– У вас или у господина Тумма были проблемы с вымогательством денег? Кхалид посмотрел на него, словно никогда о таком не слышал, уперся руками в стол и тесно прижался спиной к спинке стула. – Простите? – Возможно, кто-то требовал у вас или у господина Тумма деньги, чтобы пиццерия могла спокойно работать дальше и с развозчицами пиццы ничего не случалось? – Если бы кто-то попытался, господин комиссар, вы бы очень быстро выловили его тело из канала Эмс-Яда. Неужели я похож на человека, которого можно шантажировать? Я был одним из лучших выпускников гимназии Гумбольдта. Меня так просто не запугаешь. – Я знаю, – сказал Веллер. – А еще вы занимались боксом. Кхалид ухмыльнулся. Веллер залпом выпил эспрессо. Кофе был удивительно вкусным. Он задумался, получится ли смягчить Анну Катрину. Несколько кусочков пиццы были бы сейчас как нельзя кстати. Все-таки он еще даже не завтракал. Но по ее выражению лица он понял, что шансов нет. Сейчас с ней лучше было не спорить. Когда они снова сели в машину, она предложила: – Можем заехать на обратном пути в «Гиттис Гриль». Он застонал. – Анна, если мы будем ехать назад столько же времени, то это будет через добрых три часа. Мне нужно срочно что-нибудь съесть. У меня упал уровень сахара. – Хорошо, – согласилась она. * * * Инга ему не верила. Он видел это по ее лицу. Уголки рта подрагивали, словно она пыталась сдержать ухмылку или ядовитое замечание. – Ты работаешь в туризме? В ее устах это прозвучало как шутка года. Он всегда придавал большое значение достоверности биографии. Каждая легенда должна хорошо подходить к человеку. Если ему не верит она, то как на это могут купиться профессионалы? Он широко улыбнулся ей. – Да, у меня двенадцать домов и квартир под сдачу, и четыре из них в Норддайхе. – Но ведь для тебя это не работа, Ульрих, а скорее капиталовложение, да? Он был впечатлен. Для студентки факультета германистики она слишком хорошо разбиралась в людях. Он даже почувствовал себя немного разоблаченным. Они словно играли в игру. Теперь он должен был правдоподобно убедить ее, что он тот, кто он есть. – Хочешь посмотреть одну из них? Можем поехать туда. С удовольствием покажу тебе. Сейчас несколько еще свободны, хотя спрос у меня всегда очень хороший. Самое позднее двадцатого декабря сезон пойдет на убыль. Словно пытаясь доказать свою осведомленность в делах, он принялся считать на пальцах: – После праздничного сезона, Рождества и Нового года начинают приезжать первые беженцы от карнавала. И парочки, которые не любят многолюдность, а предпочитают одиночество, хотят погулять у моря… Она рассмеялась. – Совершенно не могу представить – ты занимаешься тем, что сдаешь квартиры? – она покачала головой. – Нет, тебе это не идет Ульрих, – улыбнулась она. – Одни брюзжат, что слишком шумно, другие стащили пульт, привезли собаку, которая все сожрала, и ты целыми днями улаживаешь все эти дрязги? Он подмигнул. – Нет, этим занимаются специалисты. Для этого есть конторы по поиску квартир. Это меня вообще не касается. – Вот видишь, так я и думала. Ты просто получаешь деньги. Это просто капиталовложение. Он польщенно кивнул. Инга сидела перед ним в одном темно-синем кружевном бюстгальтере и подходящих трусиках, положив на стол ноги и откинувшись на стуле, так что он стоял всего на двух ножках. Она раскачивалась вперед-назад. У нее в руках была чашка кофе. Он видел ее комплект в рекламе магазина «H&M». На столбах в Гамбурге по-прежнему висели плакаты. Комплект был дешевым, всего двенадцать евро девяносто центов. Но она двигалась в нем так, будто он стоил целое состояние. Ей нравилось, как он на нее смотрит. Она заигрывала, чтобы привлечь его взгляд. Ей хотелось внимания, и она изо всех сил старалась его заполучить. – Чем ты занимался раньше? – спросила она. – Ты похож на человека, который устроил свои делишки и теперь просто наслаждается жизнью. Ему понравилась эта мысль. Большинству людей вполне хватало его отговорок. Но влюбленная женщина всегда хочет узнать о мужчине, с которым связалась, все. А она была влюблена, он это видел. И она захочет узнать все. Расспросы о работе – только начало. Потом начнется самое интересное, истории о его женщинах. Как это было в первый раз, первая большая любовь, первое разочарование, первое расставание. Да, она захочет узнать обо всем этом, и он поймал себя на том, что она тоже его очень интересует. Все это было необходимо – узнавать другого человека, вместе проводить раскопки в воспоминаниях в поисках сокровищ или лекарства от старых ран. Уже скоро они поведают о тяжелых периодах своей жизни и примутся зализывать друг другу раны. Но именно в этот момент начнутся проблемы. Он хотел как можно ближе придерживаться правды, чтобы где-нибудь не проговориться. Но всю правду он не сможет рассказать никогда. Какое-то время это будет приносить удовольствие. Он уже чувствовал мурашки по коже. Следующие дни и недели могут состоять из совместных прогулок, обмена историями, походов в хорошие рестораны и совместной готовки. При этом они будут и дальше познавать и испытывать тела друг друга, словно неизведанные страны. Это доставляло ему радость. Так он ощущал себя более живым, полнее чувствовал. Ему нравилось придумывать себе жизнь. Порой он уже сам не знал, где его настоящее «я», а где – вымышленное. Он мог перепрыгивать от одной своей личности к другой. Это освобождало. Другие ходили к психологам, проходили лечение, чтобы справиться с трудностями. Он предпочитал начинать новую жизнь и заново придумывать собственную историю. Больше всего ему хотелось провести ближайшие недели с Ингой и заботиться о ней. Покупать ей красивые вещи, а не дешевое барахло из «H&M». Хотя, следовало признать, она и в нем смотрелась божественно. Скучно с ней точно не будет. Но у него еще были кое-какие дела. Его работа еще не была завершена и как раз переходила в опасную стадию. Нужно разделаться с этим, и тогда можно будет отдыхать. Окончательно. Он выдаст Серкана Шмидтли им на расправу или сам прикончит его – он еще не решил. Он вздохнул и принялся ощупывать взглядами ее тело. Она хваталась левой рукой за места, на которые он смотрел, словно он щекотал ее взглядом. – Ты не хочешь говорить? – расспрашивала она. – Ты был агентом? Главарем мафии? – Она пристально смотрела ему в глаза, продолжая предполагать: – Может, руководителем крупного банка? – Хуже, – признался он. – Я был ищейкой… Она недоверчиво улыбнулась, поставила чашку и захлопала в ладоши. – Нет, правда, Инга. Розыскник. Я охотился за крупными преступниками по всему миру. – Так и знала! – обрадовалась она. – В тебе есть дух приключений. У людей, которые работают в офисах или сдают квартиры, совсем другая энергетика. – Да, и какая же у меня энергетика? – В тебе есть что-то от мягкой игрушки, которую хочется взять в кровать, и одновременно от дикого волка, которого боишься и совершенно не хочешь повстречать в темноте… Но ты ведь не мог купить двенадцать домов и квартир на государственное жалованье? – сердито спросила она. – Нет. Я закончил работать и получил небольшое вознаграждение. К тому же мне достался домик в наследство от бабушки. Я продал его и начал играть на бирже. – Ну конечно, в это я сразу поверю. Ты играл на бирже и выиграл. Он осторожно покачал головой. – Не сразу. Сперва мне казалось, что я все потеряю. Но потом меня посетила удача. Я нашел путь к победе. Даже занял и инвестировал еще денег. – Значит, ты разбираешься в акциях? Или это просто лотерея? – Это всегда просто лотерея. По большому счету, банки превратились в огромные казино. Разница между инвестиционными банками и нами лишь в том, что если они проиграют, то ответственность ложится на плечи налогоплательщиков. А если проиграет кто-то из нас – значит, не повезло и он погиб. – Но ты не проиграл. – Нет, но я узнал, насколько рискованна игра. Я составил себе небольшое состояние, и мне хватило ума уйти с торгов. Я подумал, самое надежное вложение – золото. И купил монеты – африканские золотые крюгеррэнды и австралийские золотые наггеты. Надо мной смеялись, золото считалось совершенно не престижным. Золото не приносит дивидендов. Я просто положил монеты в банковский сейф… Она продолжил за него: – А потом настал еврокризис и золотой бум. Все это было тебе на руку. – Да. Мое состояние выросло в несколько раз. А потом я все продал и инвестировал в бетонное золото. Она перевела: – В жилье.