– Он считает, что так будет лучше. Ты сама знаешь, что Коллекционер – знает куда больше, чем мы. Если он так решил, на то должны быть основания, – печально вздохнул Таш. – Прошу, не делай этого, – схватилась я за его руку, с мольбой посмотрев в глаза псевдо-оборотня. – Таш, прошу. Ради нашей прежней дружбы, – взмолилась я. На секунду, всего на мгновение мне показалось, что он готов уступить, но после нахмурился, скорбно прикрыл глаза и покачал головой. – Прости, Анна. Ты действительно очень дорога мне, и я тобой дорожу. Поэтому я сделаю все, чтобы ты осталась жива. – Нет, – всхлипнула я, чувствуя, как отчаяние сдавливает грудь, а глаза наполняются слезами. – Мне жаль, – опустил он голову, а затем завел руку за спину и достал оттуда сверток. – Может, сейчас не время, но я хочу кое-что отдать тебе. На некоторое время забыв про свое отчаянное положение, я нахмурилась, смотря на сверток ткани, который протянули мне в руки. Развернув его, я с сомнением осмотрела два идентичных керамбита, хорошо знакомые мне. У самой за поясам такой же. – Зачем мне еще два? – не поняла я. – Не знаю, – пожал Таш плечами, а затем очень тихо добавил: – Но Алан настоятельно просил тебе их передать и сказать, что теперь вы с ним в расчете, – выразительно посмотрел ибрид мне в глаза, пока я, пораженно раскрыв рот, рассматривала совершенно не отличимые друг от друга керамбита. Вес, текстура, ощущения в руке – все было схоже. С сомнением я наколола палец сначала одним острием, затем вторым и пораженно охнула. В голове пронеслись слова Дома о том, что мне не дадут шанса напасть или обернуться, что у меня не хватит сил, чтобы бороться с высшим, что я не смогу призвать достаточно силы, для убийства и то, что если это произойдет, я подвергну опасности всех… А еще довольно подробные рисунки, найденные в комнате Ника. На каждом меня убивают… пронзая керамбитом сердце… Мог ли он знать? – Что здесь происходит? – появился Гэврил, на цепи ведя перед собой вновь подросшего Элая в наморднике и со скованными за спиной руками. Но в его выражении уже появилась частичная осознанность. – Если думаешь, что они помогут тебе от нас избавиться – можешь не рассчитывать. Яд уже достаточно вывелся у меня из крови, чтобы вернуть силу и скорость, – предупредил Гэврил, а затем стены сотряслись и с потолка посыпались пыль и каменная крошка. – Пора сматываться, – произнес очевидное вампир. – Быстрее в портальный зал. Ждут только нас. Меня вновь потянули за собой и через некоторое время мы оказались в портальном зале. Еще несколько раз за время нашего путешествия стены сотрясались, и каждый удар словно сжимал мои внутренности сковывающим страхом. Настолько, что я сама ускорилась и более не сопротивлялась, желая оказаться в портальном зале как можно скорее. – Отлично, все еще открыт, – довольно вздохнул Гэврил, при виде активного портала. – Поторопимся, пока нам потолок на голову не упал, – потребовал он после очередного, более крупного удара, из-за которого в углу с потолка посыпалась не просто крошка, но уже полноценный валун. – Таш, прошу, помоги, – в последний раз взмолилась я. Тот встретился со мной взглядом и покачал головой. – Он ничем тебе не поможет, Анна. Даже не служи он Коллекционеру, ибрид к тебе слишком привязался и теперь воспринимает, как часть стаи. Он будет оберегать тебя, как собственного щенка, – устало произнес вампир, которому надоело мое упрямство. Он дернул меня на себя и тряхнул за плечи. – Смирись, Анна. Он предупреждал тебя, что так и будет. Доминик уже все решил и многим пожертвовал, чтобы ты жила. Ты же не хочешь, чтобы его жертва была напрасной? – Нет, – вынуждена была я согласиться. – Я этого не хочу, – скорбно опустила я взгляд и почувствовала, как вампир, смягчившись, приподнимает мое лицо за подбородок и с чувством смотрит в мои глаза. – Я знаю, как это сложно, и что он значит для тебя. И все же хочу, чтобы ты знала, что сделаю все, чтобы ты была цела и невредима. Я смогу сделать так, чтобы со временем ты забыла и смирилась. Уверен, так думает и Доминик, иначе не взял бы с меня слова. Я не сдержала горькой усмешки, что заинтриговало вампира. – Ты слишком плохо знаешь Доминика, – покачала я головой и в нерешительности прикусила губу. – Коллекционер не прощает предательства. Он хотел одного, оставив тебе жизнь – сделать больно. Очень больно, – погладила я озадаченного вампира ладонью по лицу и слабо улыбнулась. А после встала на цыпочки и прижалась к губам вампира в поцелуе, вкладывая в него так много чувств… Гэврил ответил, обняв меня за талию, а я с горечью отстранилась и прошептала: – Ты не представляешь, как мне жаль причинять такую боль… Только он хотел спросить, что я имею в виду, как ударила его в бедро керамбитом, а когда оглушенный болью вампир взревел, подкравшийся сзади и уже обернувшийся в свой естественный облик ибрид, сжал на его плече челюсти, а после просто забросил вампира в портал. Прикованный цепью мальчишка последовал за отцом, а после ибрид просто смахнул осколки разбитой сферы. Портал потух, как раз в тот момент, как пришедший в себя вампир намеревался вернуться за мной. – Спасибо тебе, – печально улыбнулась я. – Таш… – пораженно выдохнула, с сожалением смотря на разбросанные осколки портальной сферы. – Как же ты уйдешь? – Я не собирался уходить без тебя, Анна, – стремительно трансформируясь в человекоподобную форму, ответил ибрид. – Вампир прав: ты – моя семья, и я тебя ни за что не брошу. Я останусь с тобой до конца, – пообещал он, а я в порыве чувств бросилась к нему в объятья и крепко прижалась к широкой груди, вдыхая странный запах, который теперь принадлежал измененному Ташу. – Надеюсь, ты простишь меня за предательство. – Главное, что сейчас ты со мной, – улыбнулась я, а после едва не упала от необычайно сильного сотрясения. – Нам пора. – Надеюсь, у тебя есть план, – с сомнением вопросил Таш. – Да. И мне нужно, чтобы ты мне доверился, – твердо кивнула я, чувствуя, как меня всю трясет от волнения. – Будто у меня теперь есть выбор, – хмыкнул Таш, скосив взгляд на осколки портала. *** Внутренний двор представлял собой удручающее зрелище. После недавнего срыва Дома тот уже походил на место бомбежки, теперь же постройки были просто сравнены с землей, а ограждающая стена, разрушена, открывая крутой и скалистый утес. По всему двору валялись мертвые и растерзанные тела, а битва продолжалась. Несмотря на численное преимущество, Доминик только подтвердил за собой право сильнейшего, учитывая, сколько противников распотрошил в одиночку. К несчастью, живых сражающихся высших в характерных гвардейцам латах все еще оставалось довольно и они продолжали нападать, неся колоссальные потери, в то время, как меня привлекла тройка высших, что стояли в стороне и просто наблюдали за резней. Двух из них я узнала: те самые, с кем в последний раз Доминик прибыл на мой день рождения. Те самые, которые говорили, что моему отцу никуда не деться. Третьего я не видела, но подозревала, что он занял место, некогда принадлежащее Дому в совете. И эта тройка выжидала. Они понимали опасность обращенного Ника, который лишь доказывал это, сражаясь зло и отчаянно. Он играючи расправлялся со всеми, кто осмеливался подойти ближе. И все же, было заметно, что он уставал. То тут, то там он, бывало, пропускал удар, позволяя себя ранить, но в последний момент уходил от смертельных атак и заставлял нападающего поплатиться за свою наглость. Но он уставал… А впереди еще ждал Совет, который мог сравниться с ним по силе и могуществу. Однако те мудро предпочли вначале измотать хозяина крепости. А тот их не разочаровывал и постепенно сдавал позиции, пока не допустил первую ошибку, позволив подкрасться к нему из-за спины и сильно ранить крылья, которыми он раскидывал противников. Хвост уже был изрядно поломан и практически висел на одних сухожилиях. Теперь еще и крылья, которые изрубленной тряпкой упали по бокам и больше мешали, нежели помогали: путались в ногах и прикрывали точно плащом руки. Теперь они не защищали спину, чем не преминули воспользоваться, и под лопатку Доминика вонзили острое как бритва костяное крыло, прошивая Ника насквозь, словно бабочку. Тот взревел, сломал показавшийся из него костяной нарост чужого крыла, а после завел руку за спину и поймал несчастного, который не успел отстраниться. Доминик вгрызся клыками в ключицу пытающегося вырваться и ранить Дома гвардейца, но было поздно, и во все стороны брызнула кровь. В пасти Дома остался внушительный кусок чужой плоти, который тот сплюнул. Но не это убило высшего, а только ослабило, чем Доминик воспользовался, схватился за полученную рану двумя руками, запуская в тело противника когтистые пальцы, а после просто развел руки в стороны, разрывая уже несопротивляющееся тело пополам и отделяя голову, шею и часть груди от остального туловища. К несчастью, на это потребовалось неоправданно много времени, которого у Дома не было. Потому он тут же получил сразу несколько серьезных ранений с двух сторон, а затем еще и еще. Его накалывали пиками, ранили, а после отступали, позволяя напарнику напасть с другой стороны и дезориентировать одинокую жертву. Только когда на Доминике не осталось живого места, а сам он едва стоял на месте, бессмысленно и отчаянно замахиваясь ослабленными руками для атак, которые более не настигали цели, старший из совета поднял ладонь, останавливая неминуемое убийство. Тот самый, с длинными волосами и опасной заколкой на конце, которая запомнилась еще с моего совершеннолетия. Ник зарычал, но более не шевелился, пойманный в магические силки. Только тогда высший осмелился подойти ближе к своему узнику. – Ты, вероятно, совсем спятил, старый друг. Неужели дар предвидения не помог тебе предсказать свое поражение? – спросил мужчина, словно ожидал ответа. Ник промолчал, тяжело дыша. – Не дар, так мы предупреждали, что ты проиграешь. Ты силен, но один и не смог бы выстоять против нас всех. Ты должен был это понимать, затеяв подобную смертельную авантюру. Ник продолжал молчать и в этом высший нашел ответ: – Ты знал. С самого начала знал, что так и будет, – без особых восторгов, огорчения, раздражения или иронии произнес высший, посмотрев на своего пленника пустым и холодным взглядом. – Пять лет назад у тебя еще был выбор. Мы с тобой разделяем разные взгляды, но цель у нас одна, и ты был неотъемлемой частью совета. Наша раса рассчитывала на тебя. Твоя смерть будет серьезной потерей нашего народа. Бездарной и бессмысленной, – с намеком на сожаление, прокомментировал он. – Поэтому пять лет назад тебе стоило отступиться и позволить нам забрать девушку. Теперь – ты умрешь, а феникса мы, так или иначе, отыщем. Твоя жертва оказалась напрасной, – вздохнул высший советник. – Я не стану опускаться до торга. Уверен, ты мог это предусмотреть и, учитывая жертвы, понесенные сегодня, – проследил он взглядом округу со сваленными и обезображенными трупами, – не станешь сотрудничать. Так знай, как бы далеко ты не запрятал феникса, без твоей поддержки, она обречена. Не мы, так охотники за головами преподнесут нам ее на блюде. Мелкие расы такие… тщеславные и мелочные, – пренебрежительно скривился он. – Поэтому я не могу допустить развала нашего народа. Мы не можем опуститься до их уровня. Даже, если станем плодиться, точно кролики, от нашей крови ничего не останется. Мы другие, наша кровь – эталонная. Кощунство – разбавлять золото помоями. Жаль, что ты этого не понимаешь. Даже твоя связь с фениксом – словно пощечина всему нашему народу и нашим устоям. Это – омерзительно. Стоило взять Лирану в жены, как тебе и было сказано. А ты посмел за нашей спиной выводить полукровок. Демьян и его народившийся выродок будут казнены. Запоздало, но, что поделать? Таких уродов не должен видеть свет. Куда милосерднее было позволить ему умереть еще во младенчестве. Лирана разделяла наши взгляды, к сожалению, ты посеял и в ее голове смуту. В итоге, мы лишились чистокровной высшей… – удрученно покачал он головой. – Впрочем, ты прав, низменные эмоции могут быть полезны. Как думаешь, как быстро в мои руки прибежит твоя феникс, если я убью ее родных и близких? Я думаю, очень скоро. Нужно лишь набраться совсем немного терпения и нанести очередной визит Каррилу. С твоей смертью их больше некому оберегать, – растянул он губы в неправдоподобной улыбке, словно не знал, как это делается. – Молчишь? – отметил он очевидное, пока Доминик словно его и не слушал. – Твое право. Кажется, у излюбленных тобою людей желание смертника считается священным? Молчи, если так хочешь. Но немного жаль, что эпоха такого могущественного высшего, как ты, завершится столь бездарно, – затем посмотрел на весьма израненных, но живых высших, которые сражались с Домом недавно, а сейчас ожидавшие новых указаний. – Он – ваш. Такой, как он, не заслуживает почетной смерти от равного себе. Пойдешь на потеху солдатне, – в последний раз посмотрел советник на Доминика и безразлично отвернулся. – Господа, мы с вами отправляемся с визитом в небезызвестное вам графство, – обратился мужчина к своим соратникам, которые не вмешивались и смотрели со стороны. – Не утруждайся, выблюдок, – подала я голос из своего укрытия, отчего мужчина замер на месте, а Доминик взревел и задергался в магических силках. – Я приду к тебе быстрее, чем ты думаешь. Если мы договоримся... – добавила я. – Вы же, твари, любите заключать сделки, не правда ли? Советник замер, а после его плечи затряслись, и голова откинулась назад в издевательском хохоте. – Просто невероятно, – отсмеявшись, заметил он, а затем как бы невзначай окинул двор взглядом, ненавязчиво отслеживая мое местонахождение. Не тут-то было. В свое время я отлично изучила двор и все закоулки, чтобы затаиться. – Все еще будешь утверждать, что чувства и эмоции – это благо? – наклонился он к Доминику, который щерил клыкастую пасть в яростном оскале. – Эта женщина не оценила твоей жертвы и, словно мотылек, прилетела на свою погибель. – Ты прямо блядский поэт, – пренебрежительно заметила я, внимательно смотря за обстановкой. От меня не укрылось, как высший повел бровью, давая знак своему напарнику найти меня. Потому решила поторопить события: – К сожалению, я не настроена на поэтический лад. Кажется, ты хотел поскорее закончить этот фарс? Я с тобой согласна, твоя рожа мне еще в детстве не нравилась. Потому предлагаю честный бой. Я против тебя. С гарантией, что в это время никто из твоих убогих не причинит Доминику вреда. – Доминик, она всегда была такой… отчаянной? Или это последствия проживания с тобой? Я полагал, что связь с тобой способна повредить ей рассудок, но не ожидал от тебя такой жестокости. Ты выбил из нее последние крохи разумности… Девочка, ты, вероятно, не осознаешь, что предлагаешь, – радушно и снисходительно заметил высший. – Да-да… Красиво поешь, вот только в таком случае я не вижу смысла так бездарно и неправдоподобно оттягивать время и отказываться от моего предложения. Если только ты не думаешь, что обучение Доминика могло дать мне преимущество перед таким куском говна, как ты, – иронизировала я, чувствуя нервоз и напряженно наблюдая, как молодой высший из тройки совета стал подбираться к моему укрытию. – Опасаешься, мразина? – Вижу, ты уверена в своих возможностях, – задумался мужчина, который, несмотря на мнимую невозмутимость, был уязвлен. Не думала, что это удастся так просто. Все равно, что некрасивый жест рукой показать и оскорбить страдальца до слез. Быть может, он просто не хотел показать слабость и сомнения перед гвардейцами и своими соратниками. Слабость высшие не любят и не желают, чтобы ими управлял слабак. Да, плевать! Главное, что я смогла! – Учитывая твои расовые возможности, было бы глупо недооценивать магии фениксов. Однако, твоя инициация произошла совсем недавно. Ты чисто физически не смогла бы обучиться управлению своими способностями. Даже с возможностями Доминика, – уважительно приклонил он голову, признавая педагогические способности Ника. – Потому, единственная возможность, при которой ты, в теории, сможешь доставить серьезную угрозу – момент перерождения. Либо ты настолько глупа, что думаешь, будто я позволю допустить себе промах и подарить тебе шанс на перерождение, либо ты просто преступно самоуверенная и рассчитываешь только на собственные возможности. Либо… – протянул он, уже крепче нахмурившись и помедлив. А после поднял лицо с догадкой: – Где гарантия, что, как только я дам слово не трогать Доминика, ты не убьешь себя, чтобы переродиться? – Даю клятву, что не сделаю этого. В противном случае, можешь прикончить Доминика. Честный бой на оружие из когтей феникса. Если выигрываю я – Совет отступится и больше не станет угрожать нашей безопасности или мстить моим близким. – А если я? – Тогда ты получишь, чего желал: мое сердце и голову твоего главного конкурента на блюде, – пообещала я, из последних сил сдерживая себя на месте, чтобы не сбежать в другое место, тем самым быстрее выдавая свое местоположение. Еще несколько десятков метров и приемник Доминика меня обнаружит. Ну же, соглашайся, тварь! Ну! Еще немного поразмыслив, высший удовлетворенно кивнул и произнес: – Так и быть. Я согласен на подобную сделку, феникс. Клянусь, – с поклоном головы добавил советник. – Посмотрим, старый друг, настолько ли хорошо ты обучил свою ученицу, – послал он отчаянно рычащему Дому усмешку. – Или же ты станешь свидетелем, как я на твоих глазах выпотрошу ее и предоставлю тебе еще бьющееся сердце твоей женщины. И тогда я вышла на площадь из-за ближайшей колонны. Встретившись взглядом с высшим, я метнула в его сторону два керамбита, которые вонзились в расколотую брусчатку у его ног. Тот пренебрежительно усмехнулся и подманил оружие магией. Все замерли в ожидании. Я демонстративно вытащила свои керамбиты и крепко зажала их в кулаках. Приняла стойку для обороны, что на фоне нарочито расслабленного, даже вальяжного высшего выглядело… жалко. Впрочем, мне ли жаловаться? С уровнем силы, опыта и мастерства древнего высшего, я и не могла казаться иной. Ко всему прочему, Доминик учил меня пользоваться своей слабостью. Настало время проверить, так ли хорошо он обучил меня мастерству лукавства и обмана. – Дамы – вперед, – оскалилась я в издевательской улыбке, обращаясь к высшему, который, казалось, шутку, оценил и демонстративно засмеялся, беспечно и слишком театрально запрокинув голову. А затем посмотрел мне в лицо глазами, в которых я читала свою смерть. – Прежде мы не были представлены, феникс, – произнес он, мастерски покрутив в пальцах один из керамбитов, и как бы невзначай проткнув им палец, как я недавно, проверяя подлинность оружия. Растер появившуюся каплю крови и довольно улыбнулся. – Мое имя – Гавриэль. Считаю невежливым, если ты умрешь, так и не узнав имени того, кто убьет последнего живого феникса. В ответ я смачно сплюнула, показав, где я видела его вежливость. Да, весьма грубо, не в моем стиле, но, с другой стороны, я хотела же вывести высшего на агрессию! Мужчина сделал вид, словно его это не оскорбило, но уже в следующее мгновение мне пришлось уходить в сторону от молниеносных, точных и жестоких атак не только керамбитами, но и косы с опасной заколкой, чем эта высшая тварь пользовался мастерски, чередуя с атаками клинков, и на ходу менял тактику, чем сбивал с темпа и не давал подстроиться под его ритм. Заняв оборонительную позицию, я только уходила из-под удара, уворачивалась и парировала атаки, порой, весьма разрушительные. Только я начинала переживать, как бы наблюдающие, а главное, сам Гавриэль не заметил моей возросшей силы, как сумела извернуться и сделать подсечку, чем повалила на спину не ожидающего подобной прыти высшего, умело сместив всеобщее внимание на неудачу высшего. Предусмотрительно! По правде говоря, мне это так же дорогого стоило и, когда я поднялась, по моей щеке расползлась и кровоточила весьма неприятная рана, которая, как я уже знала, не заживет, как те, что были нанесены обычным оружием. И все же, я даже не вскрикнула, а воспользовалась запинкой высшего, метнув в него один из своих керамбитов, который был нацелен в голову мужчине. К несчастью, тот быстро справился со своей неудачей и отбил клинок, изменив его траекторию. Керамбит улетел куда-то в сторону, но все же прошелся по пальцам высшего советника. Его кулак затопила густая и черная кровь, ослабив хватку на гладкой рукояти одного из клинков. Я же, словно не нарочно, распустила волосы, которые упали мне на лицо, скрывая раненную половину. Поднялись на ноги мы с мужчиной почти одновременно, и все же он на долю секунды опередил меня и напал с наскока. Пользуясь преимуществом в два клинка и заколки, он, раскручиваясь в воздухе, наносил быстрые и яростные удары, уже не метя в мою грудь, чтобы быстро убить. Нет, как прежде казалось, неэмоциональный и уравновешенный мужчина разозлился и теперь просто пытался достать человечку, которая оказалась достаточно обученной и умелой, чтобы нанести ему позорные ранения. Я стала отступать, раскручиваясь в сальто назад, и попала по окровавленной, оттого скользкой руке мужчины, выбивая из нее один из керамбитов. Не успела я возликовать, как мужчина замахнулся и ударил меня наотмашь уже свободной рукой, разрывая рубашку и кожу на груди. Кажется, даже слегка повредил ребра и легкое, потому что, приземлившись, с губ капала кровь, а дыхание было булькающим. И все же… у врага оставался еще один, слегка отличающийся от других, керамбит… Оскалившись, я вовремя откатилась в сторону, бросив в подступающего высшего горстью каменной крошки. Гавриэль взревел и зажмурился, на несколько мгновений дезориентируясь в пространстве. Потому стал бить наугад, дабы не подпустить меня ближе. Именно в этот момент мне не повезло попасть под очередной и непредсказуемый удар, который отбросил меня на верхнюю террасу. Удар был такой силы, от которой я уже не смогла бы оправиться. Потому, через силу потягиваясь на руках и громко постанывая сквозь сцепленные зубы, я ползла к ближайшей колонне в попытке скрыться, царапая кожу и лицо об острые камни еще сильнее. Кряхтела я весьма старательно и дрожала выразительно, потому, когда терраса взорвалась, а я полетела с камнями вниз, истерично завизжала, а после захрипела, толчками выплевывая изо рта густую и рубиновую кровь, ощутив, как почти все кости в моем теле сломались.