогу и сказала тихим голосом: