– Как я тебя заметила? Ты же сказал, что это – невозможно! – Может, ты хотела меня видеть? – захихикал он глумливо, но я произнесла другую догадку: – Мы связаны. Наша связь помогла мне? Мужчина словно и не услышал, уставившись желтыми глазами вдаль, прямо на закатное солнце, но ответ мне и не требовался. – Зачем ты привел меня сюда? – обратилась я к мужчине, сев рядом с ним, но внезапно ощутила то, как он отдалился, хотя не сдвинулся ни на миллиметр. – Когда все закончится, ты сможешь вернуться сюда, Аннабель, – произнес он серьезно, вынудив меня пораженно затаить дыхание, едва не захлебнувшись воздухом. – Просто наберись терпения. Ожидание будет того стоить. – Я смогу вернуться к родителям? – переспросила я, боясь, что ослышалась. – Ты будешь свободна, – кивнул он. Но в этих словах я услышала другое. Наша связь с ним оборвется. Такова будет цена его жертвы, а моя жизнь без него. – Ты не можешь знать наверняка, что все будет именно так, как ты предполагаешь. – Я достаточно стар, чтобы рассчитать риски. Они того стоят. То, что не смогу я, завершит Демьян и мои последователи. До этого момента вампир и ибрид уберегут тебя. А дальше… – А дальше я буду в безопасности? – опустила я взгляд, не чувствуя ни капли восторга, радости, нетерпения… ничего, что должна была бы ощущать. Ответа не последовало, а я не заметила, как глаза заслезились, словно от сильного ветра. Но я быстро сморгнула любой намек на постыдную влагу. – Однажды ты спросил, какой именно потаенный страх показал мне менс… – прошептала я. – Довольно, Птаха, – оборвал меня Доминик строго и перевел на меня сердитый взгляд. – Тогда же я сказал, что никто не должен знать твоих страхов. Никто не должен знать о твоей слабости. Уничтожай любую возможность, что эти тайны смогут быть раскрыты. Я нехотя поджала губы и всмотрелась в горизонт, пережидая бурю, которая бесновалась в моей душе. Мы просидели в полном молчании почти час. Солнце давно скрылось за горизонтом, смеркалось, а изо рта вырывался пар. Ночь обещала быть по-зимнему морозной, несмотря на конец ноября. Словно символический огонек внутри меня постепенно мерк и лишал тепла. Обхватила себя за плечи, надеясь справиться с дрожью. Я не хотела уходить и лишаться этой иллюзии спокойствия и… его компании. Впервые за долгие годы я вновь ощутила себя как в детстве. Почти как в детстве, но тогда у меня были иные переживания. Однако, как и прежде, сердце замирало, при виде странного и эксцентричного высшего и мысли, что мы никогда не будем вместе. Как и прежде, было больно и тоскливо и не оставалось ничего, кроме как смириться. Ничего. – Замерзла, – не спрашивал, просто отметил Доминик и придвинулся, чтобы прижать меня спиной к своему боку. Мы вновь затихли, думая каждый о своем, пока он вновь не заговорил: – Ты бы смогла забыть все то, что произошло? Все, чему я тебя подверг? – внезапно спросила Дом, удивив меня. В первую очередь тем, что его вообще озаботил подобный вопрос и мое мнение. Я напряглась, собираясь с мыслями, а после пораженно опустила плечи: – Нет, – покаянно покачала я головой. – Я никогда не забуду подобного. Слишком много боли и страдания. Я не видела, не смотрела. Но почувствовала, как мужчина кивнул, принимая мой ответ. И вновь стало тоскливо и холодно. – Но, – добавила я. – я начинаю понимать твои мотивы. Это сложно принять и невозможно забыть. Но, быть может, это однажды поможет простить, – обернула я к нему лицо, чтобы не упустить реакцию на мои слова. Но мужчина был спокоен и нехотя посмотрел в мое лицо как будто с недоумением. – Почему ты это сделала? – нахмурился он строго, словно обвинял меня в чем-то. – Почему полюбила меня? Никто не должен меня любить. – Я не знаю, – устав удивляться его странным вопросам, безразлично пожала я плечами. – Я не знаю, когда это произошло. Быть может, в тот момент, когда впервые тебя увидела, быть может – позже. Я сама не знала, что чувствую к тебе. Когда выросла, чувства стали обретать смысл, но я понимала что это – неправильно, а ты – не тот, кого нужно или можно любить. Любить тебя было сложно и… больно. Я не хотела этого и мучилась, корилась в попытках перестать и просто забыть о тебе. Но, вероятно, было поздно. Слишком поздно, – горько усмехнулась я. – Но до последнего убеждала себя, что ты мне просто друг. Повторяла и повторяла себе. Казалось, я почти убедила себя. А после я увидела тебя с другой и что-то внутри меня сломалось. Так больно мне еще никогда не было, до этого, – призналась я и истерично засмеялась, понимая собственную глупость. Хотелось плакать, но я себе запретила это делать. – Прости меня. Прости за то, что сделала с нами. Все это – моя и только моя вина. Если бы не тот глупый поцелуй… – всхлипнула я и голос сорвался. Я знала, что, если скажу еще хоть слово – просто позорно разревусь. А хотелось сказать так много… Было столько «если» и «может быть». Если бы этого поцелуя не было... Может быть, если бы меня предупредили заранее об опасности влюбляться… Как все могло обернуться, если бы не тот поцелуй, который разрушил мою жизнь? – Мне было неприятно. Этого не должно было быть, но я разозлился, когда увидел тебя с тем мальчишкой… – словно рассуждая вслух, признался Доминик. Я замерла, пораженно распахнув глаза, и вскинула голову, вновь заглянув в лицо высшего. – Я хотел убить мальчишку, сделать ему так больно, как никогда и никому не делал, хотя в этом не было необходимости. Тогда я еще не знал, что ты воспринимаешь меня… иначе, нежели наставника или своего потенциального хозяина. А после ты мне объяснила причину своего поступка, и я понял, как заблуждался. Я ошибся. Серьезно. Впервые я допустил подобный просчет, позволив тебе подобные чувства к такому, как я. Это меня огорчило еще сильнее. Нужно было срочно продумать ситуацию и переиграть ее. Нужно было убраться из этого мира сразу же, но я вновь ошибся, решив поговорить с Каррилом и высказать ему свое недовольство твоей не информированностью. Это было второй ошибкой. И третий раз, когда я позволил тебе приблизиться для поцелуя. Три ошибки за один день. Никогда прежде я подобного не допускал… – Ник, – позвала я, когда молчание затянулось, а лицо мужчины становилось все мрачнее и мрачнее. – Нужно возвращаться, – только и произнес он, а после меня вышвырнуло из родного мира в комнату в крепости Дома. Одну. *** – Я думала, ты не хочешь меня видеть, – произнесла я, не оборачиваясь и продолжая смотреть в узкое окно на невероятно яркую луну. Сон не шел, потому уже несколько часов я развлекаю себя созерцанием ночного светила. Но в какой-то момент поняла, что в комнате уже не одна. И личность гостя, как всегда, не стала для меня сюрпризом. – Мне нужно отдохнуть. Не считая твоей болтовни, рядом с тобой – тихо, – цинично признался Доминик у меня из-за спины, а после кровать рядом со мной прогнулась, и на соседнюю подушку без спроса опустился мужчина, сохраняя между нами достаточную дистанцию. – Я надеялся, что мое присутствие останется незамеченным. Ты должна спать после дневной тренировки. Я тебя недостаточно измучил. Теряю сноровку, – разочарованно пожаловался он с обидой и укором, что отказываюсь соответствовать его представлениям и не выгляжу полудохлой. – Видимо, теряешь, – не посчитала я нужным его успокаивать и заверять в обратном. – Ты жестокая, – хохотнул он и замолк. В воздухе повисло неловкое молчание, которое нагнеталось тем, что вопросы рвались наружу, но рисковали остаться без ответа. Потому я молчала, изо всех сил кусая губы, чтобы не высказаться. – Ты отвратительно громко думаешь, – пожурили меня, и я словно своими глазами увидела, как он недовольно скривился, хотя по-прежнему смотрела лишь в окно. Видимо, я его действительно неплохо знаю, раз по одной интонации могу угадать мимику. – Ты странно разговариваешь последние дни. – Мне часто об этом говорят. Это – моя визитная карточка, если ты забыла, – издевательски заметил он. – Ты, в том числе, не раз упоминала об этом. Тем более странно слышать подобное заявление от тебя сейчас. – В том-то и дело, что теперь все наоборот, – проигнорировала я его иронию и, наконец, обернулась, чтобы посмотреть на высшего, лежащего поверх моего покрывала в полном комплекте одежды и даже сапогах. Сапоги, кстати, были от разных пар и оба – левые. Ну, хоть что-то – неизменно. – Прежде за твоими мыслями было невозможно уследить, ты говорил загадочно и часто – невпопад. Теперь ты изъясняешься… – нормально. В сравнении с прошлой манерой общения, разумеется, – пожала я плечами, поднявшись на локте, чтобы заглянуть мужчине в лицо сверху вниз. Тот молчал, словно и не слышал меня, но я знала, что это – не так. Не теперь. Что-то в нем поменялось и, честно говоря, меня это пугало сильнее опасности нападения совета высших. – Ты говорил, что со мной тебе легче концентрироваться, из-за того, что видения не досаждают. Но и прежде ты разговаривал со мной немногим лучше, чем с остальными. Потому мое присутствие не может стать объяснением… ясности твоего ума, – рассуждала я, отмечая, как напрягается лицо высшего в полумраке лунного света. – Доминик, что происходит? – наконец, задала я самый главный вопрос. – Однажды приходит такой момент, когда нужно просто отпустить ситуацию, – помедлив, наконец, заговорил Доминик, скосив на меня слегка мерцающие в темноте глаза. – Я сделал все, что мог, и теперь вынужден просто смиренно ждать. Лишние мысли – не помогут, так какой смысл мучиться? – То есть, ты просто смирился и ждешь? Больше не обдумываешь варианты, не ищешь выходы из положения и ждешь своей смерти? – Либо ты, либо я – других вариантов нет. Я потратил годы на поиск выхода из положения, но все мои усилия не оправдались, а теперь устал, – вздохнул он и вновь посмотрел в потолок. – Я уже и забыл, какого это – находиться в полной тишине. Не от голосов и видений, так от собственных мыслей… – Ты не можешь смириться, – покачала я головой пораженно. – Только не ты. У тебя всегда есть план! Всегда! Не может не быть! – Есть идеи? – устало вздохнул он, сердито посмотрев мне в лицо. – Сомневаюсь. Нет такой возможности, которую я бы не изучал. И я пришел к конечному знаменателю. Я нахожу его наиболее приемлемым. Все, заткнись и не порть мне, возможно, последнюю возможность отдохнуть. – Как смерть может оказаться – приемлемой? – опешила я, едва не схватившись за голову, а мужчина поморщился от моего крика. – Доживешь до моих лет – поймешь, – бросил он раздраженно, а после недовольно поднялся в постели. – Куда ты собрался? – с недоумением вопросила я, большими глазами наблюдая, как мужчина идет к двери из моей комнаты. – Вижу, я ошибся и тут. Тишины мне не добиться, потому пойду еще где-нибудь развлекусь. – Ник, постой, – позвала я громко, на эмоциях даже подавшись вперед, отчего покрывало скатилось к бедрам, оставляя меня в одной свободной рубашке, которую мне пожертвовала Тори. Рубашка была явно мужской, потому свободно спадала с плеч, что вынуждало ее постоянно поправлять и материться сквозь зубы. Упала и сейчас, и я, было, хотела поправить машинальным движением, но интерес замершего Доминика, который окинул взглядом моей обнаженное плечо, не дал мне это сделать, остановив ладонь на полпути. Смотря на мужчину, я отвела руку от плеча и взялась за завязки на груди, медленно потянув шнуровку. – Я не хочу, чтобы все заканчивалось так. Я не хочу помнить только боль и сожаление, – прошептала я едва слышно, стыдливо опустив взгляд. – Что ты делаешь? – понизив голос, спросил Доминик, заинтригованно наблюдающий за тем, как шнуровка поддалась, и ворот рубашки разошелся, практически открывая мою грудь. – Предлагаю на эту ночь забыть прошлое. Притвориться, что его не было. Мне… Мне тоже нужно забыться и выбросить мысли из головы. Быть может, мы сможем в этом помочь друг другу. – Ты уверена? – Прежде у нас неплохо получалось помогать друг другу сбрасывать напряжение. Просто… просто теперь я хочу попробовать сделать это без взаимной ненависти и злости, – выдавливала я из себя слова и только после этого решилась поднять лицо и посмотреть на все еще раздумывающего высшего. Встретившись с ним взглядом, я поджала губы, а после уверенно потянула рубашку вверх и отбросила ее в сторону, представ перед высшим полностью обнаженной. – Мне это нужно, – выдохнула я, сжав кулаки по швам в ожидании его решения. – Взять тебя без ненависти и принуждения? Это может быть интересным опытом, – хохотнул он и сделал шаг в мою сторону. – Отличное и довольно неожиданное завершение нашей истории. Он замер у края постели, словно все еще не принял конечного решения, и смотрел не на меня, а как будто сквозь. Наверное, стоило вспомнить о гордости и оскорбиться. Быть может, было бы правильным прикрыться покрывалом или вовсе прогнать того, кто не принял мою добрую волю. Следовало сказать, что передумала, и чтобы он катился ко всем чертям. Но вместо этого я придвинулась к краю, встала на колени перед ним в постели и замерла в нескольких сантиметрах, ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Если глубоко вздохнуть, можно было ощутить на губах тепло чужого тела, а в волосах различить дуновение его дыхания. Однако, по какой-то причине я ощутила смущение. То, которое давно забыла. Ощущая, как дыхание сбивается, сердце бьется быстро-быстро, а лицо заливает краска, я предпочла смотреть ему в грудь. Куда угодно, но не в лицо. Не знаю, чего именно я боялась. Быть может, того, что вновь не увижу в его выражении участия и вконец разочаруюсь в себе. Или того, что участие будет и это, как раз, покажется мне странным. Я давно не была девственницей. Доминик забрал у меня невинность жестоко и быстро. Затем были сотни раз неконтролируемого секса по инициативе того или другого в нашей более чем странной паре. Я не помню хоть каких-то запретов в те моменты страсти: порочные, запретные, порой – неслыханные. Все это мы прошли вместе. Оттого столь запоздалое смущение не укладывалось в голове. Но оно было. И именно сейчас я ощущала себя неопытной, неловкой девицей, которой только предстоял первый сексуальный опыт с мужчиной. Во рту резко пересохло от волнения, и я облизала губы, а после, не поднимая глаз, протянула ладони и дрожащими пальцами пыталась развязать завязки на рубашке высшего. Казалось бы, такой пустяк, но он мне не покорился, и я лишь сильнее запутала узел. От стыда и волнения закусила губу, чтобы позорно не разреветься. Разозлилась и просто дернула несчастный узел, порвав весь ворот на все еще безучастном мужчине, который покорно стоял напротив и даже не шевелился, словно его происходящее нисколько не волновало. Замерла и смиренно прикрыла глаза. Руки ослабели и грозили безвольно упасть по швам. Я сдавалась. Сил больше не было. Ни сил, ни желания. Даже если мужчина все же обратил на меня внимание, хотелось от него спрятаться. Желательно, свернуться в клубок на постели, укрывшись покрывалось, и надеяться, что про меня забудут. Закрылась мысль, что это очередная игра Доминика, как возможность отыграться и показать мою никчемность, раз не могу и не умею даже нормально предложить себя. Стыд обжог щеки еще сильнее, а между плотно сжатыми веками стала пробиваться влага. Я почти отстранилась, смирившись с собственным поражением, но на мои ладони легчи теплые длинные пальцы и не позволили им упасть. Я пораженно затаила дыхание, но глаз не открывала, ожидая, что произойдет дальше. А дальше он обхватил мои запястья одной рукой, прижав к своей голой коже, а второй ладонью зарылся в мои волосы. Удивительно аккуратно сжал, не причиняя боли, и ненавязчиво, но уверенно потянул их вниз, вынуждая меня запрокинуть голову. Несколько мгновений ничего не происходило, и я рискнула подсмотреть из-под ресниц, заметив изучающий интерес высшего.