– Ты была ребенком и не понимала своих эмоций. Каррил не подготовил тебя и не объяснил, как важно для такой, как ты, держать эмоции под жестким контролем и запрещать себе даже намек на влюбленность. Ему, в свое время, это стоило свободы и сделки со мной, – коварно улыбнулся Дом, пока я пораженно раскрыла рот, подбирая нужные слова и ощущая тревогу от его слов: – Как это понимать? Мужчина холодно улыбнулся, побурив меня взглядом, словно наслаждался моей растерянностью, а после безжалостно произнес: – Если высшие вынуждены мириться с парой, которая будет достаточно глупа, чтобы приблизиться, то фениксы становятся заложниками своих чувств. Фениксы любят лишь однажды… и навсегда, – развел он руками под моим ошарашенным взглядом и чувством, что сердце сейчас выскочит из груди от эмоций, которые захлестывали меня с головой и начинали шуметь пульсом в ушах. – Когда я говорил, что мы оба обречены друг на друга – я не лукавил, – не зная пощады, прибил меня последней фразой высший и замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом, который длился некоторое время, пока я пыталась вспомнить, как дышать и говорить. – Видишь? Причин для ревности к вампиру у меня нет, – хохотнул он, не скрывая издевки. – Это… это ложь, – прохрипела я. – Это не может быть правдой! Не может! – выкрикнула я. – Мне не привыкать к твоему упрямству. Я просто выполняю твою просьбу и рассказываю правду. Я ведь предупреждал, что она тебе не понравится и не принесет ничего, кроме боли и разочарования. Но ты не пожелала слушать, – безразлично пожал он плечами, пока я боролась с истерикой и подтянула колени к груди, чтобы обнять их и впиться в кожу ногтями, надеясь, что боль отрезвит. Словно не замечая моего состояния, Доминик продолжил свой жестокий рассказ: – Я по-прежнему видел твою смерть, но в новых реалиях более не мог даже позволить себе так рисковать тобой. Внезапно, из выгодного вложения и жемчужины коллекции, ты стала – обузой. И я злился. Сильно, но ситуации это не поменяло. И спустя три года, которые мне потребовались на изучение информации и просчет рисков, я вынужден был реализовывать новый план, при котором ты должна была стать моей на законных основаниях, чтобы другие высшие тебя не забрали. Увы, но женитьба – оказалась единственным вариантом. То, что ты стала моей парой, нисколько не спасало. Напротив, ты не была защищена законом, который совет должен соблюдать безукоризненно. Этот факт, напротив, делал тебя более заветной целью, дабы насолить мне. Потому, вдобавок к уже имеющимся ограничениям, пришлось жениться на тебе, – печально вздохнул он, полный досады и огорчения, словно ему было противно вспоминать данный процесс. – Но женитьба не помогла. Ты по-прежнему стабильно дохла в будущем. Это злило и вызывало досаду. Уже тогда я понял, что ты – более не помощник и выставить тебя против совета я не смогу. Времени на подготовку не было, мне требовались десятилетия минимум на развитие твоих навыков. Но этих десятилетий у нас не было, – почесал он бровь когтистым пальцем и отвлекся на мальчика, который теперь просто смиренно сидел посреди клетки и, не мигая, следил за своей желанной жертвой, который стал приходить в сознание. – Пришлось ускориться. Нужно было спровоцировать тебя на достаточный выброс энергии, чтобы активировать ген фениксов, – взмахнул он рукой, открывая перегородку между двух клеток, что спровоцировало мальчика на очередную атаку, но та была купирована все еще действующим ошейником, который его едва не придушил. Мальчишка в ярости попытался порвать его, но только искромсал себе шею когтями и вновь был вынужден смиренно сесть на достаточном расстоянии, чтобы не причинять себе вреда, но и волновать пленника. – Активация твоих сил должна была дать тебе возможность на выживание, даже во время моей войны с советом, которая становилась все более очевидной. Они были недовольны, что я лишил их двух попыток на удачу задуманного ритуала. Заговор уже назревал и все приближался к своей кульминации. В таком случае – ты стала бы их главным козырем. Они знали, что я не могу позволить тебе умереть, потому мне пришлось бы пойти на сотрудничество. От меня бы они избавились, а после сделали с тобой то, что давно планировали. Нужен был выход, и он нашелся: они должны были поверить, что ты – мертва, – улыбнулся он, послав мне лукавый смешок. – Но все усложнялось твоими эмоциями. Ты так отчаянно и раздражающе любила меня, и с этим нужно было что-то сделать, чтобы ты хотела держаться от меня как можно дальше. А еще нужно было спровоцировать инициацию, и я стал экспериментировать. Ты должна была уметь выжить без посторонней защиты и ненавидеть меня достаточно, чтобы не искать возможности встречи. Однако, время шло, но ты продолжала упрямиться, категорически отказываясь принимать свою ненависть и страх. Я опаздывал и все продолжал видеть твою смерть. Потому решил зайти с другой стороны и приучать тебя к убийствам. Ты, хоть и была неактивной, но, как и любой феникс, ощущала и могла впитывать жизненную энергию живых существ. Мой план заключался в том, чтобы напитать тебя ей в достаточной степени, а после мощной эмоцией спровоцировать перерождение. Я рисковал, но… оно того стоило. – А Лирана была нужна для того, чтобы выдать ее труп за мой? – прохрипела я, чувствуя физическое и моральное онемение. – Ее способность к мимикрии сильно упростило задачу, – радостно оскалился Дом, словно рассказал забавную байку. – Совет практически не сомневался в твоей смерти, когда я предоставил им «твой» обгоревший труп с брачной меткой. План Лираны был бы идеальным, вот только она не учла, что высшие чаще всего передают свои способности от матери, а Дэм продемонстрировал свои навыки перевоплощения еще в младенчестве. – Ты все спланировал… – вздохнула я, не зная, злиться или восхищаться его гением. – Пришлось импровизировать во многом. Ты вновь не упрощала мне задачу. Я не мог предугадать твои действия и чаще продвигался «по обстоятельствам». – Почему? – устало спросила. – Потому что кроме единственного момента, я не видел твоего будущего, – развел он руками. – Чаще всего видения приходят непосредственно рядом с самим объектом, виденного мною будущего. Но рядом с тобой я не видел ничего. Только твой конец. Это бесило. – Как ты понял, что я – могу стать настоящим фениксом? – в скромной надежде и на данный ответ, вопросила я. – С тобой тихо, – улыбнулся он. – Рядом с тобой я… слышу только реальность. Будущее не одолевает меня. Такое было лишь однажды: в ту редкую и единственную встречу с последним виденным мною активным и живым фениксом. Пока я его не убил, – как бы между прочим подметил Доминик. – Я ощутил это в нашу с тобой первую встречу, но даже не сразу понял, в чем причина резко возникшей, почти оглушающей тишины. А после увидел тебя. Это стало приятным дополнением в общении с тобой, пока ты была маленькой. Ты была довольно приставучей и раздражающей, – пожаловался Дом, отчего у меня щека в раздражении дернулась. – Но до твоей выходки с поцелуем, я был доволен, – великодушно подметил высший. – Я вновь мог спать. – Что было дальше, после того, как я впервые переродилась? – Ты должна была быть от меня так далеко, как было возможно. Один из совета так же не обделен сюрпризами, потому я не должен был знать, где ты находишься. И все шло хорошо… – Пока я себя не выдала, – закончила я его мысль с досадой и стоном. – Именно, – с кивком подтвердил мужчина. – Совет быстро догадался, что я предоставил им подменный труп. Путем недолгих раздумий, они поняли всю схему и ухватились за возможность судить тебя за смерть высшей, а меня за укрывательство. Это развязало им руки, и они стали тебя искать. Мне предстояло сделать то же самое. Хотя я долго и тщательно заметал следы, форы мне это не дало, и я едва успел, путем подкупа случайных существ, которые могли бы встретиться на твоем пути. Теперь ты здесь, – подвел он итог. – Что дальше? – сглотнула я. – Ты по-прежнему не готова, – коротко отчеканил он. – И подготовить тебя я не успею. Я сам встречусь с советом и решу проблему. – Это опасно, – прокомментировала я. – Если бы мог, ты бы справился с ними еще раньше. – Так и есть. Но выбора теперь нет. Я не дам им тебя убить. Кто-то из нас умрет. Благо, я долго собирал свою коллекцию. И ты – не одна, на кого я могу рассчитывать. Потому, я верю в положительный исход, – бескомпромиссно произнес Дом, а после щелкнул пальцами и с шеи мальчика свалился ошейник. В следующую секунду помещение огласил болезненный крик пленника и довольное рычание мальчика с чавкающим звуком. – Очередной питомец покормлен, – с улыбкой отметил Доминик, а после поднялся на ноги. – Разве я – не душка? Затем исчез в воздухе, оставив меня в растерянных чувствах. И на этот раз меня нисколько не заботило жестокое убийство, которое проходило поблизости. Глава 7 Глава 7 Через какое-то неопределенное время, которого хватило, чтобы из узких окон перестал литься свет солнца, ка на стенах сами собой зажглось несколько факелов, мальчик окончательно насытился и сейчас только лениво поигрывал с частями недоеденной жертвы. Я не смотрела, но моего опыта хватало, чтобы представлять происходящее в клетке даже по звуку. Происходящее не могло быть приятным, но и аморальным уже не казалось в той степени, в которой должно. Какая разница, как бы умер этот мужчина? Очевидно, что Дом записал его в смертники, потому его судьба была предрешена. Для смертника, вероятно, милее была бы смерть от клинка. Для мальчика – подобный опыт и жертвоприношения был куда более приемлемым и полезным. А мне… в данный момент мне было все равно. Я просто радовалась, что я не была вынуждена решать судьбу этого смертника. И одновременно ловила себя на мысли, что, вероятно, даже подобная дилемма стала бы приятнее, чем обуревающие меня мысли. Я чувствовала, как мальчик следил за мной. Как бросал косые и напряженные взгляды, когда потрошил свою добычу, словно боялся, что я попытаюсь ему помешать и отнять законную еду. Затем, по мере насыщения, интерес мальчишки менялся на любопытствующий и даже непонимающий, что я тут делаю и ничего не предпринимаю: не отнимаю, больно не делаю, но и не одобряю. Потому под конец он и вовсе примирился со мной и потерял всякий интерес, развлекаясь с обглоданной костью. И все же мы ощутили чужое присутствие почти одновременно. Вот только я не подавала вида, прекрасно ощутив, кто скрывается в тени. Мальчику потребовалось некоторое время, чтобы принюхаться, а затем предупреждающе зашипеть, но по звуку было понятно, что угрожает больше для порядка, потому что пришелец был ему знаком. – Ты провела здесь все это время? – спокойно вышел из темноты Гэврил, окидывая сына довольным, но все же холодным взглядом, который был далек от отеческого радушия. – Кормежка молодняка – не лучшее зрелище. Во время дрессировки они неподконтрольны даже себе… – Не обольщайся, – со злой усмешкой прохрипела я. – Твоя кормежка не менее омерзительна, – холодно окинула я его взглядом. – Тебя освободили, – хмыкнула я. – Поздравляю. Полагаю, тебе объяснили твою роль в игре Дома? – Объяснили, – проигнорировал мою иронию, согласился Рэдой. – Перспективы не радужные, но я готов рискнуть и подыграть. Итог будет того стоить. – Думаешь выбраться из этого дерьма живым? – хихикнула я. – Не знала, что ты такой безнадежный оптимист, – проворчала я и разочарованно отвернулась. – Ты расстроена, – прокомментировал он мое поведение, от чего захотелось гомерически засмеяться, а затем сплюнуть, но я каким-то чудом сдержалась. – Это было жестоко со стороны Коллекционера оставлять тебя здесь, – словно не услышал меня вампир, что внезапно разозлило. – Вампиреныш быстро учится, но даже с методами Доминика, зрелище должно было быть – омерзительное. Молодняк… – Ребенок! – прикрикнула я. – Это – не животное! Это существо в клетке – твой сын, Гэврил, – выплюнула я. – Долгожданный, если верить твоим россказням, – добавила я с ядом в голосе и, отбросив голову на кирпичную кладку, посмотрела на вампира из-под ресниц. – Ради его жизни ты загубил десятки других. В том числе жизни его матери и мою. Меньшее, что ты можешь сделать, это дать ему имя и обращаться к нему именно так. По крайней мере – при мне. У тебя было много часов рядом с ним, чтобы назвать его, но ты не озаботился даже этим. – Ты злишься не на меня, – помедлив, чтобы окинуть меня взглядом и заглянуть в мои глаза полные раздражения и сдерживаемого бешенства, прокомментировал он. – Мальчик сейчас не в себе, чтобы он осознал себя и меня, требуется время. Сейчас им движут только инстинкты. Я лишь сокрушенно покачала головой, понимая, что не смогу донести до него свою мысль. Вампир был… слишком рациональным и циничным. Ему не донесешь, что неважно, как себя осознает мальчик. Главное, как его воспринимаешь ты… Гэврил воспринимал собственно сына, как дикого зверька… А меня воспринимали как досадную и разочаровывающую помеху… Вновь стало горько, а я поняла, что хочу уйти. Потому поднялась и попыталась обойти вампира, но он произнес: – Элай, – бросил он мне в спину. – Я решил назвать его «Элаем». И я скажу ему об этом, когда он начнет осознавать сложные слова, кроме команд. По губам растянулась недоверчивая усмешка, и я переспросила: – В честь Элайзы? – повернула я голову, а после и вовсе посмотрела на, холодно взирающего на меня, вампира, в чьих глазах таился весь холод этого мира. Тот не ответил, только кивнул. Безразлично и равнодушно. – Как это трогательно, – прохрипела я, не поверив, и продолжила путь, но в какой-то момент в меня что-то врезалось, сдавило внутренности, вытесняя воздух из легких, а после отпустило, и я оказалась в незнакомой комнате в спартанском стиле, обставленой даже более скудно, чем мои покои. – Хватит! – прорычал вампир мне в лицо, который перенес нас в отдаленную часть крепости. – Хватит меня с ним сравнивать! – тряхнул он меня за плечи. – Мне достаточно своих грехов, чтобы расплачиваться еще и за чужие. Не знаю, что он тебе наговорил, но не смей срывать злость на мне! – А настолько ли вы отличаетесь? – вырвалась я из его хватки и посмотрела с вызовом: – Ты экспериментировал на живых существах, причинял разрушения, манипулировал, лгал и никогда, никогда не любил! – выкрикнула я, сжимая кулаки. – И не позволял любить, – добавила я уже тише. – Характеристика, которая отлично описывает жизнь вас обоих. Вы похожи, больше, чем думаешь. Ты даже не потрудился последний раз взглянуть на ту, кто отдал тебе свою душу без остатка. Она пожертвовала всем ради тебя и надеялась… отчаянно надеялась, что ты сможешь полюбить ее хоть в сотой доли от силы любви, которую она испытывала к тебе. Она умирала с твоим именем на губах, – добавила я срывающимся голосом, чувствуя, как на глаза набежали слезы обиды и разочарования. – После всего… всей той боли и горя, которые ей принес и собирался принести, она отчаянно желала увидеть тебя и в последний раз сказать, как она тебя любит, – с трудом проглотила я ком в горле и выпрямила плечи, мрачно взирая на молчаливого мужчину. – Вы не так уж отличаетесь с ним, – закончила я. – Потому не нужно кормить меня россказнями и широкими жестами. Назвав сына в ее честь, ты ничего не исправишь, а использованную тобой девушку к жизни не вернешь. Я достаточно обманывалась и с меня довольно. Сегодня мне открыли глаза на реальность… – Что он сделал? – глухо спросил мужчина. – Что он тебе сказал? В воздухе повисла напряженное молчание, которое я не торопилась нарушать, боясь подавиться словами. – Аннабель! – окрикнул меня мужчина и сделал шаг вперед, а я отступила и опустила голову, рискуя разреветься. – Правду. Он рассказал мне всю правду. Впервые, без утайки и недосказанности. Горькую и жестокую. Так, как делает только он – не жалея и не щадя. – Ты любишь его… – с горечью протянул он, и впервые я ощутила настоящую, искреннюю боль в его голосе. Удивилась настолько, что даже нашла в себе силы поднять голову и влажными глазами посмотреть в мертвецки бледное лицо вампира. – После всего… – И так же, как Элайза, не могу это контролировать. Люблю и ненавижу. Не находишь иронии? Вы похожи даже в этом. Я больна им, но Дому плевать. Я была ему нужна лишь для достижений его целей. Но не оправдала надежд, и он понадеялся от меня избавиться. Он связан со мной по моей вине, но ненавидит эту связь. Так же, как ненавижу я, но ни один ничего с этим поделать не может. – Я перевела дух, а после резким движением смахнула с лица предательскую слезинку, теша надежду сохранить хоть крохи гордости. – Мне лучше уйти. – Он сказал, что после схватки с советом, ты и Элай будете свободны… Элай – единственный истинный и кровный наследник клана. Он должен стать их главой, – донеслось до меня, что не сразу отложилось в мыслях. – Похоже, он собирается отпустить вас… под моим присмотром, – добавил он напряженно. Я резко остановилась, словно наткнулась на преграду, чувствуя, как и без того прерывистое дыхание становится еще более затрудненным. – Как это понимать? Доминик не собирался брать тебя на схватку? – спросила я негромко, уже догадываясь, что могу услышать. И очень надеялась, что ошибусь. – Я стану регентом Элая, пока он сам не сможет управлять кланом. Параллельно я должен буду спрятать тебя. Демьян объяснил это тем, что после схватки опасность никуда не денется. Доминик был однозначен в своем приказе: ты – должна выжить, пока Демьян разбирается с советом. Той частью, которая останется после Дониминика. Я поклялся оберегать твою жизнь и отдать собственную, если понадобится. Я промолчала, безумным взглядом всматриваясь в пустоту, пока в голове билась лихорадочная мысль: «Он умрет! Он умрет…» «Медленно, слишком медленно, Птаха… Ты отвратительно прячешься… Ты доставляешь одни проблемы… Неужели так сложно было оставаться мертвой? Теперь придется умереть…» Умереть… но вовсе не мне, как я считала ранее. Он знает, что не переживет эту схватку… Знает! «Теперь это уже не имеет значения…»– смиренно вздохнул он недавно. Лишь когда легкие начали гореть, и я сделала судорожный вздох, поняла, что некоторое время даже не дышала. Растерянно моргнула и прохрипела: – Я должна увидеть его, – шагнула я к двери, но дорогу мне преградил вампир. – Он принял решение, Анна, – обхватил он меня за плечи, а я попыталась скинуть чужие руки со своих плеч, но безуспешно: – Он знает, что делает. Либо ты, либо он. Такова цена!