– Да-да, ты что-нибудь выяснил? – О да. Можно сказать и так. Порыскал в интернете. Кёльнская прокуратура принудила «Телеком» выдать полную информацию о сорока тысячах – а может, и больше – IP-адресов. – Разве они имеют на это право? Ведь существует защита персональных данных. – Ну, при наказуемых деяниях имеют. А нарушение авторского права – наказуемо. – Но я, черт подери, не нарушал авторского права! – Господин комиссар, дослушайте до конца! Тут выяснилось несколько очень интересных подробностей. Судьи росли еще во времена, когда не было интернета. Держу пари, они обменивались под школьной партой порнографическими журналами, вместо того чтобы смотреть фильмы в сети, и поэтому путают скачивание и трансляции. – Что? – Например, многие телепрограммы можно смотреть в живой трансляции. Задача трансляции – не создание копии, а единоразовый показ. Их можно смотреть на компьютере, но они не предназначены для скачивания и копирования. – Но я ничего такого не делал! – Охотно верю. Вы стали жертвой мошенников, господин комиссар. – Как жертвой? – Ну, я изучил историю посещений порносайта, на котором вы якобы посмотрели фильм. И обнаружил очень интересное явление. Ежедневно у них было по тридцать-пятьдесят посещений, но потом, за два дня до начала рассылки штрафов, просмотры резко подскочили. Шестнадцать тысяч, двадцать одна тысяча, пятьдесят четыре тысячи… – Но я ни при чем. – Да дослушайте же до конца! Всплеск посещений вызван не какими-то особенно интересными порнофильмами, а тем, что другие сайты автоматически перенаправляли посетителей на этот домен, понимаете? – Нет. Кай Венцель застонал. – Короче, вы смотрите что-то в интернете. Например, сайт про автомобили. Когда вы нажимаете там на что-нибудь, вас перенаправляют. При этом они записывают ваш IP-адрес и отправляют штраф, мол, вы нелегально смотрели их фильм. Вы попали в ловушку, господин комиссар, как и многие другие. – Но зачем прокураторе Кёльна заставлять «Телеком» сообщать мои данные? Ведь они стали сообщниками преступников. Кай Венцель откашлялся. – Злоумышленники представили судьям экспертное заключение, из которого следовало, что IP-адреса были установлены обычным, признанным методом. И судьи положились на это заключение, они же не специалисты. – Значит, эксперт тоже входит в банду! – Очевидно, да. – И почему суд признает заключение такого эксперта? Как он вообще мог стать судебным экспертом? – Эксперт становится судебным экспертом, когда суд признает его в качестве эксперта. Судьи изучают юриспруденцию и не могут разбираться во всех сферах жизни. Эксперты нужны в вопросах транспорта, страховки – особенно сложна сфера медицины… – Что ты изучаешь в Бохуме, Кай? – Юриспунденцию. Думаю, нам нужны хорошие юристы, которые специализируются в вопросах интернета и провели детство не с кассетными магнитофонами и грампластинками, а… – Да-да. И что мне теперь, по-твоему, делать? – Ну, юридической консультации я вам пока дать не могу, господин комиссар. Крепко держась левой рукой за турник, Руперт проделал несколько упражнений для коленей. – С преступниками я разберусь. Это я умею. Намного больше проблем вызывает прекрасный пол. Моя жена, моя соседка и моя теща. – И что я должен сделать? – Прийти ко мне домой и разъяснить все дамам. – Что? – Ну, всю эту ерунду, что ты мне только что рассказал, про трансляции, загрузки, посещения сайта и так далее. В общем, что я не виновен! – Да, но я живу в Бохуме! Мне нужно в университет. Я… Руперт настаивал: – К черту университет! Ты мне нужен здесь! Я оплачу поездку. Проведешь несколько прекрасных деньков в Остфризии. Если захочешь, бери подругу. – Но у меня нет подруги. – Ну что за парни пошли! В твоем возрасте, и нет подруги! У меня было минимум пять! – И чтобы не путать имена, вы называли их всех «любимая», да? – рассмеялся Кай Венцель. – Нет. Тюленька. – Вы что, правда называли своих подруг тюленьками?! – Конечно. Они всегда так плакали, когда я от них уходил – как маленькие, милые детеныши, которых находят на берегу. Женщины любят, когда им дают ласковые прозвища. – Поверить не могу! Как можно называть своих подруг тюленьками! Это все равно что говорить им «ты моя маленькая, милая вислобрюхая свинья»! – Здесь, на берегу, это работает. В смысле, тюленьки. Но вислобрюхая свинья, разумеется, нет. – Да, спасибо, господин комиссар. Я запомню. Уверен, благодаря этому у меня начнется бурная личная жизнь. Руперт услышал шаги и быстро положил трубку. Приближающиеся голоса заставили его желудок сжаться. Марион Вольтерс, Сильвия Хоппе и Эльке Зоммер. Еще в участке они начали сочинять про Руперта насмешливую песенку. И теперь исполняли припев: – Супер-пупер Руперт! Он спрятался за плинтами. Очевидно, все три коллеги пребывали в прекрасном настроении – они шутили, что раньше выходили в перерыв покурить, а теперь вместо этого идут в спортзал. Сильвия Хоппе восхищалась тестом Баума: он создал в коллективе совершенно новое настроение, и всем стало ясно: женщины значительно превосходят мужчин ловкостью, координацией и гибкостью. – Мужчины, – смеялась Марион Вольтерс, – обошли нас только в упражнениях на силу и выносливость. Хотя, – хихикнула она, – по личному опыту с мужчинами я этого подтвердить не могу. – Итак, девочки, начнем нашу ЖНП-тренировку. Живот, ноги, попа. С тремя интервалами. До Руперта дошло, что он не сможет уйти незамеченным. Он выпрямился, придерживая правой рукой спину, и широко ухмыльнулся: – Значит, тренируете живот, ноги и попу? Но этого добра вам вполне хватает, зачем накачивать больше? Я бы лучше уделил внимание груди, здесь вам всем не помешает хорошая порция добавки… – Я теряю терпение! – прошипела Марион Вольтерс. Когда за Рупертом закрылась дверь, она фыркнула: – Вот засранец! * * * Дёрте Лойшнер из детективного агентства Хансен в Олденбурге выглядела так, будто вышла из фильмов о Джеймсе Бонде шестидесятых годов прошлого века, когда агента 007 еще играл Шон Коннери. Да, именно такой она предстала перед Ульрихом Гроссманном: пришедшая сквозь года девушка Джеймса Бонда. Черно-белая мебель и серебряные элементы излучали холод и чудесным образом контрастировали с теплотой этой женщины. Ее лицо было здесь самым ярким пятном, словно всю комнату обставили лишь для того, чтобы подчеркнуть вишневые губы. Гроссманн знал, что агентство специализируется на проверках супружеской верности и разводах. Возможно, именно поэтому он выбрал его, чтобы найти женщину с огненной татуировкой. Пока Дёрте Лойшнер говорила и пила кофе, Гроссманн поражался ее изобретательности. «Женщины просто другие, – подумал он. – Почему я сам до этого не додумался? Я искал спортивную, тренированную женщину, возможно боксера. Я обошел в ее поисках все фитнес-студии и боксерские клубы. А все было так просто!» – Я отправила трех наших девочек… – рассказывала Лойшнер и сделала пальцами жест, будто ей нужно было вытереть каплю с губ. Хотя это было вовсе не так. Он догадался, что она лишь хотела привлечь внимание к своим прекрасным губам. – Итак, – улыбнулась она, – где найти девушку с особой татуировкой, если ее ищет поклонник? – Она выдержала паузу, словно ждала его реакции, но потом с улыбкой сама ответила на свой вопрос: – Конечно, в магазинах одежды. В парикмахерских салонах. Мы начали поиски от своей двери – в Олденбурге. – Она взяла в руку распечатку и прочитала: – В «Лефферсе», «Заре», «Боните»… Разумеется, мы заходили и в парикмахерские – «Кат Хэйр», «Профи Хэдкраш» или «Бьюти Хэйр Шоп». Но вам это не интересно. Список длинный, – подмигнула она. Она засунула записку под свою чашку с кофе.