Когда она узнала, что случилось, то примчалась. Пыталась поддерживать. Но когда выяснилось, что смерть Эрнеста расследуется полицией, а Павел остается в городе до похорон точно, быстро собралась и умотала в Москву. Она отпрашивалась у папы максимум на три дня. Потом она ему звонила. Обычно по видеосвязи. Да так часто, что начала раздражать. У Паши визиты то к следователю, то в ритуальное бюро. Звонки по скорбным делам. Аня не помогала – мешала, скорее. И вот день похорон, а ее нет. А обещала вырваться! Зато Ариадна тут, племянница Лавинской. Даже сын Гурама Адамяна Марк на кладбище… А Ани нет! Только бы не позвонила сейчас по видеосвязи, чтобы поддержать. Эрнеста Глебовича Субботина похоронили на Бугровском кладбище города Энска. Рядом с родителями и братом. Благо оставалось место. Новые участки даже за большие деньги не продавались. Поминки были организованы не в кафе – в ресторане. Это устроил Гурам. Паша протестовал, но его никто не стал слушать. Паша не мог ни есть, ни пить. Попробовал влить в себя стопку водки – попросилась назад. Как и бутерброд с икрой. Он вышел из ресторана и увидел курящего на ступеньках мужчину. Он был на похоронах, но держался особняком. – Можно стрельнуть у вас сигаретку? – А ты разве куришь? – Нет, но сейчас захотелось… Ему протянули пачку. Паша достал одну сигаретку. Сунул в рот. Мужчина дал прикурить. Паша втянул дым и закашлялся. – Не стоит начинать, потом не бросишь, – хмыкнул курильщик. Ему было за сорок. Спортивный, но с брюшком, на глазах очки с затемнением, не солнцезащитные – для зрения, одет в темные джинсы, рубашку и пиджак. Волосы пострижены очень коротко, под машинку, но не из-за алопеции. У него даже залысин не было. – Почему вы сразу решили, что я не курю? – Предположил. – Вы кто? – Человек, хорошо знавший усопшего. – А можно узнать откуда? – Я помогал Эрнесту справляться с кое-какими проблемами. Мы сотрудничали несколько лет. Но не виделись последние пару месяцев. Мне жаль, что он умер. – И откуда вы узнали о скорбном событии? – Из интернета. Эрнест Глебович Субботин пусть и не звезда, но личность известная. Он почетный гражданин города, между прочим. Так что позвони в мэрию, пусть организуют достойный памятник. Паша попытался сделать еще одну затяжку, но едва поднес сигарету ко рту, как его замутило. – У всех Субботиных аллергия на никотин, – услышал он голос своего нового знакомого. – Вы узнали это от Эрнеста? – От кого же еще? – И, бросив бычок в урну, стал спускаться с крыльца. – Как вас зовут? – Скоро узнаешь. – Так нечестно! – выкрикнул Паша и бросился следом. – Вы в курсе вообще, что Эрнеста убили? – Я предполагал это. Поэтому нам сейчас лучше не знакомиться. Сделаем это, когда придет время. – Не придет. Я утром уезжаю в Москву. И больше в Энск не вернусь. – Куда ты денешься? – Не понял? – Ты, Паша, наследник Эрнеста. Так что и вернешься, и встретимся… Опять это? НАСЛЕДНИК! Трехкомнатной квартиры, дачи на берегу Волги, каких-то счетов? Но это же пусть и не мелочь, но и не что-то грандиозное? Не заводы, газеты, пароходы… О чем вообще речь? – Химическое оружие нового поколения, – услышал за своей спиной Паша. Обернулся. По ступеням вели под руку старого академика Пинчука. Ему было под девяносто. Или за? И он немного принял на грудь. – Эрнест разработал его еще в восьмидесятых. И не было равных ему по… Старик замер, возвел глаза к небу. Завис то есть. Сопровождающая его Ариадна подсказала: – Мощности! – Нет, по чистоте, красоте и изысканности. Милая моя, химия – наука интеллигентная. В идеале, конечно. Любой дурак может приготовить раствор серной кислоты, чтобы потом облить ею кого-то. Любовницу мужа или брехливую соседскую собаку. Это грязно, согласитесь? – Ари кивнула. – Так же можно создать химическое оружие, которое приведет к смертям и мутациям. Вы бывали во Вьетнаме? – Да. Ездила туда отдыхать. – Сколько так инвалидов, заметили? – Я ходила на массаж слепых. Их там много. – Это последствия американских химических атак. А представьте себе оружие, которое не оставляет последствий. Оно не калечит, только обездвиживает, вырубает. – Без побочек не бывает. – От рвоты и головной боли никуда не деться. Но так и с похмелья страдают. – Пинчук, Прихрюкнув, хохотнул. – То чудо, что изобрел Эрнест, могло бы помочь и армии, и милиции, и Интерполу. Представьте, террористы захватили школу. Или простые бандиты банк, взяв заложников. Пустил «Муху», все отключились, и не нужно идти на штурм здания, жертвовать людьми. – «Муху»? – переспросил Паша. – Совершенно верно, – кивнул академик. Он был рад тому, что аудитория увеличилась вдвое. – Эрнест дал имена своим газам. Этот назывался «Мухой». Он обычный, без изысков. Как привычное нам насекомое. – А какие еще были? – Точно «Клоп» и «Оса». Еще Эрнест работал над «Оводом», самым мощным газом, но свернул свою деятельность. – Почему? – Побоялся, что его изобретения принесут больше вреда, чем пользы. Мы, ученые, обычно не думаем о последствиях, работая над своими идеями. Наши помыслы чисты. Тот же Нобель динамит изобрел, чтобы помочь металлургам добираться до природных ископаемых. А им до сих пор людей взрывают. – Но как могли Эрнесту остановить эксперимент? Дирекция, партия… КГБ, в конце концов? – Он не прошел испытание. Проект свернули. – Значит, никакого совершенного, интеллигентного оружия не получилось? Были попытки его создать и только? Ресторан имел еще и террасу, которая сейчас не обслуживалась, но была открыта. Они втроем уселись за столик. – Молодой человек, напомните, кем вы приходитесь покойному? – Я внук его родного брата. – Саши? Очень талантливый был парень. – Эрнест считал, что гений. – Он переоценивал брата. Любил его безмерно. Восхищался им. Но Александру далеко было до Эрнеста. Человечество должно каждый день благодарить небеса за то, что Эрнест родился добряком. Его знания и умения могли дать ему абсолютную власть над миром. Он и изобретал газы, смеси, сыворотки, которые могли истребить миллионы. Как-то он, играючи, создал яд, который назвал «Красным муравьем». Он разрывал человека (в нашем случае крысу) изнутри, но без мучений. Тело немело, а мозг работал на максимуме. Чтобы вся жизнь перед глазами… – Ему об этом крысы сказали? – Милый мальчик, у Эрнеста была такая лаборатория, о которой мы, не гении, только мечтали. Он сканировал мозг крыс, изучал их рефлексы при помощи новейшего оборудования. Ваш дед был не только химиком, он разбирался и в физике, и в биологии, и в электронике. Ему поставляли все самое лучшее, он это усовершенствовал и получал приборы, которые только сейчас, наверное, изобрели. – Зачем он придумал «Красного муравья»? – Из интереса. Эрнест хотел понять, когда достигнет грани. А еще «муравей» мог применяться системой правосудия. Тогда еще смертная казнь не была отменена, приговоренных расстреливали, и его изобретение могло стать альтернативой пуле. Но когда Эрнест понял, что заигрался, уничтожил все разработки. В том числе те, о которых я говорил. Он намеренно испортил свои работы, подделал формулы, потому что не хотел, чтоб его творения попали в недобрые руки… – Он часто-часто заморгал. – Но вроде я уже об этом говорил? – И КГБ от него сразу отстало? – Конечно, нет. – Его на Лубянку вызывали. Допрашивали с пристрастием. А испорченную работу отдавали лучшим специалистам научного отдела для исследований. Но обычный, пусть и блестящий, ум не может постичь гениальный. До сих пор ученые бьются над загадками Да Винчи. Между прочим, Эрнест очень уважал его. Все мечтал побывать на его родине. – У него же была возможность выехать за рубеж?