– Доброго дня тебе, почтенная Нина. Я рад наконец с тобой познакомиться. Я Иосиф, сикофант. – Он улыбнулся ей. Нина смутилась и сердито глянула на Гликерию. – Раньше не могла объяснить, – прошипела ей тихо. – Так ты ж не слушала, – начала оправдываться та. Нина возмущенно открыла было рот, собираясь высказать подруге наболевшее, но сикофант уважительно прервал, сообщив, что Феодор велел передать свое почтение и просил Нину заглянуть к старику завтра побеседовать. Аптекарша рот захлопнула. Посмотрев на счастливое лицо Гликерии, поняла, что ссорой никого не вразумишь. Засуетилась, гостей приглашая во двор, к столам. Там уже стояли кувшины с вином и водой, остывало запеченное в глине мясо. Гликерия положила на стол принесенный силигнитис. На широком глиняном блюде уже разложены были хлеб, нежный сыр, овощи, прикрытые от насекомых и пыли чистой тряпицей. Не успели отломить хлеба, как подошли Галактион и Павлос, опять над чем-то хохоча и перебивая друг друга. Галактион обрезал свои локоны покороче. Волосы у него отрастали, у корней была видна светлая полоска, контрастирующая с черной, неровно прокрашенной шевелюрой. От вина почему-то все отказывались, пили воду, рассказывали, какие новости в городе произошли, пока Нины не было. Иосиф сообщил, что прибыл генуэзский корабль сегодня. Нина на рассказчика взгляд метнула, хотела спросить что-то, да не стала прерывать. А тот поведал, что коммеркиарии с корабля мзду положенную собрали, а ворье у них ту мзду увело. И скандал был, Иосиф ходил разбираться да вора искать. Рассказали, что пришел караван, привез товаров разных много. Что в базарный день будут продавать на форуме и благовония, и вина, и масла, и украшения. Аптекарша взяла на заметку, надо будет к караванщикам зайти за опиумом и кореньями редкими. Про свое пребывание во дворце Нина рассказала коротко. Что императрица ее у себя прятала, пока настоящего отравителя не нашли. Что наследник и Капитолина научили ее играть в затрикион. Мудреная игра, аптекарша не сразу запомнила, как какую фигуру двигать можно. Рассказывала она всем и про красоту дворцов и садов, про прекрасных патрикий и старательных слуг. Только про самого отравителя и про заговор ничего рассказывать не стала. А то дворцовые тайны частенько прямой дорожкой в подземелья Халки ведут. Нина то и дело поднимала кувшин, предлагая налить, но никто не согласился. В разгар беседы раздался стук в калитку, и в садик важно вплыл Гидисмани. Принес Нине китайского корня в подарок, знал, чем аптекаршу можно порадовать. Она поблагодарила, справилась о здоровье, пригласила за стол. Почтенный Лука сел на скамью с краю, заговорил с сикофантом о древних еврейских трактатах, что хранятся в библиотеке собора Святой Софии. Сетовал – прочитать не может, поскольку не все языки знает. Нина подошла с кувшином купленного днем вина, предложила новому гостю. Тот с таким ужасом на лице замотал головой, что все расхохотались. Только бедной хозяйке было не до смеха. – Вы думаете, я отравить всех собралась? – Голос ее дрогнул. Она вспомнила и Никона, отмахнувшегося от вина сегодня. Но все подскочили, загомонили, стали просить налить им, хоть и как-то неуверенно. Нина плеснула себе в чашу, выпила неразбавленное, поморщилась. Вино показалось слишком терпким. Все вмиг замолчали, Гликерия охнула. Нина аккуратно поставила кувшин на стол, потерла лоб. – Что-то мне неможется… – прошептала и мягко осела на землю. Гликерия завизжала так громко, что Нина тут же открыла глаза и сказала: – Не голоси ты так, сейчас соседи сбегутся, а у меня вина один кувшин только. Поднявшийся гвалт мог не то что соседей – самого императора разбудить. Гликерия, разозлившись, кричала на Нину, что сама ее придушит, чтобы не шутила так впредь над уважаемыми людьми. Гидисмани, выпучив глаза, тоже отчитывал ее. Павлос и Галактион хохотали – только им шутка и понравилась. Сикофант же взял кувшин, понюхал горлышко, покачал головой. Нина, поднявшись, отряхнула столу, поклонилась гостям: – Не держите зла, почтенные. Грешная шутка получилась. Обидно мне стало, что вина моего пробовать боитесь. Видать, зря я дорогого каппадокийского сегодня купила. Иосиф, пригладив кучерявую бороду, протянул чашу под вино. Нина велела Галактиону взять кувшин с водой да разбавлять густой, мягко мерцающий в закатном солнце напиток. Все осмелели, подставляли кубки. Чашу Галактиона аптекарша как будто и не заметила. Мал еще каппадокийское-то распивать. Только Гликерия сидела насупленная, чашу за вином не протянула. Нина вздохнула, ушла в дом, вернувшись, развернула платок шелковый, мягко сияющий узором из желтых цветов в обрамлении густой зелени переплетенных ветвей и листьев. – Не сердись на меня, подруга. Я тебе подарок из дворца принесла, носи на здоровье, красой своей всех радуй. Гликерия улыбнулась да опять слезу пустила – тронул ее подарок. Ушла в дом, вернулась с новым платком, наброшенным на белокурые локоны. Солнце тем временем быстро садилось. Гости начали домой собираться. Нина, провожая их, зажгла свечи в аптеке. Каждого уходящего одарила – кого травяным сбором для снов хороших, кого маслом душистым, на травах настоянным. В суете прощаясь и провожая, не сразу заметила, как напротив двери появился новый гость. В вечерних сумерках, напоенных ароматом цветущей акации, стоял мужчина в иноземном платье. Увидев его, понятливая Гликерия заторопилась, попрощалась с хозяйкой наскоро, увела за собой остальных. Винезио поклонился, не сводя глаз с Нины. Она прислонилась к дверной притолоке. Сердце затрепыхалось пойманной птицей. Оба молчали. – Сейчас время не для визитов, почтенная Нина. Но я не смог бы уснуть, не поприветствовав тебя сегодня. Если позволишь, я приду завтра… Она, не в силах вымолвить ни слова от смущения, лишь кивнула и улыбнулась, входя обратно в дом. На Константинополь опустилось покрывало темной южной ночи. Глава 23 Благовонное притирание для тела Масло из зрелых оливок требуется самое чистое. Масло налить в малый сосуд да поставить в медный горшок с водой. Так, чтобы вода на полпальца не доходила до верха. Держать на огне с рассвета до полудня, да так, чтобы вода кипела не в полную силу. Подливать воду с каждым часом. После сосуд вынуть из воды, да в еще горячее масло добавить смолу мирры и десять капель чистого розового масла. Добавить малую меру чистого пчелиного воска и малейшую меру порошка алюмина. Все перемешивать, пока не остынет. На кожу после бани намазывать под ушами, под руками, между грудями. Из аптекарских записей Нины Кориари Тонкая фигурка, закутанная в темный плащ, бесшумно двигалась по переходам между дворцами. Лунный свет скользил вслед девушке, словно пытаясь не то остановить, не то приласкать. При выходе из ворот каждого следующего атриума или дворца, коих за дворцовой стеной немало, ее останавливали манглавиты. Короткая фраза, и перстень-печать на руке заставляли их почтительно склонить головы и пропустить идущую. Она дошла до закрытого перехода, что выходил к церкви святых Сергия и Вакха, что стояла уже за городской стеной. Переговорив и здесь с дворцовой стражей, она скользнула за тяжелую дверь, велев одному из стражников проводить ее. Он послушно двинулся вслед, увязывая монеты в пояс. Второй стражник разочарованно поглядел им вслед, вздохнул и почесал затылок. Луна скрылась за тучами, купол собора поймал ее прощальный свет. Девица вошла в церковь, перекрестилась торопливо. Стражник остался у входа снаружи. На галерее второго этажа, почти под самым куполом, украшенным мерцающей золотом мозаикой, она остановилась. Прижалась разгоряченным лбом к колонне зеленого мрамора, зашептала беззвучно молитву. Слезы катились по ее щекам. Лик Спасителя глядел на нее со свода строго, как будто осуждающе. Тем временем к северным воротам церкви крепкие слуги в темных плащах доставили паланкин. Браслеты звякнули в ночи, когда их владелица откинула занавеску. На тихий стук открылось кованое окошко в створке. Ворота скрипнули, пропустив ночную гостью. Войдя, женщина сбросила с головы плащ и огляделась. Огоньки лампад едва освещали мозаику и роспись на стенах. Мраморные зеленые колонны прятали в темноте свои увенчанные ажурной резьбой верхушки. Подкупольные окошки глядели в ночь. Сводчатый потолок словно парил, поблескивая в темноте, отражая слабые огоньки богато украшенных светильников, спускающихся на длинных цепях. Женщина неспешно вышла в центр зала. С верхней галереи послышался шорох. Через минуту ее шепотом позвали: – Да не стой же ты в середине. Сюда иди. Женщина повернулась на шепот и шагнула в темноту арки. Рыжие ее локоны блеснули, когда она прошла мимо лампады. Аромат благоуханного масла от ее кожи заглушал запах ладана, струящийся по церкви. За колонной, в тени на каменной скамье сидела поникшая фигурка. Девушка тоже скинула плащ, закрывавший лицо. Рыжеволосая хозяйка лупанария присела рядом. – Зачем я тебе понадобилась? – Голос девушки звучал сипло. Как будто она недавно долго и безутешно плакала. – Что ж ты так неласково разговор начинаешь, почтенная Капитолина? – ласково прошелестела Ариста, отводя от лица девицы тонкую ткань мафория. – Вижу, ты плакала. Неужто тебя так мое приглашение напугало? Или опасность нам какая грозит? Что во дворце известно? Капитолина чуть отстранилась, произнесла сурово: – Ничего во дворце о нас неизвестно. Зачем звала? Ариста обняла тонкие плечи девушки: – Поддержать тебя хотела. Ты поведай, о чем горюешь, красавица? Расскажи, и на сердце легче станет. Нет ведь рядом с тобой ни матушки, ни сестры, ни подруги доброй и мудрой. А нам теперь держаться вместе надо. Плохо тебе одной там, во дворце? Капитолина помолчала, борясь со слезами. Вздохнула: – Боюсь я. Не знаю, чего ждать теперь. Он просил за меня василиссу. Благодаря ему она взяла меня, а потом и опоясала. И теперь… – Теперь ты думаешь, что тебе несдобровать? – В этом дворце всегда как над обрывом стоишь. Чуть покачнешься, сразу найдутся те, кто помогут вниз рухнуть. – Так что же с того, что он за тебя просил? Это ж, верно, давно было. Про то никто и не помнит уже. Так ведь? Девушка вздохнула. Ариста медовым голосом продолжила: – А со сплетнями и кознями я научу как справляться. Умным женщинам, вроде нас, следует вместе держаться, помогать друг другу. Я тебе один совет дам. Он мне всю жизнь помогает, глядишь, и тебе пригодится. Самое ценное – чужие секреты. Люди глупы, доверчивы и болтливы. А ты доверительные беседы веди, сплетни собирай, присматривай, подслушивай. Мне рассказывай, я подскажу, посоветую, как и когда эти секреты лучше в дело пустить. Знаешь ведь, что одним словом, бывает, человека можно растоптать. А можно и поднять. Если правильно все выведать, с любым справиться можно. Вот тебе с кем справиться хочется? Капитолина вытерла ладонью слезы и прошептала: – С Василием Нофом. – Это ты высоко замахнулась. Однако и льва ловят не силой, а хитростью. Ты вспомни, что тебе про него известно. Какие тайны он прячет? Девушка задумалась: – Что он от императрицы скрывает? Нет такого, пожалуй. – Может, он о чем-то рассказывал ей, что другим знать не следует? – Да из тайного он и при мне ничего не рассказывает. Хотя… Я случайно подслушала, – Капитолина смутилась. – Они про аптекаршу говорили. Что из виду он ее выпускать не будет. Сказал еще, что отец ее какую-то ценность для империи доставить должен был.