– Нет, – покачала она головой в упрямстве. – Ты просто обижена на Доминика. У тебя есть причины, но ты не можешь быть объективной. – Я сама видела клетки с детьми, Тори! – прикрикнула я, устав от этого диалога. Бессмысленного и жестокого. Девушка вздрогнула, а ее глаза расширились. Я устало выдохнула, вновь прошла к креслу и потерла лицо руками, в надежде смыть с губ вкус горечи, и забыть нелестные и тяжелые воспоминания. – В день, когда я… – хотела сказать «сбежала», но теперь понимала, что это неправильное определение, учитывая, что Доминик был в курсе, если сам не курировал процесс. – В день, когда Лирана меня ранила, я пыталась укрыться в одном из помещений и набрела на тюрьму. Там были дети… – с трудом сглотнула я. – Точно дикие звери они сидели в клетках, некоторые на цепи… а Фани… – Фани? – нахмурилась девушка. – Девочка. У нее были фиолетовые глаза, – горько улыбнулась я. – Она помогала мне, пока я была здесь. Она тоже была там и кричала от боли. Я хотела ее забрать с собой, но мне помешали. Я не знаю, что случилось, после того, как Лирана убила меня. До этого дня я точно не знала, жива ли сама высшая, а теперь и не знаю, что думать по поводу судьбы Фани… – выдохнула я и взглянула на странно смотрящую на меня Тори. – Что же, – криво усмехнулась девушка и, кажется, слегка расслабилась. – В таком случае, давай выясним, – произнесла она, а после громко позвала: – Фани, милая, ты могла бы показаться? Я напряглась, уверенная, что в комнате лишь мы одни с девушкой, но тут прямо передо мной из пустоты материализовалась подросшая девочка, которую я уже и не чаяла увидеть. Я стояла, как громом пораженная, не в силах высказать и слова, а сама Фани смотрела мне в лицо с легкой улыбкой. – Ты жива… – счастливо и недоверчиво выдохнула я, осматривая повзрослевшую девушку, которая теперь выглядела как подросток в опрятной и чистой одежде, с аккуратной косой, взамен растрепанных локонов, коими она в прошлом прикрывала, как оказалось, очень красивое лицо. Теперь не было в ней ни страха, ни тревоги, ни подозрительности загнанного в угол зверька. Девушка передо мной так сильно отличалась от моих воспоминаний, что я даже усомнилась, не очередной ли это обман. Тем более, я по-прежнему не ощущала ее в комнате. Только Тори и ее еще народившегося сына. – Как ты здесь оказалась? – насторожилась я. – Я попросила ее меня сопровождать для подстраховки, – приблизилась к ней Тори, встав сбоку, на что девочка отреагировала спокойно, что вновь напрягло, учитывая то, как она прежде пугалась чужой близости. – После того, как ты приставила к моему животу заколку, я решила, что так будет лучше. Без обид, – примирительно подняла Тори руки. – Но рисковать ребенком я не буду. Я – отважная, но не слабоумная, – цинично хмыкнула она. – А она смогла бы тебя защитить? – подозрительно осматривала я девочку, которую по-прежнему не ощущала, словно ее не было или она была бы… мертвой. – Ян заверял меня в этом. И если верить тому, что я узнала о фантомах, то, да, – пожала Тори плечами. – «Фантомах»? – нахмурилась я, стараясь припомнить что-нибудь об этой расе. – Ты – фантом? – требовательнее посмотрела я на девочку, ощутив, как по спине прошелся табун мурашек. Впервые в присутствии этой девочки. А все потому, что фантомы были опасными… дикими. Формально, это мстительные духи, бесплотные и неживые, несмотря на то, что когда-то были обычными смертными. И это могло объяснить, почему я ее не чувствую. А еще они не менялись… Не могли меняться, учитывая, что они всего лишь духи и облик имели лишь тот, что был во время смерти, если она уже была таковой три года назад. Фани не могла быть… разумной. Но теперь она казалась… нормальной и более взрослой. Фани слабо улыбнулась и подтвердила кивком. – Насколько я поняла, говорить по-человечески… ну, или как там у вас, она еще не может. Доминик работает над этим, – вместо нее заметила Тори и радостно заулыбалась. – Но мы с ней придумали, как общаться без слов. После этого, фантом махнула рукой, а перед ней из дымки образовались буквы, которые сложились в короткие слова: «Здравствуй, Аннабель.» – Как это возможно? – невольно отошла я назад и едва не оступилась. – Этого не может быть. Ты не можешь быть фантомом. Не можешь… – Почему? – заинтересовалась Тори и с сомнением посмотрела на девочку рядом с ней, пока у меня, кажется, начиналась истерика. – Что с Фани не так? Девочка посмотрела на Тори виновато, махнула рукой, повесив в воздухе слово «Потом», а затем сделала шаг ко мне, но я отступила. Та замерла, посмотрела мне в лицо с просьбой, а после вновь протянула мне руку и замерла. Прямо, как когда-то делала я, надеясь, что она мне доверится. Когда я еще не знала, кто она такая. Шумно и быстро дыша, посмотрела на руку, затем снова на девочку в брючном костюме. А после поняла, как глупо себя веду и как неуместен мой испуг. – Ты залезешь мне в голову? – прохрипела я, напряженно вглядываясь в девочку. Та махнула рукой: «Покажу». Я замешкалась, не решаясь согласиться, но, посмотрев на Тори, которая обнимала свой живот, поняла, что должна разобраться во всем. Ведь именно этого я хотела? Чтобы дети больше не страдали по вине Дома. А чтобы убедить в этой опасности Тори, я должна знать все наверняка. Даже если сейчас Фани покажет мне ложь… я должна это видеть. Тогда буду уверенной. Потому сделала вздох, а после шагнула вперед и протянула руку девочке. Но та и не думала касаться меня рукой, вместо этого, она просто влетела в меня и растворилась в моем теле. А в моей голове взорвались картины и чужие воспоминания. «Я видела все чужими глазами. Я видела, как меня тащат по какой-то тропинке через ночной лес люди, которых в этом воспоминании я воспринимала родителями. Я просила их остановиться, забрать меня домой. Я обещала, что буду самой послушной и покорной. Я буду лучшей дочерью. Я звала маму и папу, надеясь, что они передумают и не станут наказывать. Я думала, они заберут меня из этого страшного места в наш, пусть и бедный, но родной дом. Я не понимала, в чем моя вина, но другие люди из деревни требовали смерти какой-то ведьмы и указывали в меня пальцами. Было страшно, холодно и одиноко. Я кричала, но другие кричали громче, чем пугали сильнее. А родители… они были безучастными. Никто не вступился за меня, ни когда вели сквозь толпу, ни когда в меня кидали камни, причиняя боль, никто не обращал внимания на мои слезы и никто не хотел объяснять, в чем моя вина. Я всего лишь просила защиты и чтобы все это закончилось. Я так хотела покоя и защиты, но все надежды разбились, когда меня привязали к столбу, а ветки под моими ногами зажгли… По моим щекам катились слезы, а легкие забивал едкий дым, от которого я кашляла до боли в груди и глотке, изнемогая от жары, а после я ощутила, как мои ноги лизнули первые языки пламени, и стало больно. – Мама! Мамочка!!! Помогите!!! Мама… мне больно! Забери меня! Хватит! Мамочка! Я завизжала от боли и кашля, а затем единственное, чего просила, чтобы это закончилось… а все, кто смотрел и насмехался… поплатились. В какой-то момент физическая боль прекратилась, и я открыла глаза, безразлично наблюдая со стороны на догорающее кострище с обугленной маленькой фигуркой. Меня не трогала эта картина, но после в первых рядах уже расходящихся наблюдателей я увидела знакомые лица, от вида которых я вновь ощутила эмоции. И это были гнев и ярость… Метнулась к ним, но всего лишь прошла мимо тех, кого считала родителями. Тех, кто должен был оберегать, защищать и никогда не причинять боли. Те, кто самолично отдал на сожжение, поверив досужим обвинениям посторонних людей. Проходили годы, а моя ярость только росла. Я уже не помнила кто я, что я, и почему существую. Но меня мучили чувства и жажда мести кому-то… чему-то… Я видела людей, но не помнила их и не понимала, почему так хочу их смерти. Я слышала их голоса, но не понимала слов. Я была среди них, видела каждого, но ни один не видел меня… – Долго ты так томишься? – заметила я странного незнакомца, чьи слова разобрала и сильно этому удивилась, пытаясь вспомнить их значение. А когда поняла, по привычке обернулась, ожидая увидеть собеседника незнакомца, но за моей спиной никого не было. А странный, высокий дяденька с желтыми глазами и белыми волосами смотрел прямо на меня. Мне так хотелось, чтобы он смотрел на меня…– Ты уже разучилась разговаривать, верно? – склонил он голову к плечу. – Мы что-нибудь придумаем, – по-доброму улыбнулся он, а после протянул руку. – Я знаю твою боль, малышка. И если ты согласишься, я помогу тебе от нее избавиться… «Убить… наказать… убить…» – пронеслось у меня в голове, но странный дяденька почему-то понял и улыбнулся. – Я предоставлю тебе такую возможность, и ты отомстишь. Они поплатятся. Все, – сказал он таким голосом, отчего я впервые за многие годы ощутила еще одну эмоцию: надежду. Незнакомец не обманул. Но прежде… – На что ты готова, ради мести? – задал он мне вопрос, приведя в комнату, которая навевала неприятные ассоциации. Было темно, холодно и страшно, если бы я помнила эти чувства. Только их отголоски. Потому пожала плечами, соглашаясь на все условия. – Хорошая девочка. Совсем скоро ты станешь фантомом. Я буду называть тебя Фани. Тебе нравится? – я безразлично пожала плечами, потому что… я не помнила, как меня звали прежде. Но на секунду мне подумалось, что было бы приятно иметь имя. Впервые за многие годы. И я была благодарна незнакомцу за эту возможность. – Начнем игру, Фани. У меня на тебя большие планы. Ты же не подведешь меня? – поднял он брови. Я не ответила, но незнакомца это не беспокоило. Он как будто забыл о вопросе и просто продолжил: – Ты вначале не поймешь, что будешь ощущать, но это будет – боль. И когда ты вспомнишь это чувство и примиришься с ним, сможешь отомстить, – пообещал он, присев возле меня на корточки и положил руку мне на плечо, которая против обыкновения не прошла сквозь нее. Это давно забытое чувство чужого прикосновения стало последней точкой в решении девочки. Дальше на фоне этих воспоминаний я стала различать ее лицо и как будто смотреть со стороны. Ее держали в отдельной комнате, что вначале ничуть не заботило дух девочки, но по мере продолжительности экспериментов и тренировок обострились новые чувства. И чувство одиночества – в том числе. Потому вскоре она стала томиться и все больше ощущать нетерпение и жажду. Жажду чего – она и сама толком понять не могла. Но это выяснилось, когда она попыталась наброситься на Доминика. Тот невероятным образом пресек это покушение и… не разозлился. Только понимающе улыбнулся, а после пообещал, что вскоре сможет помочь и в этом. Доминик экспериментировал, чтобы вернуть ей чувствительность, и после проб и ошибок, он выяснил, что электрический ток мощностью сравнимой с молнией способна ускорить процесс. После дней, недель и месяцев болезненных экспериментов, Фани впервые смогла самостоятельно подвинуть предмет. Тем временем жажда становилась невыносимой, и Доминик отвел девочку на нижние уровни в темницу к незнакомому существу. Живому существу. Далее пелена, а когда она очнулась – жажда исчезла, а сама Фани была вся в крови. – Мы будем учиться контролировать это, – пообещал Дом в этом воспоминании, а затем взял перепачканную в крови девочку на руки и отнес в ее комнату. Так проходили годы, и девочка научилась контролировать жажду убийства в достаточной степени, чтобы Доминик стал выпускать ее на самостоятельные прогулки. Касаться ее все еще мог только он, но она… она уже могла многое. И вот наступил тот момент, который она так ждала и ради которого терпела боль, сравнимую с той, которая закончила ее смертную жизнь. Доминик вывел ее в незнакомую местность, где в кучке стояли испуганные и непонимающие происходящего люди. Люди, отдаленно знакомые девочке. Она так же не понимала происходящего, пока в толпе людей не увидела лицо, от которого что-то внутри нее оборвалось, а после разгорелось пожарищем гнева – отец. Мать и многие другие, кто был и не вступился за жизнь ребенка в ту страшную ночь, так же поплатились за свое бездействие и бесчеловечность. Тех, кто по странному стечению обстоятельств выжил – собрали в пыточной, потому что, отомстив родителям, девочка не испугалась своей жестокости и не отказалась убивать. Напротив, она не могла остановиться, потеряв всякий контроль. Это безумие остановил Доминик. Вопреки ожиданию, он не разозлился, но отказался отпускать выживших. Вместо этого он решил использовать их смерти и пытки для очередного эксперимента, а ее заставил смотреть и осознавать все чувства, которые ее в тот момент обуревали, чтобы смириться с жаждой смерти. Для этого пришлось посадить ее в особые цепи, которые не позволяли ей вновь стать бесплотной и сбежать. Как раз в тот момент, Дом силком привел красноволосую девушку в темницу, пока девочка изнывала от потребности убийства, завидуя палачам. Тогда эта странная незнакомка просила наказать ее, но отпустить ребенка, даже не подозревая, что этот ребенок опаснее многих в этой темнице. Эти слова затронули что-то в девочке, за которую запоздало, но заступились, хотя необходимости уже не было… И тогда Фани решила, что не сдастся и продолжит эти странные эксперименты. Внезапно, именно тогда она поняла впервые, что хочет жить. Просто жить, а не существовать одной местью. Она хотела познать и другие чувства, эмоции, теплоту чужого тела, дружбу, ласку. Все то, чего ее лишили. За потерю чего, она уже отомстила. И прогресс стал стремительным, а она сама стала искать ту красноволосую девушку. И нашла. Но, к сожалению, жажда убийства еще не прошла, потому хоть Фани и тянуло к девушке-фениксу, она боялась причинить ей вред и держала дистанцию. А после Доминик повел Фани на очередной сеанс электротерапии. Там были другие и дети. Она их уже видела не раз. До них были другие, и каждый раз они сменялись новенькими и исчезали из этой комнаты, как только безумие проходило из их глаз. Такие же, как она, хоть и живые, в отличие от нее. Но они были безумны. Как, когда-то, она. А после завершения сеанса, девочка очнулась не в приспособлении, а в комнате феникса, но самой девушки уже не было. А молчаливый Доминик с короткой улыбкой сообщил: – Мне пришлось отпустить ее, Фани. Мы сделали все, что могли. Дальше она должна справиться сама. Надеюсь, она не вернется. «Я буду скучать» – с призрачными слезами подумала девочка. – Так нужно, – вздохнул он, смотря на постель сбежавшей девушки.–Идем, Фани. У нас много работы. Ты не одна, кого нужно привести в чувство. Пока есть возможность… А после мужчина просто вышел из комнаты и больше не позволял говорить о девушке-фениксе.» Фани покинула мое сознание довольно плавно, позволяя отделить реальность от чужих воспоминаний, а когда убедилась, что я пришла в себя, слабо улыбнулась мне, пока Тори нервно уточнила: – Это что сейчас было, вообще? – переводила она с меня на Фани взгляд. Я растерянно моргнула, силясь подыскать нужные слова. Эмоции переполняли, а очередной пазл головоломки вырисовывался, подтверждая, что последнее годы мучений, страха и страданий – просто злой умысел Коллекционера. Чувства переполняли, а меня затрясло от гнева и непонимания. Стало жарко, а в ушах зашумел пульс, сквозь который я с большим трудом расслышала взволнованное: – Аннабель? Аннабель! – выкрикнула она, вынуждая меня посмотреть внимательнее. – Вокруг тебя воздух накалился, – заметила она и выразительно окинула меня взглядом. Опустила голову и посмотрела на свою ладонь, над которой, в действительности, дрожал воздух как в жаркий летний день. Вздрогнула и отшатнулась подальше от беременной девушки, боясь, что могу причинить вред. – Уйди, – потребовала я строго. – Что? – изумилась Тори. – Я не знаю, как это контролировать, Тори, – глубоко дыша, прошипела я, с ужасом осознавая, что успокоиться не получается. – Тори, беги. Я не хочу, чтобы ты пострадала… – договорить я не успела, потому что с собранным выражением на лице ко мне подплыла по воздуху Фани и положила прохладную ладонь на основание моей шеи. Меня ужалило болью и в глазах потемнело, но после, когда зрение прояснилось, а я хотела возмутиться, осознала, что… жар прошел, а дышать стало легче. Посмотрела на свои руки и с каждой секундой воздух вокруг меня остывал, а сама кожа ладоней утратила красноту. – Как… как ты это сделала? – с надеждой и удивлением посмотрела я на фантома. «Он научил» – ответила она. Уточнений не требовалось, потому я их задавать не стала. – Успокоилась? – вновь подала голос Тори. – Что тебя так взбудоражило? Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – потребовала она напряженно. Я переглянулась с Фани. Та еле заметно кивнула, и я, сглотнув, выпрямилась, вздохнула, а после произнесла: – Фантомы – дикие, жестокие и полуразумные существа, движимые лишь жаждой мести и убийства. Фантомы происходят из мстительных духов умерших существ. Требуются столетия, чтобы жажда убийства и ярость окончательно свели духов с ума. Эта энергия негативных эмоций концентрируется, и постепенно духи… обретают достаточно силы, чтобы воздействовать на реальность. Фани была такой. Когда Доминик нашел ее, она уже не помнила прошлую жизнь и жаждала убийств, но еще не окончательно потеряла разумность. А затем… с помощью экспериментов, каким-то невероятным образом, он не только ускорил ее становление полноценным фантомом со всеми возможностями этих существ, но и вернул ей осознание реальности. Она может… развиваться. – И? Это плохо? Почему ты выглядишь так, словно это плохо? – нахмурилась она. – Ты не знаешь, что это за эксперименты были, – покачала я головой, приложив ладонь к горящей щеке. – Для него все – сплошной эксперимент, не задумываясь, насколько жестокими и бесчеловечными они могут быть.