– Соседка из Энска. Она привезла меня на машине. – Девчонка, которая взялась из ниоткуда? Молодец, все делаешь так, как я тебе велел, – саркастично проговорил Физик. – Тебе сказали, держись подальше от незнакомцев, а ты их в дом тащить… – Если б она меня убить хотела, то давно бы это сделала. – Да рано еще тебя убивать, чудик! – разозлился мужчина. – Взять с тебя пока нечего! – Но я наследник? Помню ваши слова. А коль речь не идет о материальном: квартире, даче, счетах, – то напрашивается один вывод: формулы «Клопа», «Осы» и «Шершня» тоже унаследую я. – Ты знаешь о них? – не смог сдержать удивления Физик. Он был так поражен, что на несколько секунд потерял контроль над ситуацией и позволил Паше чуть повернуться. Субботин смог рассмотреть крупные руки Физика. И татуировку на правой. Букву «Ф» между большим и указательным пальцем. – Весь сыр-бор из-за формул? – Кто рассказал тебе о них? Эрнест? – Вы со мной не откровенны, и я беру с вас пример, поэтому отвечаю: это не важно. – Нет, тут ты ошибаешься! От кого ты?… Но Павел перебил: – Вы что-то хотели мне передать? Так давайте. А разговаривать начнем, когда вы соизволите хоть что-то объяснить мне, а не туманно намекать. – Время откровений не пришло. Но обещаю, мы поговорим. Сказав это, Физик положил рядом с Пашей папку. Квадратную, толстую, на завязках, обтянутую дерматином. С гербом СССР и наклеенным бумажным квадратом, на котором когда-то была надпись, но ее стерли. Павел развязал бечевки. Пахнуло приятно. Старыми газетами, что ли? Открыв папку, парень увидел стопку пронумерованных листов. На первых был отпечатан текст, потом пошли формулы, что тоже сопровождались текстом, графики и какие-то уравнения. – Что это? – Работа Эрнеста Глебовича Субботина, переданная им в научный отдел КГБ. – Это те самые разработки нервнопаралитических газов? «Осы», «Клопа» и еще какого-то насекомого? – Это пустышка. Фейк, как сейчас говорят. Эрнест запорол свою работу. И уничтожил все образцы. Вместо них создал брак. После чего с невинным видом заявил куратору, что эксперимент не удался. Его допрашивали, в том числе с применением детектора лжи, но Эрнест так и не раскололся. – Так может, у него на самом деле ничего не получилось? – Он применил один из своих газов на людях – не крысах. На себе и двух своих подчиненных. – Одной из которых была стукачка? Та, что ради квартиры своего наставника предала? – Этого я не знаю. – И зачем мне эта фейковая работа? – Эрнест хотел, чтоб она попала к тебе. Может, где-то на ее страницах есть подсказки? Изучи. Паша завязал бечевки и сунул папку под мышку. – Может, свой номер мне оставите? – проговорил он. – На тот случай, если найду их. Но ему никто не ответил. Обернувшись, Паша понял, что остался один. Глава 6 Сегодня они впервые поцеловались! Гурам с Марией отправились в ресторан, в котором часто бывали в молодости, а Ари осталась дома. Ее тоже звали, но лишь из вежливости. Она решила не мешать давним друзьям предаваться воспоминаниям. Вместо этого Ариадна приняла душ, разложила вещи, пожарила себе яичницу и села ужинать. Нюра, уставшая в дороге, не требовала ни еды, ни выгулки. Они лежала рядом и тяжко вздыхала. Для нее путешествие оказалось большим стрессом! Когда тарелка опустела, а растекшийся желток был убран с нее горбушкой хлеба, из прихожей раздался шум. Ари кинула смачный кусок в рот и встала из-за стола. К неудовольствию Нюры. Собака возмущенно тявкнула на Ариадну и забралась под табуретку. Никакого покоя в этом чужом доме. И пахнет гадко – кошками. У Гурама двенадцать лет жил перс по кличке Абу. Дымчато-серый красавец, чей портрет до сих пор стоял на каминной полке. Да, у Гурама имелся камин, пусть и электрический, но зато позолоченный, со львами да вензелями. И вся квартира была похожа на восточный дворец. Но не настоящий, а бутафорский. Эдакую декорацию к фильму. Все на первый взгляд дорого-богато, а приглядишься – ковры синтетические, светильники пластмассовые, мебель фанерная, но декорированная под старину. И все же в доме Гурама было уютно. И Ари понравилось обилие живых растений. Даже в туалете на бортике шкафа для чистящих средств стояли какие-то пушистые кустики. – Надеюсь, не помешал? – обратился к Ариадне Марк. Это он пришел, открыв дверь своим ключом. – Конечно, нет. Я рада тебе. – Не надоел за день, значит? – Не говори глупостей. – Я по делам съездил, а дома заняться нечем, решил заскочить к тебе. Он сказал «к тебе». Значит, знал, что Ариадна одна дома. Это здорово! – Куда наши неугомонные пенсионеры отправились? – спросил Марк. Они прошли в гостиную с камином. Уселись на роскошную с виду тахту. Сиденье оказалось продавленным, а спинка поскрипывала. Ее не отремонтировали, а просто перетянули искусственным бархатом. – В ресторацию под названием «Бонжур». – А, бывшая пельменная. Отец рассказывал, как ходил туда еще студентом. Через несколько лет ее переделали в кафе, затем в ресторан. В девяностых любимое заведение Гурама и его друзей превратилось в бандитский притон, потом в стриптизник. Сейчас там французский ресторанчик, и отец снова туда наведывается. – Я бы предложила тебе чаю, но я в гостях. Поэтому лучше ты предложи мне его. – Есть вариант лучше: давай выйдем на балкон с бутылочкой вина. У отца огромная коллекция алкогольных напитков. Ему дарят так же много, как раньше, но пьет он в силу возраста значительно меньше. – Я с удовольствием. – Тогда иди, выбирай вино, а то я в нем не разбираюсь. – Но у тебя есть какие-то предпочтения? Белое, красное? Сухое, полусладкое? – Ари, я не пью. Совсем. Закодированный – первое, что пришло на ум ей. Алкоголик в завязке. Ей везет на пьяниц. И Марк прочел ее мысли. – Нет, я не зашитый, – рассмеялся он. – У меня не было таких мыслей, – нагло соврала она. – У нас на работе половина коллектива на ЗОЖе. Причем в основном это мужчины. Сейчас это модно. – Я не пью из-за другого. У мамы был трудный период длиною в пятнадцать лет. Все эти годы она употребляла. Вместе с ней пили члены ее семьи. Она из цирковой династии Михайловских, а в нулевых это искусство было в упадке. Многие остались без работы. А мама ветеринар. У нее всегда был спирт. Я такого насмотрелся, что дал себе зарок – ни капли спиртного. – Но мама смогла бросить, молодец. – Пришлось. У нее обнаружили цирроз печени. От него она и умерла. – Марк погрустнел, но быстро взял себя в руки, встряхнулся. – В холодильнике есть виноградный сок и гранатовый. Я выпью тот, что подходит цветом под твое вино. Будем чокаться бокалами и говорить тосты. – Тогда белое. Через пять минут они вышли на балкон. Там тоже были растения: пальмочка, папоротник, помпоны мха в круглых кадках. Стояли кресло-качалка, офисный стул и столик. На стене висел в рамке постер из фильма, который сделал звездой Марию Лавинскую. – Отец тут и работает, и отдыхает, – сказал Марк, убрав со стола ноутбук, чтобы разместить на нем напитки и фужеры. – И твоя тетя всегда с ним. Она вдохновляет его на работу и разделяет с ним часы отдыха. – А представь, что после стольких лет Гурам с Марией станут парой? – Нет, не могу, – хохотнул Марк. Усадив девушку в кресло-качалку, он принялся открывать вино. Хоть и не пил, но штопором орудовал споро. – Почему? Они тепло друг к другу относятся, вместе им интересно. Главное же, оба перебесились. В шестьдесят с хорошим плюсом изменять друг другу не будут. – За отца не поручусь. Он до сих пор очень интересуется дамами. Ходит на свидания, ухаживает, пылкие СМС в стихах отправляет, цветы. А как-то я нашел у него под кроватью женскую сережку. – Кока его бы за это… за ко-ко подвесила, – улыбнулась Ари, взяв из рук Марка бокал. – Поэтому пусть уж лучше дружат, – подытожил он. Они чокнулись, выпили. Ариадна махнула сразу полфужера. Волновалась в присутствии Марка. Хотела войти в норму. – Но если эфир на Первом канале вернет Марии Лавинской звездный статус? Она станет чаще приезжать в Москву, где-то сниматься. И твой отец захочет быть рядом. Он ведь довольно тщеславен?