–– «Звонок». – ответ последовал с заминкой, явно расстроено. – Как старый ужастик с колодцем. –– «Звонок»… – вторила Вирхова. – «Звонок»… Интересно. А если на огне погреть? Может, что-то проступит? –– Сомневаюсь, бумага совершенно обычная. – достал из кармана спички мужчина. Зажег одну и начал греть страницы. Ничего не появлялось. – Говорю же. –– Давай-ка мы оставим ее здесь. – по слогам, медленно, произнесла она. – Странно все это… –– Ты слышала когда-нибудь об этом? – убирая папку обратно на полку, спросил Среда. – Я думал, что ты у нас знаешь все секреты Холодной Войны. Ты сама один из ее мифов. Так, может, поведаешь о своих собратьях? О подлодке, вот… – ткнул пальцем свободной руки в красную папку он. – …рассказала. Теперь очередь за эти «Звонком». –– Ты удивишься, но я ничего не знаю об этом… – с позором для самой себя ответила та так же медленно, неестественно задумчиво. – Даже не могу прикинуть из какой это могло быть сферы. Была в архивах и КГБ и ФСБ, в хранилище Министерства Обороны, но ни разу не сталкивалась с этим. Может, простая дезинформация? Запутать, запугать врага неизвестностью? –– Дезинформация – это не одно слово на корке папки. В ней должна быть, как ни странно, информация. Чтобы не просто запугать, а запутать. Как ни парадоксально, дезинформировать врага. Да, масло масляное, но все-таки! А тут… –– Что-то не чисто. –– Да, Ульяна, точно что-то не чисто. Не думала, что агент тебе не договаривает? Мы точно не ЭТУ папку искали? –– Нет, нет, я… Я очень хорошо знаю агента… Очень хорошо… – задумалась она, почесав подбородок, на мгновение. И вдруг поняла: – Мы не должны были найти эту папку. Скорее всего, агент тоже не знал о ней. В любом случае, она пустая. Мы, вероятно, развели таинство на пустом месте. Не думаю, что стоит переживать из-за двух, трех десятков пустых листков под странным названием. Скорее всего, какой-то неродившийся проект… – развела руками. – Я надеюсь. –– А «Прометей» по-твоему, родился? – скрестил руки на груди он. – Это мы и выясним. – она протянула ему папку. – Твоя задача отдать это на встрече. Никому, кроме человека, который вас встречает. Ни Моргане, ни кому-либо из ее команды. Только. Связному. – Вирхова исподлобья посмотрела на него. И положила сверху на все это кумачовое великолепие, белый толстый бумажный незакрытый конверт, из которого торчали фотографии. – Здесь пленка, записанная солдатами в Кремле, наше фото-подтверждение присутствия там, а также рожи тех наемников. Так же, как и папку – только связному. Справишься? –– Я пол Берлина проскакал в противогазе. – беря в руки ценную передачку, заявил Среда. – Куски бумаги не передам что ль? –– Тогда иди сейчас. Дорогу помнишь. – прихлопнула она его по плечу, немного издевательски усмехнувшись. – Меня ждет в тоннелях Вагнер, я дойду с ним. От вас зависит очень много, Дима. –– Таки сделаем, о чем разговор. – сощурился он на нее, внезапно положив руку на руку. По пальцам разнеслось ее дикое тепло. Казалось, что у Вирховой была температура. – Ты будто горишь. – Это пылает преданность. – мягко ответила та, убирая руку из-под его пальцев. – Иди. Немного отступив назад, заглянув в ее черные очи, уж очень они были, все-таки, ему родными, Среда развернулся и быстрым шагом начал удаляться. Ульяна не двинулась с места. Она просто взглядом провожала его до того момента, пока он не исчез из поля зрения. Дима не знал, двинется она, или нет, пойдет ли и дойдет ли обратно, или может еще чего утаила. Он был уверен в том, что Ульяна в любом случае справится и сделает все, как и всегда, дерзко и успешно, в своем, сугубо своем стиле. Она била всегда жестко, хлестко и метко, и почему-то ему казалось, что и в этот раз, в этом подземелье и после него, она справится. Можно было немного расслабиться. И не было иных дум сейчас, кроме тех, как о Моргане и отряде. Нужно было быстрее подниматься наверх. На выходе из коллектора Среда встретил Вагнера. Немец на недобрые звуки поднял оружие, но завидев Диму, опустил. Тот начал лезть вверх, по крутой замшелой лестнице, как вдруг остановился и сказал внезапно: –– Ты… ты прибереги ее, ладно? –– О, ее беречь не надо. – усмехнулся Вагнер. – Афина кого угодно копьем проткнет! Ты Моргану береги. –– Афина… – повторил Дима. – Ей пошло бы, наверное. А Моргану – сберегу. Ее точно сберегу… Почему он так сказал? И сам задумался над этим вопросом на мгновение. Почему «точно»? Подумалось ему, что он сравнил ее с женой, с любимой, с мамой Авроры, и приравнял. Ему вдруг на мгновение показалось, что она уже его, и его долг защитить, не дать ее в обиду снова, как настоящую любовь. Но он забоялся этой мысли. И зашевелил руками, поднимаясь вверх по склизкой металлической конструкции. Часть 16 Первое, что увидел Дима, когда его голова показалась из канализационного люка – стволы автоматов. Их черные нарезные жерла уткнулись ему прямо в лицо. Он замер, выпучив глаза на это. Вокруг него, практически кольцевидной стеной, согнувшись и держа оружие наготове, вдруг столпились такие знакомые солдатики в зеленой цифровой форме, прямоугольных общевойсковых бронежилетах и похожих на жилетку разгрузках, зеленых масках-балаклавах, в ужасного качества армейских берцах. «Ну все, вот тебе и Библиотека!» – подумал он, уже нащупав на поясе кобуру, – «Попался…». –– Ты чего шумишь? – раздался тихий голос. Это была Моргана. От стресса Среда не сразу обратил внимание на очки, которые были на одной из масок. – Мы уже подумали… Ты где был? –– Сканворды гадал. – мужчина выбрался из канализации. Команда, уже переодетая под российскую армию, встала вокруг. – Пришлось немного поломать голову, и стены чуть-чуть. –– Что нашли? – спросил внезапно Ганс. – Это оружие? –– А вот все тебе расскажи, умник. – внезапно вставил свою лепту в разговор Кельт, повернувшись к напарнику. – Вирхова же сказала – секрет. Сто процентов оружие! –– Нет, рецепт арбузного мыла. – с сарказмом ответил Дима. – Вы где форму-то взяли? Среда заметил броневик «Тигр» в сочном, зелено-серо-черном камуфляже, что стоял немного позади него. Дима уже понимал, что все это было не спроста. Когда из-за машины появился еще один человек в форме, его сомнения подтвердились. Агент нашел их раньше, чем они его. Неспешно человек вытащил с пассажирского сидения броневика солидного вида сумку и кинул ее Диме. Об асфальт глухо ударился шлем и бронежилет – они были внутри, это сразу понятно. Вслед за сумкой, пред его ногами оказались и берцовые черные сапоги, которые, кажется, уже кто-то до него надевал. Шнурки были пыльными, и плохо почищенными. Явно успели снять с кого-то… Ну, или уже с «чего-то» … Навряд ли раздели живого. Все это было странно. Среда не понимал, к чему бы это могло было быть, и не спешил брать сумку. Однако, подумав что медлить сейчас будет не самым хорошим тоном, достал оттуда форму и начал переодеваться. Агент хладнокровным взглядом глядел на него через прорезь в зеленой тканевой маске-балаклаве. Скрестил руки на разгрузке, надетой поверх прямоугольного бронежилета, и чуть притопнул ногой, явно показывая, что ждать он не намерен. Но Среда все-таки хотел немного «познакомиться», и разузнать, чем же обязаны за помощь. –– Ни пароля, ни отзыва. Решили не играть в шпионов? Странно все это как-то, переодеваться посреди улицы. Раздеваться до трусов и наряжаться снова. –– А ты не медли, и никто не разглядит твои сердечки на белье. – с язвительным тоном ответил человек. Скулы явно сыграли под маской. Похоже, это был мужчина, но голос был не из самых грубых. Певчий, звонкий. В этот момент Дима несколько засомневался в роде этого агента, но выглядел тот крупно, ничего не сказать: широкие плечи, ноги и бедра, явно мощная грудь и живот, которые слегка оттягивали плиту новенького бронежилета вперёд. Голова была почти квадратной. Не было зацепок и по волосам. Все хорошо прятала маска и шлем с надетыми на него очками. Было странно, было не понятно. Но помогал – уже хорошо. Дима сощурился, попытался подумать, что же могло быть под бронежилетом. Напашника не было, но и там никаких зацепок! Странный большой мужчина с оперным голосом и дико завораживающими глазами… Глаза! Среду осенило. Он понял, что те карие зрачки, которые он видит ненастоящие. Он немного пригляделся, и увидел линию линз, которые наверняка меняли цвет. Да и сама форма, сам взгляд не были мужскими. На них не было настоящих морщин, не было складок, как у сильного пола. Точнее, они были, но какие-то халтурные. Всего нотка, одна маленькая нотка, не заметная обычному человеку, стала толчком к понимаю для Димы. Вероятно, все-таки, это была просто маскировка. Просто. Маскировка. –– Я Карпов, и моя задача сопроводить вас в Останкино. – сухо заявил связной. – Оперативная обстановка сейчас такая, что армия и наемники Громова заняли телебашню. Попасть туда можно только под видом военных. Каждому, – он достал из подсумка кулек с ксивами. – Я раздам документы. Мы приписаны к одному отряду. Я – ваш командир. Если потребуют показать лицо, ссылайтесь на меня и только на меня. Еще раз, капитан Карпов. Карпов, ясно? –– Товарищ Терпуг, какой план отхода с башни? – спросил тут Дима. –– Да, после передачи нас скорее всего прижмут. – поглядел на остальных Ганс, немного помявшись на месте. – Будет обидно умереть вот так, где-то на переборках телецентра! –– Было слишком мало времени для подготовки плана отхода. Но, у нас есть броневик и смекалка. Что-нибудь придумаем. –– А, импровизация… – скосился тогда Ганс на Диму. – Знакомо, очень знакомо. –– Что ж, броневик уже хорошо… – выдохнула Моргана, зашагав к «Тигру». …Через три десятка минут перед кенгурятником на решетке радиатора встал сваренный наскоро из труб шлагбаум с бетонными кольцами-противовесами. Раскрашенный в красно-белый, он опустился прямо перед машиной, когда один из солдат дернул вниз цепь. Еще трое медленно встали со скамеечки, что была рядом с забором, и лениво подплыли к машине с разных сторон. Вся троица в таких-же прямоугольных бронежилетах, как по команде, вскинула автоматы. Среда медленно глянул сперва на них, а затем на ввинчивающуюся в небо игловидную башню. Она была здесь, уже рукой подать! Но руку ту ударило об сварной шлагбаум. –– Здравия желаю. Документы! – грозно сказал часовой. В этот момент, практически в нос, связной сунул ему свои бумаги. – Проезжайте. Открывай! Со скрипом шлагбаум поднялся, и, дернув коробкой передач, внедорожник плавно покатился по асфальтовой дорожке прямо в парк перед башней. А тот был превращен в настоящий перевалочный пункт. На зеленых когда-то лужайках стояла тяжелая техника: инженерные машины, танки, бронетранспортеры. В ряд были грузовики, а параллельно им, образуя коридор, такие же «Тигры», около которых покуривали разморенные жарой и ленью солдаты. Здесь было все спокойно, в отличие от центра. Здесь не торжествовали огонь и смерть, здесь было вальяжно и медлительно. Командиры едва-едва ходили меж солдат, так же неспешно выписывали им словесные высказывания грубой формы. Дисциплина, прихрамывая, подалась к черту. Настоящий солдатский рай. Дальше, за колоннами грузовиков и бронемашин, две взлетные площадки. Большущими птицами, раскинув по сторонам от себя все боевые модули, стояли два Ми-24, в зелено-черной раскраске, с надраенными фонарями кабин и целой уймой бортовых механиков, которые возились с ними. Они загружали боекомплект, чистили гуталином вертолетные колеса. Но делали это так, словно имитировали жизнь и загруженность. С распадом Министерства обороны, с переходом власти в одни единственные руки, все стало таким – распущенным. –– Ульяна… просила передать. – вытянул папку с бумагой Среда, когда их броневик повернул в «коридор» из техники и мягко направился прямо ко входу в башню. – Тут все. –– Тогда меняемся. – спокойно, одной рукой Карпов достал из кармана толстый сверток. Принял одно – отдал другое. – Тут фотографии мест базирования штабов, расположение комплексов РЭБ и Градов, все необходимое для наводки артиллерии. Все рассчитано, а вам – только выстрелить. –– Ты был в Берлине? – внезапно спросил Дима. –– Мы почти приехали. – перевел тему капитан, притормаживая. Еще ближе стали раскосые ноги башни. Все увеличивалась и увеличивалась зрительно эта конструкция из бетона и стекла, сделанная руками народа, верившего когда-то в единство мира. А теперь здесь заседали солдаты нового националиста… Мир, бывает, круто меняется. Стекла были разбиты в дребезги. Здесь отгремел бой. Было видно, как сложены мешки с песком, как солдаты таскают все новые, но в здешнем темпе. Башню укрепляли, строили оборону, окапывали, ожидая удара. Но никто не ожидал, видимо, такого проникновения. Часовым было практически плевать, им за вредность теперь, да и вообще, не доплачивали. Шла война на Кавказе, холодные бои развернулись на стыке с НАТО, в центре столицы бушевал кровавый ураган, а здесь возвышался у дверей сторожки лишь один охламон с автоматом Калашникова на перевес, да пара брустверов по бокам с пулеметами. Навряд ли такие силы могли сдержать удар. Но видимо все и понимали, что лобового удара не будет, а провокацию можно сдержать и такими силами. Битая плитка, раскрошенный бетон. Кажется, здесь кто-то умудрялся сопротивляться власти Громова. А он, признать, молодец – захватил главный центр, да и как! Бесперебойно вещала пропаганда, тихо ныло радио даже в том Тигре, на котором диверсанты подъехали. За неразборчивыми бреднями о нации и России, о Родине и нацизме, об нелюдях в НАТО и на Ближнем Востоке, было что-то еще. Какой-то несоизмеримый, междустрочный ужас. Для знающих становилось все более явным понимание, что прежний мир, пусть шатко, но уравновешенный, не скатывающийся в бредни политиков и крики совсем безмозглых говорунов, уже не вернуть. Обратная точка пройдена. Дальше только еще больший, нарастающий с каждым часом бой. Бой людей с людьми. Всего мира… с самим собой. Ну, а трупы тех, кто не подчинился Громову, наемники стаскивали в кучу и бросали. Прямо здесь же, рядом… С пулеметами, брустверами, в мотки ржавой колючей проволоки, потому что девать их иначе некуда. Ждали похоронные грузовики. Перевалочная база уж точно не кладбище. Медленно, скрипнув тормозами, Тигр остановился у парадного входа в башню, с растрескавшимися витринными стёклами, и обрушившимся плиточным потолком, из которого торчали всяческие кабеля, металлические элементы. Болтались ртутные лампы и разлетались токовые искры. За холлом были лифтовые зеркально наполированные, и слегка покоцанные автоматными очередями лифтовые двери. Они-то диверсантам и нужны. Но к ним путь отгораживал еще один вялый охранник. Он вразвалочку подошел к людям, вышедшим из внедорожника. –– Здравжелаю. – скомкано выдал он. – Документы. – Вот. – подал бумаги связной. – Капитан Карпов, а это со мной. Особое задание наверху, вы должны полностью содействовать. –– Печать старая. – поднял глаза из бумаг солдат. – Сейчас завели уже новую. Вы откуда едете? –– Со штаба армии. Почти два часа в дороге. – смело ответил капитан. – Через передовую, а там завязли в боях. Буквально вот бумага получена, чернила еще не высохли. –– Если два часа, а потом бой, чего корешок не затерт? – показал складку бумаги тот. –– Я тебе чего, ее по карманам совать буду? В планшетке и в файле ехала, Шерлок, м-мать… –– Хорошо, хорошо. Их документы есть? – поглядел постовой на остальных солдат. Неудобно поправил автомат, а затем еще и еще. По одному все подали корочки, розданные связным. Солдат просмотрел все, затем отдал обратно. – Будто с парада только. Ладно, проходите. Капитан, отдернув бумаги из рук воина, убрал их в файлик и в свою папочку. Все правильно, чтобы документ не помялся и не испортился. Да и к тому же еще сильнее подтвердил свои слова для постового. Тот смотрел пристально, невольно улыбнулся. Смерив всех взглядом, солдат отошел в бок. Группа прошла мимо него. Оставалась самая малость – подняться наверх. Перед лифтовой шахтой оказался холл. Панели с телевизорами, стеклянные витрины афиш были прострелены, здесь точно кипел бой. Не известно с кем, неизвестно сколько и как. Но следы крови, остатки заветренной плоти подтверждали это. Здесь свистели пули, летели горячие гильзы, что уже давно остыли в скопищах битого стекла. Не было целого окна, все витрины в округе осыпались вниз хрустальным дождиком, что хрустел под ногами. Тяжелые берцовые сапоги Среды медленно ступали по всему этому. Ему казалось, что пол сверкал, когда ртутные лампы начинали шумно, с завыванием и треском, мигать. Это было сродни запачканному кровью космосу, но не с черной пеленой невероятных пространств, а с совсем приземленным, бело-красным и пыльным полом. Повсюду висели динамики. Изо всех «утюгов» вещала производимая здесь же продукция, главный достаток этого клубка информационного сообщения – пропаганда. Это хлеб всех новостных служб. Пропаганда – не хорошо и не плохо. Она может продвигать как суровые, прожжённые героизмом идеи, внушать величие человеческому слушателю, так и наоборот, принижать достоинства, макать в известную субстанцию лицом и врать. Нет хорошей или плохой информации. Есть только махинации ей, передергивания, неправда и откровенная ложь. И настоящие профессионалы своего дела знали, что чтобы не так уж и трудно было глотать откровенную ложь, стоило добавить в нее часть совершенной правды. Для более достоверной картинки, для более разномастного в эмоциональном плане восприятия. И принцип кнута и пряника использовали. Били сперва негативом, а затем пускали что-то позитивное. Что-то, что могло смягчить конечное ощущение, прикрыть просчеты начала. И сейчас отовсюду на этом огромном игловидном бастионе лилась информация. Разными голосами, разным текстом, но родство ее было неоспоримо: как мед, как бальзам, с хорошо поставленными интонациями дикторов, она на подсознании запиливалась, как в пазы, в человеческий разум. Никто не слушал ее, но все ее слышали, фоном, сопровождением. Она стала еще одним незримым существом здесь. И от понимания этого, от отрыва от чувства, что все это просто фон, начинала болеть голова. Когда вслушиваешься, когда осознаешь, что и сколько тебе говорят – хочется избавиться от ушей, загнать прут чуть ниже волос, протащив его через обе перепонки. От этого становится трудно дышать. Информация роднится с воздухом. От нее сухость в глазах и колит сердце. –– …На Каспийском фронте удалось удержать наступление противника… – безучастно, будто робот, проговорил диктор в динамиках. – Командующий войск строго заявляет, что ситуация находится под полным контролем: суеты и неразберихи первых дней конфликта нет, нашли слабые и незащищенные места, подтянули резервные части… –– Русские потеряли до двух третей от своей группировки на Кавказе… – уже по-английски заявлял другой динамик. Здесь были разные источники. – Вероятный исход, по подсчету Пентагона, будет точно не в пользу России. Скорее всего они будут вынуждены подписать сепаратный мир, и отпустить территорию между Черным и Каспийским морем на откуп Гардезского блока.