– Как они выглядят, эти потерявшиеся деймоны? – спросила предводительница галливспайнов. – Они еще не приобрели окончательной формы, мадам, – ответил Тевкр Василид. – Они могут выглядеть как угодно. – Итак, – промолвил лорд Азриэл, – подытожим: все мы, наша республика, будущее каждого разумного существа, – все это зависит от того, останется ли в живых моя дочь и удастся ли нам сделать так, чтобы деймоны – ее и мальчика – не попали в руки Метатрона. – Совершенно верно, милорд. Лорд Азриэл вздохнул чуть ли не с удовлетворением, словно, проведя долгие и сложные подсчеты, достиг наконец весьма неожиданного результата. – Очень хорошо, – сказал он, опершись на стол широко расставленными руками. – Вот что мы сделаем, когда начнется битва. Король Огунве, вы примете командование над войсками, обороняющими крепость. Мадам Оксантьель, вам надлежит немедленно разослать своих людей по всем направлениям на поиски мальчика с девочкой и двух деймонов. Когда вы их найдете, защищайте всех четверых не щадя жизни, пока они не воссоединятся опять. После этого, как я понимаю, мальчик сможет открыть проход в другой мир и спастись. Дама кивнула. При свете лампы ее жесткие седые волосы отливали сталью; сидевший на кронштейне у двери полевой лунь – он достался ей в наследство от лорда Рока – на мгновение растопырил крылья и тут же сложил их снова. – Теперь вы, Ксафания, – продолжал лорд Азриэл. – Что вам известно об этом Метатроне? Когда-то он был человеком; обладает ли он до сих пор физической силой, присущей нам, людям? – Он снискал известность через много лет после моего изгнания, – ответила женщина-ангел. – Я никогда не встречалась с ним лицом к лицу. Но он не смог бы добиться верховной власти, если бы не был силен по-настоящему – силен во всех отношениях. Большинство ангелов уклоняются от прямой схватки. Метатрон же любит сражаться – и побеждать. Огунве заметил, что лорду Азриэлу пришла на ум какая-то идея: в его взгляде появилась рассеянность, он точно ушел в себя, но через мгновение опять встряхнулся и заговорил с удвоенной энергией. – Понятно, – сказал он. – И вот что еще, Ксафания: мистер Василид сообщил нам, что взрыв их бомбы не только привел к тому, что под мирами разверзлась бездна, но и так основательно нарушил структуру вселенной, что повсюду возникли разломы и трещины. Где-то поблизости должен быть проход вниз, к краю этой бездны. Я хочу, чтобы вы его отыскали. – Зачем это вам? – резко спросил Огунве. – Я собираюсь покончить с Метатроном. Но моя роль уже почти сыграна. Моя дочь – вот кто должен жить, и наша задача состоит в том, чтобы оградить ее от атаки всех сил царства и помочь ей найти дорогу в более безопасный мир – ей, мальчику и их деймонам. – А что будет с миссис Колтер? – спросил король. Лорд Азриэл провел рукой по лбу. – Я не стал бы ее тревожить, – сказал он. – Оставьте ее в покое и защищайте по мере возможности. Хотя… пожалуй, я к ней несправедлив. Что бы ни натворила Мариса, она никогда не переставала меня удивлять. Но все мы знаем, что следует делать нам и почему: мы должны защищать Лиру до тех пор, пока она не найдет своего деймона и не скроется в другом мире. Может статься, наша республика появилась на свет лишь ради того, чтобы помочь этой девочке. Так давайте же добросовестно сделаем все, что от нас зависит. Миссис Колтер лежала в соседней комнате, на кровати лорда Азриэла. Услыхав за стеной голоса, она пошевелилась, потому что спала некрепко. Потом она окончательно стряхнула с себя тревожный сон; ее грызла смутная тоска. Деймон ее сидел рядом, но она не хотела перебираться ближе к двери; ей просто хотелось слышать голос лорда Азриэла, а что именно он говорил, ее не интересовало. Она подумала, что они оба обречены. Подумала, что обречены все. Наконец она услышала, как поблизости закрылась дверь, и встала с постели. – Азриэл, – позвала она, переступив порог соседней комнаты и входя в круг теплого света гарной лампы. Его деймон тихонько заворчал; золотая обезьяна низко наклонила голову, успокаивая его. Лорд Азриэл сворачивал большую карту и не обернулся. – Азриэл, что нас ждет… всех нас? – спросила она, усаживаясь. Он с силой потер глаза. Его лицо осунулось от усталости. Сев напротив нее, он облокотился на стол. Их деймоны вели себя очень тихо: обезьяна скорчилась на спинке стула, снежный барс уселся рядом с лордом Азриэлом и замер в настороженной позе, не сводя с миссис Колтер немигающих глаз. – Ты слышала? – в свою очередь спросил он. – Кое-что. Мне не спалось, но я не подслушивала. Где Лира, кто-нибудь знает? – Нет. Он до сих пор не ответил на ее первый вопрос и не собирался этого делать, да она и не рассчитывала на ответ. – Нам следовало пожениться, – сказала она, – и воспитать ее вместе. Это было так неожиданно, что он моргнул. Его деймон испустил едва слышное, мягчайшее ворчание – оно исходило, казалось, из самой глубины его глотки – и улегся на полу, вытянув лапы вперед, как сфинкс. Сам Азриэл промолчал. – Я не могу вынести мысли о небытии, Азриэл, – продолжала она. – Пусть будет что угодно, только не это. Раньше я думала, что боль хуже… вечная пытка… мне казалось, это самое худшее… Но пока ты в сознании, это все равно лучше, правда? Лучше, чем ничего не чувствовать, чем просто кануть во мрак и отключиться от всего на веки вечные. Он по-прежнему только слушал – сосредоточенно, не сводя с нее глаз; сейчас ему не было нужды отвечать. Она сказала: – На днях, когда ты с такой горечью говорил о ней и обо мне… я думала, ты ее ненавидишь. Я могу понять, отчего ты ненавидишь меня. Сама я никогда не питала к тебе ненависти, но могу понять… мне ясно, за что ты можешь меня ненавидеть. Но я не понимала, почему ты возненавидел Лиру. Он медленно отвел взгляд в сторону, потом снова посмотрел на нее. – Помнишь, перед тем как покинуть наш мир, ты сказал одну странную вещь? – продолжала она. – Это было на Свальбарде, на вершине горы. Ты сказал: пойдем со мной, и мы навсегда уничтожим Пыль. Помнишь? Но ведь тогда ты солгал: ты собирался сделать прямо противоположное. Теперь я это понимаю. Почему ты не поделился со мной своими настоящими планами? Почему не сказал, что на самом деле хочешь защитить Пыль? Ты мог бы сказать мне правду. – Я хотел, чтобы ты пошла вместе со мной, – ответил он негромким, хриплым голосом. – И мне показалось, что ты предпочтешь услышать ложь. – Да, – прошептала она, – я так и подумала. Ей не сиделось на месте, но не было и сил на то, чтобы встать. На мгновение ее одолела слабость: голова закружилась, все звуки куда-то отступили, в глазах потемнело, – но почти сразу же все ощущения вернулись, еще более безжалостные, чем прежде, а вокруг ничего не изменилось. – Азриэл… – пробормотала она. Золотая обезьяна осторожно протянула руку к лапе снежного барса. Мужчина наблюдал за ними молча, и барс не шелохнулся; его взгляд был прикован к миссис Колтер. – Ах, Азриэл, что с нами будет? – снова спросила та. – Неужели это конец всему? Он ничего не сказал. Двигаясь точно во сне, она встала, взяла рюкзак, лежащий в углу комнаты, и нащупала внутри свой пистолет. Но что она собиралась сделать потом, так никто и не узнал, поскольку в этот момент снаружи послышались шаги: кто-то бежал по лестнице. Мужчина, женщина и оба деймона обернулись к двери. На пороге показался запыхавшийся адъютант и выпалил: – Простите, милорд… те два деймона… их видели неподалеку от восточных ворот… в образе кошек… часовой пытался заговорить с ними, пригласить внутрь, но они не подошли. Это было всего минуту-другую назад… Лорд Азриэл выпрямился на стуле, мгновенно преобразившись, – усталость как рукой сняло. Потом вскочил на ноги и схватил шинель. Набросив ее на плечи и не обращая ровно никакого внимания на миссис Колтер, он сказал адъютанту: – Немедленно оповестите мадам Оксантьель. Огласите мой приказ: этим деймонам нельзя угрожать, нельзя ни пугать их, ни принуждать к чему бы то ни было. Любой, кто их увидит, должен первым делом… Больше миссис Колтер ничего не услышала, потому что к этому времени он был уже на полпути вниз. Вскоре затихли и его торопливые шаги, теперь тишину нарушали только легкое сипение гарной лампы да вой неистового ветра за окном. Ее глаза встретились с глазами ее деймона. На морде золотой обезьяны отражалась такая сложная и тонкая игра чувств, какой миссис Колтер, пожалуй, еще не видела за все тридцать пять лет их жизни вдвоем. – Ну что же, – сказала миссис Колтер. – Я не вижу другого выхода. Думаю… Думаю, мы… Обезьяна поняла ее с полуслова. Она прыгнула к ней на грудь, и они обнялись. Потом женщина отыскала свою теплую шубу, они как можно тише вышли из комнаты и отправились вниз по темной лестнице. Глава двадцать девятая Битва на равнине Призрак каждого тиранит, Но когда-нибудь воспрянет Человечность ото сна… Уильям Блейк Лире и Уиллу было страшно тяжело покидать уютный мир, предоставивший им ночлег, но если они хотели когда-нибудь найти своих деймонов, им надо было снова возвращаться во мрак. Долгие часы они устало брели по темному туннелю, и вот Лира в двадцатый раз склонилась над алетиометром – будь ее прерывистое дыхание погромче, Уилл, наверное, услышал бы горькие всхлипы. Он и сам страдал: там, где раньше был его деймон, осталось словно бы обожженное, очень чувствительное место, в которое при каждом вдохе точно впивались холодные крючья. Как вяло она вращала колесики; как мучительно тяжело двигались ее мысли! Раньше она легко и уверенно спускалась по лестницам смысла, ведущим от каждого из тридцати шести символов на циферблате, но теперь эти лестницы стали шаткими и ненадежными. А уж удерживать в памяти связи между ними… Прежде это было все равно что бежать, или петь, или придумывать очередную небылицу – словом, естественно. А теперь она с трудом заставляла себя это делать, хотя голова отказывалась работать, – но ошибиться было нельзя, потому что тогда все рухнет… – Это недалеко, – наконец сказала она. – И опасностей там куча – идет бой, и вообще… Но мы сейчас почти что в правильном месте. Прямо в конце этого туннеля большая гладкая скала, по ней течет вода. Там и надо резать. Духи, которые собирались воевать, жадно подались вперед, и она почувствовала, что Ли Скорсби подошел к ней вплотную. – Теперь уже недолго, детка, – сказал он. – Как увидишь того старого медведя, передай ему, что Ли нашел свой конец в бою. А уж потом, после битвы, у меня будет вволю времени, чтобы полетать вместе с ветром и поискать атомы, которые когда-то были Эстер, и моей матерью в прериях, и моими любимыми – эх, сколько ж их было… Лира, дочка, – ты отдохни, когда все это кончится, слышишь? Жизнь хороша, а смерти больше нет… Голос аэронавта затих. Она хотела обнять его, но это, конечно же, было невозможно. Поэтому она просто посмотрела на его бледный силуэт; дух увидел нежность в ее блестящих глазах, и это придало ему сил. В этот раз Салмакия путешествовала на плече у Лиры, Тиалис – на плече Уилла. Короткий век галливспайнов подходил к концу; руки и ноги у обоих постепенно деревенели, а на сердце наползал холод. Вскоре им предстояло вернуться в страну мертвых уже в виде духов, но они обменялись взглядами и молча поклялись, что останутся с детьми до последнего вздоха и не скажут ни слова о своей приближающейся смерти.