— Это за деревней. Мы с ним ездили когда-то. — Один поехал? Или с кем-то? — Один. — А может, и не на рыбалку вовсе? — Этого не знаю. Но снасти взял. Китайгородцев, разговаривая с женщиной, уже успел увидеть: в штору, закрывающую окно, воткнуты разновеликие рыболовецкие крючки. Так что про рыбалку — это может быть вполне правдиво. — За деревней — где искать? — спросил Китайгородцев. — Что за место? Что там такого есть приметного? — Дядя Стёпа покажет. — Кто? — Спросите дядю Стёпу. Его там знают. Он в курсе должен быть. * * * В Борщёвку Китайгородцев приехал уже затемно. Спросил у идущего по дороге длинного, как жердь, мужика, где искать дядю Стёпу. — Я и есть, — сказал мужик. Ну, правильно, длинный он. Видимо, читывали в Борщёвке стихи Сергея Михалкова. — Вы по рыбалке, говорят, специалист? — издалека зашёл Китайгородцев. — Рано ишшо рыбалить, — веско сказал дядя Стёпа. — Лёд не встал путём. — А летом рыбалите тоже? — ввернул только что услышанное словечко Китайгородцев. — И летом. Летом — красота! — Мне Глеб рассказывал, — мечтательно произнёс Китайгородцев. — Лисицын Глеб — помните такого? Темно было, а всё равно Китайгородцев увидел, как взволновался дядя Стёпа. — Он в прошлую весну приезжал к вам, — проявил осведомленность Китайгородцев. Дядя Стёпа ничего не отвечал. Будто воды в рот набрал. — Так я по этому самому вопросу, — сказал Китайгородцев. — Про тот его приезд буду с вами говорить. — Вы из милиции? — хриплым голосом спросил дядя Степа. — Совершенно верно. — Удостоверение покажьте! Отступать было нельзя. Китайгородцев извлёк из кармана удостоверение сотрудника частного охранного предприятия и, не выпуская из своих рук, продемонстрировал собеседнику. Издалека. В темноте не очень-то и разберёшь, что такое там написано. Но фотография видна, и печать на месте. Дядя Стёпа совсем расстроился. — Где рыбачил Глеб? — спросил Китайгородцев. — Там, — дядя Стёпа указал рукой куда-то в темноту. — Где завсегдась. — Посмотрим? — предложил Китайгородцев. — Машиной можем не проехать. Снег потому что. — А пешком далеко? — Километра два, наверное. — Пройдёмся! — решительно сказал Китайгородцев. Дядя Стёпа не посмел перечить. Снег пока был не глубокий, но прогулка оказалась не из лёгких. Темно, дорога скверная, продвигались медленно. Да и дядя Стёпа не спешил, шёл неохотно, будто впереди маячил эшафот. — Так что тут было-то в тот раз? — спросил Китайгородцев доброжелательным тоном многоопытного исповедника. — Ничего. Я был не при делах. — Это как? — Во мне не понуждались. Сами рыбалили, в обчем. — А раньше Глеб в компанию вас брал? — Было, чтоб вместе рыбалили, — подтвердил дядя Стёпа. — Чем объяснил в тот раз, что будет без вас? — Ничем. Сами с усами. А у меня своих делов полно. Так что я отдельно, и они отдельно. — Они — это кто? — Братья. — Какие братья? — насторожился Китайгородцев. — Их сколько было, этих рыбаков? — Двое. Брательники они. Глеб и Стас. — Вы их обоих знаете? — Видал, — коротко ответил дядя Стёпа. — Они вместе приехали? — Поврозь. Глеб сначала, потом этот, из Москвы, на своей машине. — Что за машина была? — Импортная. Вся блестит такая. У «Бентли» Стаса Лисицына цвет был — «серебристый металлик». — Стас один приехал? — уточнил Китайгородцев. — Ага. — А Глеб был на своей машине? — спросил Китайгородцев. Он ничего особенного не имел ввиду и следующим вопросом предполагал установить, наконец, какая у этого Глеба машина, но с дядей Стёпой вдруг случилось странное. — Для сохранения! — пробормотал он. — Токмо для его! Получилось как-то невпопад. Китайгородцев ничего не понял. — Я про машину спрашиваю! — повторил он. — Я же верну! — клятвенно заверил дядя Стёпа. — Мне оно зачем? — А где машина? — повторно за последние три минуты насторожился Китайгородцев. — У меня, — горько признался провожатый. — Я выдам. Добровольно. Я и не пользовался вовсе. Так, по округе тока покатался. — У вас машина? С того дня? — Ну! — Баранки гну! — изобразил сердитость Китайгородцев. — Рассказывай, как в тот день было!