Глава 9 Я перебирала записи за столом Дома, вчитываясь в неразборчивый почерк едва ли ни до рези в глазах. Записей было много, на разных языках, но почерк высшего так менялся, что даже мой родной я едва не приняла за чужестранный, когда наткнулась на очередной свиток и почти отложила его в сторону. После стала более внимательной, придя к мнению, что почерк Доминика такой же переменчивый, как и он сам. В одном предложении он мог писать сразу несколькими стилями, даже языками, от каллиграфического, до совершенно невозможного, словно впервые взял в руки перо. Усложнялось все тем, что прочитанная информация не всегда стоила усилий. Это могло быть нечто важное, но затем, вслед за резко скатившемся качеством письма, бумага была просто замарана какими-то символами, рисунками и околесицей, вплоть до похабных частушек. А с новой строчки начиналось новое предложение, новая довольно дельная мысль… которая могла так же неожиданно оборваться изображением фалоса. Встречалось и нечто более впечатляющее, даже – шокирующее. Именно в такой момент, когда я одними губами материлась, пытаясь решить, какой из вариантов почти десятка букв имел в виду Дом, услышала глубокий вздох за спиной и отложила свиток. – У тебя отвратительный почерк, – прохрипела я от долгого молчания, а после обернулась на открывшего глаза Доминика. Он не стал комментировать мои слова. Просто поднялся с постели, откинув простыню, и, совершенно не стесняясь собственной наготы, подошел ко мне, чтобы заглянуть через плечо на последние записи и безразлично проронить: – Если разобрала это, видимо, заняться тебе было больше нечем. Вероятно, спал я долго, а ты вызвалась нянькой. Стерегла мой сон, как это трогательно… – не скрывая иронии, вздохнул он, а после скосил взгляд на свои плечи и грудь. То, что творилось со спиной мужчины, было еще хуже. Но Дом окинул раны заинтересованным взглядом, после выразительно посмотрел на меня, чтобы издевательски добавить: – И до глупого самоотверженно. Ты же не думала, что это меня впечатлит, и я стану извиняться за то, что сделал там? – склонил он голову к плечу, рассматривая меня с веселым снисхождением. – Что же еще нужно сделать, чтобы ты меня возненавидела? Изнасиловать и убить твою мать у тебя на глазах? – хихикнул он, но не впечатлил. – Забавно слышать это от человека, который бредил мною последние годы, – не уступая ему в злой иронии, оскалилась я и бросила на стол целую кипу листов, исписанных моим именем и разрисованные детализированными портретами, которые обнаружила при исследовании его записей. Их я откладывала в отдельную стопку, которая оказалась довольно внушительной, чтобы после бросить в рожу высшего. Но несколько… несколько изображений я сохранила для себя, найдя в них ответы на некоторые свои вопросы. У меня будет время подумать над ними. – У тебя – талант. Не думал развивать его параллельно с коллекционированием оружия и разрушением чужих судеб? – издевательски хмыкнула я, с удовольствием отметив, как скривилось лицо Доминика, чья провокация не удалась. – Ни извинений, ни благодарностей я от тебя не ждала. Не обольщайся, я хорошо усвоила, что ни на то, ни на другое – ты не способен, – успокоила я Дома, поднимаясь с кресла, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Тем более, голого. – Ты спал почти сутки, и я была все это время здесь. Но я сделала это не для тебя, а для безопасности остальных, – обошла я его по дуге, а после сняла с ближайшего кресла халат и швырнула в мужчину. Тот, не глядя, поймал его, а затем, не торопясь, оделся, травмируя подсохшие раны, которые стали кровоточить. Но высшего это, кажется, нисколько не волновало. – Демьян считает, что причиной твоего приступа стала бессонница. Я была склонна с ним согласиться, потому и осталась рядом с тобой, чтобы дать отдохнуть. От тебя зависит слишком многие жизни, чтобы размениваться на ненависть и обиды. В конечном итоге, это именно я чуть не прикончила тебя, – широко улыбнулась я, сложив руки на груди. – Извиняться, разумеется, не стану. Ты же не ждал этого от меня? – парадируя высшего, издевательски склонила я голову к плечу и с интересом посмотрела на довольно усмехающегося Дома. – Я выспался, – подумав, кивнул высший. – Если это все – уходи. В твоих услугах я больше не нуждаюсь. Только если… – похабно ухмыльнулся он, окинув меня выразительным взглядом, чтобы не менее красноречиво скосить его в сторону постели. – Прекрати, – строго потребовала я, решив, что мне надоело это дурацкое препирательство. – Есть разговор. – Как интересно… – устало вздохнул мужчина, а после просто завалился в постель, закинув руки себе за голову, чтобы внимательно окинуть меня взглядом, с видом, словно о чем-то размышляет. Но, уже не кривлялся, что меня вполне устраивало. – Нет, – после недолгого молчания, произнес он. – Убирайся, разговора не будет. – Как это понимать? – начала я злиться. – Это значит, что я не желаю тратить время на бессмысленность. И без того утратил почти сутки… – Ты даже не знаешь, о чем я хочу поговорить! – рявкнула я. – Нет, знаю, – мрачно и коротко не согласился высший, поблескивая желтыми глазами. – Воодушевившись своей мнимой победой надо мной в кратере, ты решила, что непобедима, – глумливо хихикнул он. – Ты ошиблась, если думаешь, что это тебе как-то поможет. Ты победила сумасшедшего и дикого высшего, который всего лишь хотел поиметь желанную самку, поддавшись прихоти. С другими высшими и, тем более – членом совета, такой фокус не пройдет. – Но… – Нет! Это – бессмысленно. Ты не выстоишь против них! Мы только потратим время, которого осталось не так уж много. – Однажды я уже убила высшую, – холодно напомнила я, сжимая кулаки, но мужчину не впечатлила. – Птаха, я потратил годы, на то, чтобы подготовить и заставить тебя пройти инициацию. На освоение способностей потребуется еще больше времени. Ты не управляешь собой и действуешь лишь на инстинктах, которые тебе не помогут в реальном сражении. Таким образом, ты более бесполезная, чем я во время приступов. Ты использовала свои силы лишь несколько раз и на пределе эмоций. Сомневаюсь, что совет решит для начала тебя трахнуть, а после даст шанс и не убьет тебя с первого удара. У них предостаточно когтей феникса и опыта, чтобы ударить один раз и навсегда. – Мы должны попытаться! Ты мастер выводить существ на эмоции! Научи меня, как спровоцировать обращение! – не желала я сдаваться. – Ты меня не слышишь, – раздраженно покачал Дом головой. – Нет, меня не слышишь ты! – прошипела я, а после напомнила: – И ты сделаешь то, что я прошу. Потому что должен мне! – Неужели? – иронично хмыкнула мужчина. – Именно. По твоей вине я пережила ад, который оказался бессмысленным. Ты можешь считать, что знаешь все на свете. Но правда в том, что ты ошибался. Ошибался и не раз, – цедила я сквозь злобный оскал слова, вынудив мужчину внимательнее посмотреть в мое лицо. – Ты сделал ошибку, когда решил, что можешь остаться мне безразличен, и это привело к непоправимому урону для нас обоих. Ты ошибся, когда думал, что выдрессировал и напугал меня достаточно, чтобы мне скрыться в норе и больше никогда не показываться. Ты – не знаешь меня и на что я способна, – ткнула я себя пальцем в грудь. – Вместо этого, ты мог все мне рассказать и обучать уже тогда, но принял неверное решение. Почему же считаешь, что и сейчас не можешь ошибаться? – елейно улыбнувшись, задала я короткий вопрос, смело встретившись с недовольными и злыми желтыми глазами. Помедлив, мужчина хихикнул в ответ на собственные мысли и лихо усмехнулся. – Как пожелаешь, Птаха. После не проси о пощаде, – зловеще предупредило он, а затем с энтузиазмом подскочил в постели и восторженно хлопнул в ладоши. – На фоне предстоящего развлечения у меня проснулся аппетит. Как насчет мяса с кровью, Птаха? *** – Отвратительно, – вздохнул Доминик, капризно скривив губы и отвернулся, словно ему было тошно смотреть на меня. Полагаю, картина была действительно удручающая, учитывая, что я едва дышала от усталости и боли во всем теле. Я бы с радостью дала… попыталась бы дать отпор, но мне запретили даже двигаться с места, пригрозив, что закончат обучение. Потому вот уже два часа к ряду Доминик пытал меня своей силой, выкручивая мышцы на грани с тем, чтобы сломать конечности, как было однажды с Ламией. Он манипулировал мной, точно марионеткой и потешался от всей души, подначивая сделать хоть что-нибудь. Хотя бы выкрикнуть ругательства, но держал крепко, и я не могла даже пошевелить глазами. После ему надоело глумиться надо мной, и он просто швырнул меня на пол как ненужную и неинтересную куклу. – Давай еще раз, – перевела я дух, чтобы проронить эти слова, сама не веря, что напрашиваюсь на очередную пытку. Доминик даже не обернулся. – Дом! – Это – бессмысленно. Ты не понимаешь. Глупая, упрямая… – Так объясни! Я пытаюсь побороть твою волю… – Ты пытаешься пошевелиться, – обиженно оборвал он меня, а затем обернулся. – Я хочу не этого. Не это от тебя требуется. – Тогда что? Как я могу противостоять тебе скованная по рукам и ногам? – Никак, – пожал он плечами. – Если верить тебе. Но… – заметил он и даже не моргнул, а я вновь поднялась в воздух, пораженно охнув от ослепляющей боли. Я ощущала, как деформируются мои внутренние органы, словно невидимый кулак сжимает их изнутри. Я чувствовала тот предел, когда эта сила могла нанести непоправимый ущерб, и ничего не могла сделать, как в момент все постороннее вмешательство исчезло, а я вновь рухнула на каменный пол, сдирая кожу на руках и расшибая губу. – Но я тоже не двигаюсь. При этом, твоя жизнь была в моих руках, – улыбнулся он, с умилением рассматривая, как я с трудом поднимаюсь на руках, все еще хрипя и сплевывая кровавую слюну. – Я не могу тебе помочь. У нас нет времени на достаточное обучение, ты не понимаешь своей силы. – Но я же могла оборачиваться! – не желала я сдаваться. – По чистой случайности, – отмахнулся он брезгливо. – На пике эмоций или смерти. Как я уже говорил, совет не даст тебе возможности ни для первого, ни для второго. Вероятнее всего, они тебя обездвижат, а после просто убьют. Конец истории, а так же трата моего времени и сил. Бездарно потраченный ресурс, чего я категорически не люблю. – Но на меня не действует ваша сила, когда я призываю магию, – упрямо поднялась я на ноги. – Они не смогут меня обездвижить магией, если я уже буду… обращена, – поморщилась я, так как не смогла найти достойного определения того, что со мной происходит в короткие периоды… помутнения, когда я горю и сжигаю все на своем пути. – Если ты доведешь меня до состояния перед их прибытием… – Твоя жестокость не знает границ, Птаха, – засмеялся Дом, заставив меня заткнуться. – Тогда ты убьешь всех на своем пути. Ты не отдаешь себе отчета в том, кто перед тобой. Ты действуешь на диком, примитивном уровне. Магия захватывает твой разум, который ты не в силах подчинить. А для магии, все живое – лишь дополнительная подпитка. Ты в обращенном виде ничуть не лучше, чем отпрыск вампира, которому все равно, кого сожрать. Такое же дикое и неуправляемое существо. Тем более, неуязвима ты только после возрождения. Как показала практика, тебя возможно обезвредить во время эмоционального всплеска, что мы с Демьяном продемонстрировали на практике. Главное, чтобы удар был посильнее. Ты принесешь больше вреда, чем пользы… Мужчина замолчал, наблюдая за моим отчаянием. – А если… – судорожно искала я варианты. – Нет. – Неужели нет возможности контролировать это? – В твоем случае – только годы тренировок, – безжалостно оборвал он последнюю надежду. – Прошло слишком мало времени. Всю сознательную жизнь ты прожила с уверенностью, что ты – человек. Ты и сейчас себя воспринимаешь человеком с «особенностями», хотя это в корне не верно. Ты не можешь смириться с тем, что все поменялось – а это, одно из важнейших условий. Я огорченно выдохнула и села на ближайшую лавку, откинув голову на каменную стену, и прикрыла глаза. – Ты упряма… – хмыкнул он. – Ты учил меня не сдаваться, – с горечью произнесла я. – Будь иначе, я сдохла бы в одном из твоих испытаний или подземельях. Мужчина не ответил. Я приоткрыла глаза, заметив, что Доминик вновь погрузился в свои мысли и смотрит в пустоту. А я залюбовалась им в этот момент. Все, как в прежние времена, когда он был мне другом, чьи советы меня одновременно, и ввергали в ступор, и забавили и… часто, очень часто были незаменимы. Он всегда направлял меня, что я с первого раза не осознавала. Или, дрессировал, как он любил выражаться. Но у него всегда был выход из положения. Любого, даже, казалось, безнадежного. Не считая жизни того котенка. Жизнь чужого существа для Ника никогда не являлась приоритетной. Тем тоскливее было сейчас, когда, по его мнению – выхода не было. – Вчера, в том мире… моя раненная нога исцелилась сама собой, – начала я, не совсем веря, что он меня слышит. Но хотелось произнести слова вслух. Быть может, дельные мысли появятся? – И раскаленный камень меня не жег, а наоборот, излечил. Так же было в горящем доме. Это… странно. – Огонь – это не только разрушение, но и жизнь. Без него, как воды и воздуха, жизни в мирах не было бы. Ты питаешься жизненной энергией, она позволяет тебе восстанавливает жизнь и силы. Она дает возможность возрождаться… – все же услышал меня мужчина и заговорил неожиданно с таким же потерянным выражением на лице, словно был совершенно в другом месте, – Сомневаюсь, что во время битвы совет не обеспокоится тем, чтобы уничтожить любой намек на огонь поблизости. Даже не думай, что у тебя есть преимущество. Его – нет, – не дав мне даже рта открыть, оборвал он меня в самом начале формирования мысли. – Я с этим разберусь. Просто… прими это. Я лишь сглотнула и устало потерла лицо ладонями. Понаблюдав за мной еще некоторое время, Доминик произнес: – Идем со мной, – не спрашивая, а просто делая, схватил он меня за предплечье и дернул на себя, подняв с лавки, словно вырвал сорняк. – Я знаю, как тебя приободрить, Птаха. Может, это замотивирует тебя послушанию. – Что ты задумал? – занервничала я, помня, что в его понимании развлечения могут быть радикально различными. Вплоть до пыток и убийства пленников. Одна только Охота и Арена чего стоят! – Тебе понравится, – широко оскалился он, демонстрируя клыки, но совершенно не успокоил и обнял за талию, а после уверенно внес в открывшийся портал. – Взгляни, – после переноса, предложил он, убирая с моей талии ладони. Я растерянно обернулась и первое, что заметила – закат на горизонте. Такой… до боли знакомый горизонт, вот только пространство было... странным. Словно рябым, окрашенным в блеклые, слегка выгоревшие цвета, как могло бы быть, окажись мы в пыльном стеклянном коробе. Судорожно выдохнула и осмотрелась, боясь поверить в происходящее. Я стояла на крыше. На той самой, с которой больше пяти лет назад Доминик забрал меня из родного дома, казалось, навсегда. Снизу слышались отдаленные голоса придворных, которые шли по своим делам и даже не догадывались о постороннем наблюдении за ними. – Почему? – только и спросила я одними губами. – Мне нравится это место. Я прихожу сюда, когда мне нужно подумать. Без тебя здесь было… шумно. Но вид многое искупал, – хохотнул он, садясь на черепицу и расслабленно откидываясь на локти. Он прищурился на солнце и довольно улыбнулся. – Не боишься, что нас заметят? – нахмурилась я, хотя тело потряхивало от эмоций, а сердце стучало, как бешеное от волнения. Мне так хотелось увидеть родных хоть одним глазком. Всего на мгновение. Дать им знать, что я жива, что я их помню и люблю… Так хотелось… Было так страшно. Я боялась, что сорвусь. Что, увидев их пойму, что они забыли, или, напротив, до сих пор убиты горем… Я сама не понимала своих чувств и эмоций, но знала, что к этому просто не готова. Что удивило еще больше. Оказалось, все это время Дом наблюдал за мной с хитрой усмешкой и словно читал каждую эмоцию. Это смутило окончательно, и я призвала себя к порядку, спрятав вообще все эмоции со своего лица. – Не заметят. Мы с тобой в отражении, по другую сторону реальности. Это позволяет оставаться незамеченными. Нас не услышат и не увидят. – Но… но я видела, – вдруг вспомнила я. – Я видела тебя там… во время моей смерти. Это ты забрал Фани? – Я наблюдал за этим, – спокойно кивнул он. – Не каждый день увидишь возрождение феникса из пепла, – в змеиной улыбке растянул он губы, а затем отвернулся.