Лисицын закивал часто-часто, будто другого он и не ожидал. Задумался. Взгляд его блуждал, ни за что не цепляясь, пока не наткнулся на мрачный, тёмного кирпича, дом. — Вообще тут много странностей случается, в этом доме, — вдруг сказал Лисицын. — Непростой, в смысле, дом. Нехороший. * * * Часа в два дня Китайгородцева пригласили отобедать. Про обед — это он не сразу понял. За ним пришёл один из охранников Лисицына и произнес уже слышанное: — Хозяин ждет! Китайгородцев заковылял за охранником, опираясь на палку. Поднялись на второй этаж. Охранник распахнул двери, ведущие в анфиладу комнат, пошёл вперед, не оборачиваясь. Китайгородцев едва успевал за ним. Прошли через несколько залов, в третьем или четвёртом по счёту был накрыт стол: белоснежная скатерть, столовый сервиз, серебряные приборы. За столом трое: Наталья Андреевна в неизменном чёрном платье, Михаил и Станислав Лисицын. — Садись, отобедай с нами, — сказал Лисицын, обращаясь к Китайгородцеву. — Дай-ка ему стул, — это уже своему охраннику. Лисицын был подчёркнуто любезен. Наталья Андреевна мрачна и неприветлива. И Михаил сосредоточен и хмур. Китайгородцев заподозрил, что мысль пригласить его за общий стол пришла в голову Лисицыну, а остальные двое членов семьи не то что были не в восторге, а противились до последнего, и даже сейчас они против, судя по выражениям лиц. Китайгородцев осторожно опустился на приставленный охранником стул. Второй охранник Лисицына, выполнявший роль официанта, тотчас поставил перед ним на стол чистую тарелку и налил в бокал вина. — Ты присоединяйся, — сказал Китайгородцеву Лисицын. — У нас тут по-простому. Бери, что видишь, — он жестом хлебосольного хозяина обвёл рукой стол. Сам он тут же выпил рюмку водки — по-гусарски лихо запрокинув голову. Наталья Андреевна с прямой, как доска, спиной сидела молча, разглядывая свою полупустую тарелку. Напряжение было разлито в воздухе. Китайгородцев с удовольствием ретировался бы куда подальше, но это невозможно — предлога не было. — Конечно, всем этим надо заниматься, — сказал Лисицын, явно продолжая ранее начатый разговор. Ему не ответили. Он демонстративно этого не заметил. — Даже такие элементарные вещи, как наружное освещение, — продолжал Лисицын. — Ни одного фонаря вокруг! Чёрт ногу сломит! Он обвел присутствующих взглядом. — Я закажу проект, — объявил он. — Какой-нибудь фирме, которая занимается установкой фонарей. Разработают проект, всё привезут, сами установят. Будет светло. Спокойнее мне как-то. — А что тут освещать? — сухо осведомилась Наталья Андреевна. — Лес? — Дом! — с готовностью отозвался Лисицын и посмотрел на мать уверенным взглядом человека, готового идти до конца. — Нам ни к чему эта иллюминация, — с прежней сухостью сообщила Наталья Андреевна. — Очень даже к чему! При ярком свете перестанут вокруг дома тут бродить всякие… По ночам… Людей пугать… Лисицын смотрел на мать с вызовом. Она никак не отреагировала. Лисицын ещё выпил водки. Он, кажется, накачивался спиртным, пытаясь придать себе решимости. — Здесь вчера видели человека, — сказал Лисицын. — Прямо под окнами. Кто такой? Он требовательно посмотрел на своих домочадцев. Оба промолчали, будто и не было вопроса. — Здесь — вчера — был — человек, — раздельно произнес Лисицын, на каждом новом слове повышая голос. — Кто?! — О чём ты говоришь? — непонимающе посмотрела на сына Наталья Андреевна. — Вчера к дому пришел человек, — сказал Лисицын. — Это было поздним вечером, почти что ночью. Он подошёл к окну той комнаты, в которой живёт вот он, — ткнул пальцем в направлении Китайгородцева, — и некоторое время там, под окном, стоял. Наталья Андреевна повернула голову и вид у неё был такой озадаченный, будто она только что обнаружила присутствие Китайгородцева за столом. — Вы видели здесь посторонних? — спросила она удивлённо. — Почему не поставили меня в известность? — Я? Видел? — пробормотал растерявшийся Китайгородцев. — Кого? Он вопросительно посмотрел на Лисицына, не понимая, что тут происходит. Лисицын тоже, похоже, растерялся. — Простите, я ничего не понимаю, — сказал Китайгородцев. Судя по его виду, чувствовал он себя неловко. Занервничал и не знал, куда деть руки. — Ты мне сказал, что здесь кто-то был, — напомнил Лисицын. — Я? — ещё больше удивился Китайгородцев. В семье разлад, все ссорятся, а он мало того, что оказался невольным свидетелем сложных взаимоотношений этих людей, так ещё помимо своей воли втягивается в конфликт — и непонятно, для чего всё это делается. — Ты чудить надумал? — осведомился Лисицын. — К чему этот спектакль? Ты мне сказал сегодня утром, что здесь был человек! Китайгородцев молчал, не зная, что сказать на это. — Стас! — вмешался Михаил. — Я не знаю, о чём ты говоришь… — И к тебе у меня есть вопросы! — оборвал его Лисицын. — Охранник вышел к этому человеку, под дождь, никого там не нашёл, а когда вернулся в дом, он увидел здесь тебя — промокшего до нитки. Откуда ты пришёл — такой мокрый? — Это тоже тебе охранник рассказал? — не поверил Михаил и выглядел он сейчас растерянным. Он повернулся к Китайгородцеву, ожидая объяснений. Объяснений у Китайгородцева не было. Он пребывал в не меньшей растерянности, чем Михаил. Его вид всё сказал Лисицыну. — То есть и это, про Михаила, ты тоже не подтверждаешь? — изумился Лисицын, глядя на Китайгородцева с неприязнью. — Я в первый раз об этом слышу, — пробормотал Китайгородцев. — Пшёл вон! — с ненавистью прошипел Лисицын. Китайгородцев ещё больше растерялся. — Пшёёёл!!! — закричал Лисицын, не в силах сдержать ярость. Китайгородцев поднялся из-за стола и пошёл прочь, по-стариковски приволакивая раненую ногу. * * * Хамза примчался в тот же день, не предупредив заранее. Он вошёл в комнату к Китайгородцеву с таким мрачным выражением лица, будто кто-то умер, и именно Хамзе предстояло сообщить эту печальную весть. Китайгородцев сразу догадался, по какой причине случился этот внезапный визит. — Здравствуй, Толик, — сказал Хамза. — Мне позвонил Лисицын… — Догадываюсь. — Он был в таком бешенстве… — Могу себе представить. — Я приехал, чтобы поговорить с тобой. Что тут происходит, Толик? — Я не знаю, — честно признался Китайгородцев. — Случилось — что? — требовательно спросил Хамза. — Не знаю, — повторил Китайгородцев. — Хозяева сели обедать. Меня пригласили тоже. — За стол? — удивился Хамза. Не принято так было. Не по правилам. Всегда — хозяева отдельно, а у обслуги свой стол. — Я тоже удивился. Но перечить ведь нельзя, — напомнил Китайгородцев. Да, нельзя перечить, хозяину виднее. — Я только позже догадался — зачем позвали, — сказал Китайгородцев. — Это всё Лисицын. Станислав Георгиевич. Что ему в голову взбрело, я не знаю, но он за столом начал какие-то странности рассказывать, а я должен был подтверждать. — А почему ты должен был? — посмотрел внимательно Хамза.