– Научился бороться с этим чувство. Но иногда проскальзывает… – Я на своего был зол. – Даже после его гибели? – Именно после. Если он знал, что фирму хотят отобрать, мог бы обеспечить семье лучшую охрану. – Времена вроде уже не те были, чтобы людей мочили направо и налево. Поэтому, скорее всего, рассчитывал твой отец на ментовскую защиту. Но не тем доверился. – Марк гонял страницу альбома туда-сюда. – Можно фото вытащить? – Зачем? – На оборотах обычно писали что-то. Дату, кто запечатлен и где. Это интересно. Обожаю обороты. – Вынимай. Марк чуть трясущимися руками достал фото из слюдяного кармашка. Перевернул. – Тут ничего, – констатировал он. – И здесь! – Это Михайловский следующий снимок расчехлил. – Ты что, подменил их? – Марк, я тебя не понимаю… – Где формулы? – взревел он и кинулся на Пашу. Тот хоть и готовился к нападению, но не к такому стремительному. Спасовал. Дал себя повалить и разок стукнуть головой об пол. Хорошо, что подмога быстро подоспела, а то сотрясение бы заработал. Марк оказался очень сильным. Дверь Субботин не запер, когда впускал Михайловского. И Галя с Костей беспрепятственно попали в квартиру. «Жучок» в ней стоял, и они все слышали. – А что ты, Физик, сегодня себе татуировку не намалевал? – спросил у Марка Константин, насильно усадив его в кресло. Руки ему для общего спокойствия сковали наручниками. – Не понимаю, о чем ты, очкарик. – Галя, действуй. Та подошла к Михайловскому и прыснула ему чем-то в лицо. – Что это? – закашлялся тот. – Сыворотка правды, изобретенная профессором Субботиным. – И втихаря подмигнула Паше. Но он уже сам видел, что в ее руках обычная термальная вода. Такой в жару кожу увлажняют. – Действует мгновенно. Так что давай разговаривать. Эффект плацебо сработал. Марк запел: – Семен Забродин был моим кумиром. Он заменил мне отца. – Рэмбо – это он? – спросила Ариадна. Она тоже была тут. Настояла на своем присутствии. И ей не отказали, потому что это Ари заманила Марка в ловушку. Кто бы знал, как она поразилась намедни, увидев… его гражданскую жену! Сидела себе на лавочке, смотрела на часы. Когда прошло пятнадцать минут, собралась набрать 112, как услышала: – Я бы на твоем месте этого не делала. Ари подняла глаза и обнаружила рядом с собой злобную бабу Марка. Потом выяснилось, что та никакая не жена. А представилась ей таковой, чтобы оградить Ариадну от Михайловского. Она получила отпечатки пальцев лже-Физика и узнала, кто он. Марк Михайловский привлекался к уголовной ответственности (поэтому был в базе МВД), но заключения избежал. По какой причине, Ариадна узнала позже… – Я называл дядю Семена Рэмбо, – ответил на ее вопрос Марк. – Потому что он был крутым. Именно о таком отце я мечтал, а не о поэте в парчовом халате… – Физик правда держал качалку в подвале? – Конечно, нет. Это я выдумал. Как и то, что у него не было ноги, – Марк хихикнул. Как человек под кайфом. Да он и думал, что на него препарат действует. – Дядя Семен искал моего отца и пришел по месту его прописки. Узнал, что Гурам давно с семьей не живет. Мы тогда очень хорошо поговорили. Но я не думал, что он еще раз придет. Но Рэмбо вернулся. Он стал заниматься со мной. Бег, подтягивания, рукопашный бой. Мы долгие годы общались. Можно сказать, дружили. Но вообще-то я его боготворил. И хотел пойти по стопам дяди Сени. То, чему он меня не учил, сам осваивал. Я очень способный, – горделиво добавил Марк. – Например, научился вскрывать замки. Это помогло мне проникнуть и к тебе, Паша, домой, и сюда, и в лабораторию Эрнеста. И машины угонять умею, и компьютерные программы взламывать. – Почему же ты не стал работником органов? – спросила Галя. – Не прошел психологические тесты. Меня завернули везде. Даже в ДПС не взяли. Если б дал на лапу, то, конечно, устроился бы, но туда я не хотел. – Я видела твое досье, Марк. У тебя заболевание. Наследственное. С таким нельзя служить. – Я не псих! – выкрикнул он. И всем стало страшно. – В смирительную рубашку бы его, – пробормотал Паша. – А я с ним спала, прикинь? – тихо ответила ему Ари. Она шутила, потому что была в ужасе. – Ты не псих, – успокаивающе проговорила Галя. – Просто неуравновешенный. Мы все иногда срываемся. – Вот именно. Но меня заставляют пить таблетки, а я от них дурею. Другие надо, но они очень дорого стоят. И продаются только за границей. Поэтому мне и нужны деньги. Таким Марк был не всегда. Он рос обычным ребенком, смышленым. Если не считать расстройства пищевого поведения, нормальным. Признаков шизофрении не наблюдалось. И все же в армию его не взяли. А еще говорят, кого попало загребают! Марк поступил в техникум, блестяще отучился в нем. Хотел устроиться в органы – завернули. И дядя Семен не помог. Сказал, уже ничего не решает. Пришлось устраиваться в магазин бытовой техники продавцом. Марк хорошо в ней разбирался. Но это все было не то! Не о такой жизни он мечтал. Потом заболела мама, слегла. Марк ухаживал за ней, слушал бред не только физически, но и психически нездорового человека. А рядом никого не было. В том числе Рэмбо. Тот отправился в очередную горячую точку. Когда мать умерла, у Марка начались срывы. В полицию он угодил, потому что напал на соседа, нанес ему тяжкие повреждения. Тот написал на него заявление. Михайловского судили, но он легко отделался – денежной компенсацией жертве и условным сроком в год. Его мать соседа пожалела. Знала, как было нелегко Марку. Когда с отцом помирился, вроде совсем выправился. Тот и с бизнесом помог, и к хорошему доктору сводил. А этой зимой – новый срыв, да серьезный как никогда. Родители Гурама умерли, и стал Марк в Энск наведываться часто. В коммуналке, где отец с Семеном росли, останавливаться. Казалось ему, что с ним сами стены голосом Рэмбо разговаривают. В дедовых закромах много чего нашел из общего прошлого Физика, Химика и Лирика, фотографии, какие-то памятные вещицы, о которых слышал от сэнсэя. И папку с работой профессора Субботина. Ценности в ней не было никакой… Но не для Марка. Он решил, что это знак, и начал действовать. – Где ты раздобыл «жучки», которые натыкал в эту квартиру? – спросил Костя. – Сейчас в интернете что угодно купить можно. Это ты от них избавил Эрнеста? И ладно. Толку от «жучков» не было. Профессор ни с кем не общался, а с самим собой разговаривал неразборчиво. – А в НИИ ты зачем вломился? Крыс утащил? Ты бы все равно не смог их полноценно исследовать… – Ты разговариваешь с шизофреником, – шепнула ему на ухо Галя. Напомнила, чтобы не ждал логического ответа. Ари услышала и вскричала: – Слушайте, а почему у него права не отобрали? Мы с ним больше тысячи километров намотали… – Диагноз не подтвержден. – Но у Марка на пузе огромный шрам. Он попадал в аварию, вылетал через лобовое стекло. И что, его и тогда не проверили досконально? – Гурам очень постарался все замять (благо связи имеются), он тогда только с сыном помирился, вот и старался расположить к себе. – Вот и зря. Сам от матери Марка натерпелся. Мог бы догадаться, что сын в нее. Эти болезни, – она крутанула пальцем у виска, – по женской линии передаются. – Но не всегда. А Марк умеет себя сдерживать… И производить на людей впечатление. Тебе ли не знать? – Я не псих! – заорал он и брызнул слюной. – А так сразу не скажешь, – прошептала Ариадна и убежала. Ей было противно. Ладно, с алкашами раньше связывалась, а на четвертом десятке на психов переключилась. – Чем ты убил Эрнеста? – «Красным муравьем»? – предположил Паша. – Его же собственным изобретением, это точно. Символично, да? – уже совсем спокойно ответил Марк. А глаза, как недавно заметил Паша, у него всегда были неживые. Врут, что у психически больных бешеный взгляд. Или Марк исключение из правил? – Ты его в рабочем кабинете профессора нашел? – Ага. Причем случайно. Грохнулся в лаборатории. Запнулся и упал. И тут вижу: под огромным железным ящиком, наподобие несгораемого шкафа, ампула. Вся пыльная, грязная, в мышином дерьме. Лежала годы, если не десятилетия, у плинтуса. Сами понимаете, как уборщицы порядок наводят за свои три копейки. Да и не сдвинешь, шкаф этот. – Как ты понял, что это яд? – Дал отцовскому кошаку по кличке Абу. Всего капельку. Тот пару часов как ни в чем не бывало ходил, а потом вдруг раз и брякнулся на бок. Но он не сразу умер. Отошел, пока отец вызывал неотложку для животных, а как она приехала, начал кровью блевать. И тут уж сдох. – Эрнест изобрел этот токсин, поспорив с отцом. Как сейчас говорят, из дерьма и шишек. То есть ингредиенты все доступные. Любой их мог достать. Но, доказав другу, что смертельное оружие может сотворить любой, он уничтожил токсин. – Я слышал от академика Пинчука другую версию, – встрял Паша. – Будто Эрнест сотворил яд для смертников. Чтоб их им убивали. Назвал «Красным муравьем». – Одно другому не мешает. – Но что Эрнест уничтожил яд, это и старик-ученый подтвердил. – Теперь выходит, что не целиком. – Это странно, – заметил Паша. – Эрнест был очень щепетильным и не мог не уничтожить всю партию яда. – А еще полуслепым? – хмыкнул Марк. – Видел плохо из-за сильного астигматизма, – поправил его Субботин. – С фиговым зрением не рассмотришь, что под гигантским железным шкафом. Выронил, наверное, Эрнест ампулу, когда только начал разработку, да найти не смог. А меня будто боженька под зад пнул, чтоб я упал, фонарь выронил, и свет его попал на нее. Жидкость была не красной, обычной бесцветной. Непримечательной… И все же я понял, что нашел чудо. Поэтому достал ампулу. Пришлось попотеть, чтобы сделать это, но я смог! – Зачем? – просто спросил Константин. Он все это время жевал сигарету, но не прикуривал ее.