Он сделал все, о чем она просила, достал разогретую зажигалку рядом с ящичком и приложил к сигарете. Автомобиль мчался сейчас еще быстрее. Алекс, который не любил слишком быстрой езды, почувствовал себя несколько дискомфортно, но решил, что она этого не заметит. — Что вы будете играть осенью? — Еще не знаю, но почти наверняка в «Орестее» Эсхила. — Кассандру? — О Боже! Нет! — она рассмеялась. — Зачем играть эту причитающую телку? — Но ведь не Клитемнестру? Вместо ответа она еще прибавила скорость и продекламировала: Вот я стою, гордясь, что дело сделано. Убила. Отпираться я не стану, нет. Накидкою огромной, как рыбачья сеть… Она резко затормозила. Он увидел, как побелели ее пальцы, стиснувшие руль. Машина с визгом проскользнула по шоссе, а затем резко свернула в сторону. На расстоянии шага перед колесами на шоссе стояла двухлетняя девочка и, закрыв лицо руками, плакала. Она не понимала, что лишь доля секунды отделяла ее от живых. Сара выскочила из автомобиля. Он последовал за ней. Увидел бежавшую от дома молодую женщину в белом фартуке. — Эля! — кричала она. — Эля! Сара взяла малышку за руку и провела к дорожке, ведущей к дому. Мать схватила ребенка. — О Боже!.. — сказала бессвязно. — Я видела все из окна… Как она открыла калитку?.. — Будет лучше, если в следующий раз вы зададите этот вопрос несколько раньше, иначе может случиться так, что Эля уже никогда не откроет ни одной калитки. Будь здесь ваш муж, я попросила бы его высечь вас. Но он, видимо, на работе и не знает, что у него жена — идиотка. Заберите ребенка домой и хорошенько закройте калитку, так, чтобы она не смогла ее отворить. Вы меня поняли? — Да, — сказала женщина, — поняла, простите меня. — Повернулась и, держа на руках Элю, которая перестала плакать и во все глаза смотрела на сердитую тетю, быстро ушла. Сара вернулась к машине. — Это была бы моя вина, — пробормотала она. — Я ехала со скоростью восемьдесят миль. Ну, и дала ей урок. Могу поспорить, что сейчас закроет калитку на сто запоров. Они тронулись. Алекс, который все еще переживал случившееся, посмотрел на молча сидевшую за рулем женщину. Увидел, что она смеется. Заметив его удивление, она сказала: — Это вы меня рассмешили! У вас такое забавное выражение лица. Так вежливо меня слушали, когда я начала монолог. И вдруг трааах!.. Вы даже не посмотрели на шоссе, а только на меня! — Вы действительно успели все это разглядеть, нажимая на тормоз, чтобы не переехать эту девочку? — Конечно. Мне ничего не оставалось делать, как только изо всех сил жать на педаль и держать руль, чтобы нас не выбросило в ров. Я вообще-то знала, что перееду малышку, если не будет другого выхода. На такой скорости я не могла рисковать и кувыркаться во рву. Но вы смотрели на меня. Это, пожалуй, самый прекрасный комплимент, который выпадал мне в жизни. Автомобиль снова рванулся вперед. Сара спокойно сидела за рулем, на ее губах играла легкая улыбка. Алекс не отвечал. Смотрел на нее. — О чем мы говорили? Ах да, я декламировала Клитемнестру. Ее я и хочу играть. Я давно знаю эту роль. Прекрасненькое дельце: убивает мужа, а затем циничная, гордая и спокойная выходит к народу, у которого загубила короля, и заявляет, что с этого момента будет править вместе с любовником. Прекрасная женщина! И я прекрасно сыграю! Приходите, и вы убедитесь! — и, отпустив на секунду руль, хлопнула в ладоши, как обрадованный ребенок. — Сейчас Брайтон! Сегодня мы едем довольно быстро. Объедем город с запада. Там шоссе похуже, но короче. И Алекс, который ожидал, что проедет через город, где год назад был вместе с Каролиной, вздохнул с облегчением, когда перед первыми домами они свернули вправо и поехали медленнее. — Много гостей сейчас в Саншайн Мэнор? — спросил он, вспомнив, что еще ни словом не обмолвился об Айоне и его гостях. — Айон, Гарольд, то есть мистер Спарроу, — вы с ним знакомы? — Нет… — он покачал головой. — Не имел удовольствия. Знаю его только по тому, что мне рассказывал Айон, когда мы с ним обедали. — Очень приятный мужчина, — заметила Сара безразлично, — а его жена Люси Спарроу — моя добрая приятельница. Какая прекрасная женщина! Вы, вероятно, слышали о ней? — Она — хирург, верно? — Да. Гениальный нейрохирург. О ней говорят, что она не оперирует, а ваяет. Похоже, что она родилась с этим талантом, потому что уже во время учебы завоевала все призы и медали. На ее операции сходятся все наши знаменитости и приезжают седовласые профессора с континента. У нее есть даже собственный метод проведения операций. Вы только подумайте: какая это прекрасная профессия — работать внутри человеческого мозга! Кроме того, она неприлично красива. Неприлично, ибо для ее профессии в красоте нет никакой необходимости. Я хотела бы выглядеть так, как она. У нее все качества молодой королевы. Она — молодая королева, когда утром встает с постели и когда играет в теннис. Ест горошек, как молодая королева, и моет руки, как молодая королева. Сколько я на нее ни смотрю, не могу найти другого определения. Если бы вы знали, сколько труда я вкладываю, чтобы выглядеть на сцене, как особа из хорошего дома или правительница по рождению, вы бы поняли, о чем я говорю. Кроме того, она мила, иронична, начитанна и холодна, как сталь. Восьмое чудо света! — Мистер Спарроу, вероятно, очень счастлив, имея такую жену? — рискнул спросить Алекс. — Что? — Она всматривалась вдаль. — Конечно! — Внезапно оживилась: — Смотрите — море! Далеко впереди Алекс увидел огромную грязно-зеленую поверхность, наискось уходившую к горизонту. Сара увеличила скорость. — «Наша огромная, милая мама», — процитировал он. — Джойс, — усмехнулась она. — Единственный писатель, которого я могу перечитывать без конца. Разумеется, извините… вы ведь… — Не стоит об этом. — Алекс смотрел на приближавшееся море, которое медленно опускалось перед автомобилем и становилось все более плоским. — Я — не писатель и никогда им не буду. Эту процедуру, которой занимаюсь, выбрал потому, что позволяет мне просыпаться тогда, когда хочу, не вставать при виде директора или начальника и зарабатывать столько, сколько я хочу, чтобы жить без нужды, много читать и путешествовать, если мне придет охота. Вот и все. Но мы говорили о ваших гостях… — Там еще есть ассистент Айона, Филип Дэвис, симпатичный молодой человек, который вместо того, чтобы ухаживать за девушками или позволять им ухаживать за собой, специализируется в химии и пашет как конь с утра до ночи. Боготворит Айона, а кроме того, составляет шахматные задачи. Подозреваю, что он тайно влюблен в Люси. Но, на мой взгляд, все мужчины должны быть влюблены в нее, явно или тайно. Вас тоже это может ожидать. — Не думаю, — ответил Алекс, но тут же добавил: — Хотя ничего не имел бы против. Мне хочется кого-нибудь полюбить. Они въехали на приморскую автостраду, проложенную вдоль обрывистого берега. Слева внизу на расстоянии шестидесяти метров шумело море. Издалека виднелись белые барашки на гребнях волн, поднятых ветром, что дул в сторону меловых скал. Шоссе ушло в туннель, и через минуту они оказались в темноте, рассеиваемой двумя цепочками ламп вдоль стен. Вдалеке светился выход из туннеля, быстро увеличивавшийся, и наконец они снова оказались снаружи. — И что, вы еще никого никогда не любили? — в голосе Сары он услышал явную заинтересованность. — Нет, то есть мне порой казалось, будто влюблен, но в конце концов оказывалось, что я заинтересован в этом гораздо меньше, чем мне хотелось бы. — И вы хотели бы быть больше заинтересованным? — В определенном возрасте мужчина ищет любовь. Позднее это проходит. — Вы так считаете? — Позади остался второй приморский городок. — Шорхэм, — сказала Сара с грустью, — я была здесь когда-то со своим первым женихом. У меня были те же иллюзии, что и у вас. — Внезапно рассмеялась. — Ну мы и лжецы! Ведь человек всю свою жизнь, с момента, когда начинает мыслить, до последнего вздоха, не делает ничего другого, как только ищет любовь! Вы, я, все люди в этом городке и во всем мире ищут, ошибаются, падают, встают и ищут дальше, пока хватает сил, пока живут! Нет такого возраста, в котором она не приходит. Не надо иллюзий. Только любовь соединяет нас с истиной. Только любовь позволяет нам быть писателями, актерами, вождями, столярами и бороться за то, чтобы достигнуть большего, чем мы имеем. Без нее мы не значим ничего и не нужны даже самим себе. О, Мэлисборо! Скоро будем дома! Алекс молчал. Маленький прелестный городок, весь в зелени садов, обступил небольшой готический костел с тупой каменной башней. Стены домиков с черными дубовыми балками помнили еще времена Тюдоров. Мэлисборо приблизился и блеснул витринами небольших опрятных магазинчиков. — Как там старый Мэлэчи Ленехэн, все еще присматривает за своими розами? — спросил Джо. — Я познакомился с ним во время войны, когда проводил отдых у Айона. Мы с Айоном тогда были оба контужены. Он, наверное, говорил вам об этом? — О ваших прыжках из горящего самолета? Да. Рассказывал так, словно прыгал из окна первого этажа в огород. У него тогда, кажется, сидел в руке осколок снаряда? И прыгали ночью? И с вами был еще кто-то третий, верно? — Бен Паркер, — сказал Джо. — Вы с ним встречались? — Иногда… — Айон говорил мне, что он служит инспектором в Скотленд-Ярде. Якобы… — она заколебалась. — Вы спрашивали о старом Мэлэчи. Да, он такой же, как всегда… Я его люблю, и мне кажется, что и он меня когда-нибудь полюбит… Внезапно она резко затормозила. — О Боже! Хорошо, что вы мне напомнили! Развернулась на месте, задев передними колесами бордюр, и помчалась обратно в Мэлисборо. — Что случилось? — спросил Алекс. — Табак! — Она затормозила перед ближайшим магазинчиком. — Прошу вас, пойдемте со мной и помогите мне выбрать табак для него. Меня не было две недели. Не люблю приезжать с пустыми руками. Они вошли. Джо попросил упаковать большую голубую пачку «Медиум Плейере», а от себя купил хорошую прямую трубку. — Подождите меня у машины, — сказала Сара и быстро пошла вверх по улице. Он смотрел на ее миниатюрную фигурку, удалявшуюся пружинистым шагом, размышляя, действительно ли она переехала бы ту девчушку. Знал, что сам он свернул бы даже на самой большой скорости, если бы только успел. Ведь всегда существует шанс спастись. А ребенок, сбитый мчащимся автомобилем, не может… Увидел Сару. Она вышла из магазина с двумя одинаковыми завернутыми в бумагу пакетами. — Это для девушек. Для Кэйт и Норы. Для Кэйт светло-голубой ситец, она молодая с золотистыми волосами. А для Норы — серый с белыми цветами. И на ярд больше, потому что в последнее время Нора ужасно потолстела. Это наша кухарка, а Кэйт — горничная. Они двинулись снова. — Вы действительно переехали бы ту девчушку, если бы вам не удалось затормозить? — спросил он. — Да. При такой скорости «ягуар» не устоял бы на резком повороте. Не было места. Свалившись в ров, за которым в двадцати пяти ярдах растут деревья, мы врезались бы в одно из них. И тогда наиболее вероятно погибли бы оба. Почему я должна ценить жизнь чужого ребенка выше, чем вашу и мою? Но я сделала все что могла, чтобы этого не случилось. — Но ведь вы ехали слишком быстро. — Несчастный случай был бы вызван не превышением скорости, а отсутствием присмотра за ребенком. Алекс не ответил. Какое-то время они ехали молча. — Хотя вы и осуждаете меня, все-таки в глубине души знаете, что я права. Садясь за руль этой машины, я взяла на себя ответственность за сохранность наших жизней в той же степени, что и мать, родившая ребенка, оберегая его. У меня был только один выход: сделать все, чтобы спасти ребенка, не угробив вас и себя. Но не будем говорить об этом… — Она неожиданно рассмеялась. — Между мужчинами и женщинами существует одна фундаментальная разница: мы никогда не анализируем того, что не произошло. Приехали! Машина замедлила скорость и свернула на узкую асфальтовую дорогу, ведущую к расположенной на берегу моря большой роще. Шоссе уходило здесь на север, огибая усадьбу широкой дугой. Дом был обращен фасадом к парку, а тыльной стороной к обрывистому берегу, от которого его отделяла широкая площадка, окруженная каменной балюстрадой. Автомобиль въехал в открытые ворота, при этом Алекс заметил небольшую палатку, поставленную под развесистым дубом. Они оказались на широкой аллее. Сара нажала на клаксон и, не снимая с него ладони, подъехала к самому дому. — Всегда так делаю! — воскликнула она. Глаза ее светились радостным блеском. Они остановились перед низкой террасой, на которую выбежала женщина в белом платье, а за ней — высокий светловолосый мужчина в белом пиджаке. Джо узнал в нем Айона Драммонда. Сара без слов открыла дверцу, вбежала на террасу и повисла на шее мужа.