— Пачка с чаем? — Да. — Большая? — Нет. — Фабричная упаковка? — Да. — Как он назывался? Вспомните! — Чай зелёный байховый. — Откуда он взялся? Вы его купили? — Нет. — А кто купил? — Михаил. — Вы точно знаете, что Михаил? — Я думаю, что Михаил. — Вы лично распечатывали пачку? — Не помню. — Вспоминайте! — Мне кажется — нет. — Из-за чего вы заподозрили, что с чаем что-то не так? Потому что пачка открыта? Или другая причина? — Другая. — Назовите её! — Крепко сплю. — Вряд ли только эта причина, — сказал Потёмкин. — Что-то было ещё. То, что вас заставило задуматься. — Хамза! — Что — Хамза? Конкретнее! — Хамза заснул. — Вы сопоставили. Решили, что это из-за чая. Что дальше? Что вы предприняли? — Чай — нет. — Перестали пить чай? — Да. — Ещё что вы предприняли? — Не есть. — Вы перестали принимать пищу? — Перестал. — Совсем ничего не ели? — Яйца. — Яйца — ели? — Да. — Почему? — Скорлупа. Скорлупа. Это надо было понять. Потёмкин потер виски. — Вы ели скорлупу? — Нет. Скорлупа. Надо понять. — Не опасно, — сказал Китайгородцев. Скорлупа — это не опасно. — Разбить только, — добавил Китайгородцев. Разбить — это нарушить! — Вы ели яйца, у которых не нарушена скорлупа! — осенило Потёмкина. — Да. — И туда нельзя подмешать снотворное! — Да. — Вы подозреваете, что в вашу пищу подмешивают снотворное? — Да. — Кто? — Михаил. — Зачем? — Чтобы я спал. — Ночью спали? Или днём? — Ночью. — А что такое происходит ночью? Отвечайте! — Ночью приходит генерал. * * * Ночь прошла, будто её и не было. Яркое солнце за окном, верный признак морозного утра. Китайгородцев выглянул на улицу. По скрипучему белому снегу шли прохожие, выдыхая белёсый пар. Ватага ребятишек продиралась прямиком через сугробы, игнорируя протоптанные тропинки. Радовались первому большому снегу, как неразумные щенки. Дорогу за ночь успели расчистить. И площадку перед гостиницей расчистили тоже. На этой площадке стоял легковой автомобиль. «Ауди».