Он подозвал к себе двоих сотрудников. Они медленно, как в замедленной съемке, подошли в своих скафандрах к Блёму. И жестами попросили его залезть в некое подобие надувного презерватива на все тело. Он сделал это отчасти из журналистского любопытства, отчасти из опасений, что опасность действительно существует. В любом случае он находился там, где, по его мнению, и следовало быть журналисту: в центре событий. Фотоаппарат он так и не отдал, и мобильный тоже был по-прежнему у него. Он чувствовал себя вооруженным. Но злился на себя, что оставил пакетик с арахисовыми хлопьями на рабочем столе. Он сам страшно удивился, что именно сейчас, в этой ситуации, ему так захотелось арахисовых хлопьев. * * * Еще до Анны Катрины в полицейский участок приехали два человека из Ганновера. Сначала они поговорили со старшим полицейским советником Дикманн, а потом созвали всех в большую комнату для совещаний. Анна Катрина штурмом взяла лестницу и, тяжело дыша, села на место. Между носом и верхней губой у нее выступили капельки пота. Доктор Кайзер представился статс-секретарем министерства внутренних дел, а Отто Нюссен обозначил себя как близкого доверенного министра экологии. У Кайзера был свежеподстриженный ежик волос, а над ушами было выбрито два сантиметра. У Нюссена, напротив, была прическа позолоченного ангела, свалившегося спьяну с облака. Анна Катрина ухмыльнулась. Оба были политическими чиновниками, но было сложно представить, что они принадлежат к одной и той же партии. Возможно, такой состав кабинета – результат коалиционного правительства. Одни получили министерство внутренних дел, а другие – министерство экологии. На Кайзере был темный костюм, со складками на брюках, которые он явно выглаживал не собственноручно. Шелковый галстук ему подарила теща, и не нужно было уметь разбираться в людях, чтобы понять, что эта женщина его терпеть не может. На Нюссене был синий блейзер и джинсы. Рубашку и галстук он, похоже, купил вместе, одним комплектом. Он ненавидел галстуки и, вероятно, не умел их завязывать. Рубашка была мала ему на размер в воротничке. Ютта Дикманн кивала, пока они говорили, словно лично подтверждала каждое предложение. Доктор Кайзер начал: – Должен предупредить, что ни одно сказанное здесь сегодня слово не должно покинуть этой комнаты. Мы должны избежать паники и огромного вреда для экономики всей Остфризии и прибрежной области. Кто-то шантажирует нас, угрожая отравить питьевую воду. В опасности десять миллионов человек. – Если вы хотели сохранить это в тайне, – усмехнулся Веллер, – то вашим людям не стоило вылезать из вертолетов в скафандрах… Доктор Кайзер спокойно воспринял замечание Веллера. Старший советник Дикманн, напротив, бросила на него осуждающий взгляд, словно он сказал нечто непристойное. – Официально мы представим это как учения, – пояснил Кайзер. – Наша питьевая вода, – заговорил Нюссен, – самый важный и наиболее контролируемый продукт питания в мире. Вы можете не задумываясь пить из каждого крана. Уже ходили слухи, что «Аль-Каида» может совершить террористический удар по питьевому водоснабжению, но им это так и не удалось. Во-первых, негосударственной организации будет сложно достать такое количество отравляющих веществ, и во-вторых, у нас есть хитроумная система фильтрации, которая держится в секрете, чтобы предотвращать как раз такие случаи. Анна Катрина сразу ему возразила: – Швейцарцы обнародовали секреты своей системы безопасности: в кантоне Цюрих они полностью полагаются на водяных блох. Если они умирают, значит, что-то не так. В Берне же работают с форелью. Это тоже весьма чувствительные животные. Но, честно говоря, это меня не успокаивает… Анна Катрина каждый раз поражала Веллера до глубины души. Он задавался вопросом, откуда она знает такие вещи. Или она просто все выдумывает? Доктор Кайзер откашлялся и выразительно посмотрел на Дикманн, словно хотел подать ей сигнал, что пора позаботиться о покое и порядке. – В любом случае, мы готовы ко всему, – уверял он. – У нас уже давно собрана команда… – казалось, он задумался, стоит ли настолько глубоко посвящать полицейских Остфризии, но потом все же решился, – из ста пятидесяти четырех высококвалифицированных, прошедших обучение в США специалистов, которые возьмутся за это дело. Введена строжайшая секретность. Все должны хранить абсолютное молчание. Ничего не рассказывать ни супругам, ни друзьям, необходимо сохранить это в тайне. Подобные вещи должны оставаться абсолютно непрозрачными. Кто нарушит правило, будет иметь дело с суровыми последствиями. Надеюсь, я выразился достаточно ясно? Госпожа Дикманн закивала. – О да. Я могу со всем только согласиться, и моя инстанция окажет вам любую необходимую поддержку. Рике Герсема, пресс-секретарь, прошептала: – Ее инстанция! Только послушайте! Анна Катрина снова взяла слово. Дикманн выразила явное недовольство, но Анна Катрина ее проигнорировала: – Возможно, преступник или преступница хотели нарушить вашу информационную политику, и поэтому отправили больше писем с угрозами и образцами яда, чем вы знаете? Нюссен и так сказал больше, чем собирался, но он по-прежнему пребывал в таком шоке, что только сейчас начал осознавать информацию, полученную по пути из Ганновера в Аурих. – Образцы уже исследовали. Эти люди нас не обманули. Напротив. В каждой посылке было свое высокотоксичное вещество. Рицин, антракс и… Доктора Кайзера все это не устраивало. Он прервал Нюссена: – Были распознаны отравляющие вещества различных групп. Бактерии – микроорганизмы, которые размножаются делением и могут вызывать у людей серьезные заболевания. Они относятся к самым известным биологическим ядам. Например, антракс вызывает сибирскую язву. Бактерии способны прекрасно выживать и вне носителя. Вирусы же, напротив, внутриклеточные паразиты, без собственного обмена веществ. – Мы что, на уроке биологии? – поинтересовался Руперт. Ютта Дикманн теребила рукав своего кашемирового свитера, словно там ползал маленький зверек, которого она пыталась поймать. Она растерла что-то между пальцами и выбросила прочь. Ее беспокоило, что ситуация выходит из-под контроля. Она заговорила: – Преступники потребовали десять миллионов. Они будут арестованы при передаче денег, но это не наша забота. Для этого есть… – Она сделала вдох. – Сто пятьдесят четыре специалиста?! – предположил Руперт. – Именно, специалисты, – согласилась она, словно была благодарна за эту реплику, и снова расправила рукав свитера. * * * Веллеру на айфон пришло короткое сообщение из Лера. Их коллеги нашли не только сейф за картиной, но и несколько работающих веб-камер. «Значит, он наблюдал за нами, – мрачно подумал Веллер. – Кем бы ни был этот доктор Вольфганг Штайнхаузен, все это время он был к нам ближе, чем мы к нему». Веллер передал новость Анне Катрине. * * * Он отправился прогуляться по гребню дамбы и съел в «Дикстер Кёкен» порцию жареной сельди с картошкой. Позволил себе угоститься. Он мог по несколько дней жить на воде и кофе, а потом вдруг проглотить полкило шоколада или съесть три главных блюда подряд. Разумеется, при этом он переходил из заведения в заведение, чтобы не обращать на себя внимания. Если человек закажет после венского шницеля с соленым картофелем рыбную тарелку, официант его не сразу забудет, а он не хотел оставаться в чьей-либо памяти. Но если заказывать ужин в разных ресторанах, то о тебе останутся лишь весьма противоречивые показания. «Да, он ел жареную сельдь в «Дикстер Кёкен» и заказал к ней безалкогольного пива». «Нет, он ел стейк средней прожарки в «Реджина Марис» и заказал к нему красного вина». «Быть не может! Он ужинал в «Гиттис Гриль», заказал большую колбасу карри с картофелем и майонезом и большое пиво». Он улыбнулся, подумав, как легко можно запутать людей и манипулировать ими. Чтобы полиция смогла провести розыск и закрыть дело, проще всего было подсунуть ей преступника. И лучше всего, чтобы это выглядело как самоубийство. Он представил, как засунет Майку в рот ствол и нажмет курок. Нет, только не свою «Беретту». Она ему еще пригодится. Он чувствовал на себе оружие, и это его успокаивало. Полиции был нужен преступник. Хорошо, они его получат. К тому же у них, скорее всего, давно уже другие заботы. Действие началось, и он должен быть совсем рядом. Он наслаждался паникой и беспомощностью властей. * * * Несколько часов спустя Хольгер Блём освободился от своей защитной пленки в одном из специально оборудованных для таких случаев грузовиков. Он почувствовал едва преодолимое желание немедленно принять душ. Молодой врач, который казался компетентным и внушал доверие одной лишь своей манерой держаться, сказал ему: – Вы не прикасались к этой штуке, иначе вам уже было бы очень плохо… – Думаю, мне бы уже полегчало… Врач понимающе улыбнулся.