Перед тем как уехать домой, Ян Чжисен, как обычно, обошел свой институт. И, как обычно, тот кипел жизнью. Повсюду его покорные подчиненные выполняли свою работу с методичной настойчивостью. Все было так, как ему нравится. Ян Чжисен считал, что без труда не добиться результатов и что каждый рабочий день – это очередная ступень на пути к успеху. Удовлетворенный, он ускорил шаг. На обход ему потребовалось на пять минут меньше обычного; оставалось только вернуться в кабинет, переодеться и отправляться домой. Однако, распахнув дверь кабинета, он обнаружил, что там не пусто, как он ожидал. За его столом стоял человек. Чен Жи склонил голову и улыбнулся: – Директор Ян! Ян Чжисен оглянулся и посмотрел в коридор: – Как давно вы здесь? – Только что вошел. – И зачем? – О, ничего особенного. Мать вашего пациента, Саммера, звонила узнать, когда им прийти в следующий раз. – Чен Жи указал на календарь у Ян Чжисена на столе. – Вас не было, поэтому я решил зайти и проверить расписание, чтобы ей ответить. – О! – Ян Чжисен продолжал неподвижно стоять в дверях с бесстрастным лицом, глядя в глаза ассистенту. Чен Жи отодвинул стул, чтобы начальник мог присесть, поспешно вышел из-за стола и встал, вытянув руки по швам. Ян Чжисен заглянул в свое расписание и сказал: – Пусть приходят в следующий вторник к девяти утра. – Я ей передам. Если больше поручений нет, я могу идти? Чен Жи развернулся и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Минуту Ян Чжисен в задумчивости глядел ему вслед, а потом заново включил компьютер. Глава 29 Ангелы со сломанными крыльями В надежде разобраться, что связывает погибших между собой, следственная группа заново проверила их биографии и контакты. Результаты не обнадеживали: жертвы никак не пересекались, каждый жил собственной жизнью, и вообще ничего ценного обнаружить не удалось. Фан Му не собирался сдаваться – он стоял на том, что его выводы верны. Правда, пока они были только экстраполяцией, с которой убийц к суду не привлечешь. Полиции требовались доказательства. Основываясь на том предположении, что все они – члены одной группы или организации, детективы продолжали наблюдать за Тан Чжи, Цу Рюй, Чжан Десянем, Хан Лунха и всеми, с кем эти четверо контактировали. Поздно вечером, оторвавшись от папок, рассыпанных по столу, Фан Му поглядел на часы. Время ужина давно прошло, и кафетерий наверняка закрылся. Ощутив внезапный голод, он помял живот и решил забежать куда-нибудь перекусить. Отпирая дверцу своего внедорожника, юноша заметил в стекле отражение – кто-то стоял у него за спиной. Удивленный, он оглянулся – и увидел Ляо Яфан. Фан Му сморгнул и помотал головой. Он был совершенно уверен, что секунду назад ее там не было. Однако девочка не смотрела на него, а просто стояла уныло, уронив голову на грудь, и теребила лямки школьного рюкзака. – Что ты тут делаешь? Она не отвечала. – Ты хотела повидаться со мной? По-прежнему никакого ответа. Фан Му вздохнул. – Ну ладно. Залезай. На этот раз ему удалось добиться ее реакции – девочка быстро нырнула на пассажирское сиденье, пристегнулась ремнем и в молчании уставилась вперед через лобовое стекло. Фан Му планировал по-быстрому перекусить где-нибудь миской лапши, но теперь, когда к нему присоединилась Ляо Яфан, пришлось менять планы. Он завел машину и спросил, где ей хотелось бы поужинать. Девочка продолжала молчать. Не зная, что еще делать, Фан Му повез ее туда, где детям вроде бы нравилось, – в «Пицца Хат». Юноша не был большим фанатом пиццы и не знал, любит ли ее Ляо Яфан. Но девочка, по крайней мере, не стала отказываться, поэтому он заказал пиццу, несколько закусок и напитки. Пицца, конечно же, оказалась отвратительной. Фан Му с трудом прожевал половину куска и сдался, бросив остаток на бумажную тарелку. Однако все вокруг ели с большим удовольствием. Самым странным для него было то, как утонченно и деликатно поглощали пиццу их соседи, сидя с прямыми спинами и орудуя пластмассовыми вилочками и ножами. «Обхохочешься». Он видел, как едят пиццу иностранцы – хватают ее голыми руками и заталкивают в рот, пачкая подбородок соусом и расплавленным сыром. А вот его соотечественники угощались пиццей, словно редким деликатесом вроде фуа-гра или черной икры, да еще и пользовались приборами, чтобы показать, какие они гурманы. Ляо Яфан тоже ела пиццу вилкой и ножом. Заметив, что Фан Му отложил свой кусок, она остановилась; на ее лице он заметил тревогу. Поняв, что девочке неловко, Фан Му заставил себя подобрать недоеденную пиццу и продолжить жевать. Кажется, это ободрило Ляо Яфан. Повторяя за Фан Му, она взяла пиццу руками и откусила большой кусок. Примерно на середине ужина у Фан Му зазвонил мобильный телефон. Это был учитель Чжоу – в панике он просил Фан Му немедленно приехать и помочь в поисках Ляо Яфан. Юноша прикрыл микрофон рукой и шепотом спросил у девочки, не сбежала ли она из приюта. Та без слов повесила голову и продолжила есть. Фан Му пожал плечами и ответил учителю Чжоу, что Ляо Яфан с ним. Старик издал долгий протяжный вздох и попросил Фан Му передать ей трубку. Она не только не взяла ее, но даже не подняла головы. Просто сидела, глядя в стол, и все жевала. Фан Му нахмурился, но заставлять ее не стал. – Как только она поест, я ее привезу, – сказал он учителю Чжоу. Когда Фан Му повесил трубку, Ляо Яфан наконец подняла на него глаза, держа в руке жирную корку от пиццы, и медленно произнесла: – Я не поеду обратно. – Не будь ребенком! – Фан Му указал ей на оставшиеся куски пиццы на подносе. – Доедай и поехали. Учитель Чжоу беспокоится о тебе. – Я не ребенок. – Она сурово поглядела на него своими карими глазами. – Ладно, ладно. Ты не ребенок. – Он усмехнулся. – Госпожа Ляо Яфан, прошу вас, доедайте, будьте так любезны. Она вернулась в прежнюю позу – голова опущена, спина сгорблена – и опять замолчала. Одинокая слеза упала перед ней на стол, потом другая, третья… Несколько минут Ляо Яфан молча роняла слезы, не выпуская корку от пиццы из рук. Она держалась за нее, как утопающий за соломинку. Фан Му одолевала неловкость. Пара за соседним столиком уже поглядывала на них с подозрением, очевидно, гадая, какие отношения могут их связывать: он явно был слишком молод, чтобы приходиться девочке отцом, а она – слишком мала, чтобы быть его возлюбленной. Его вполне могли счесть за извращенца, пытающегося соблазнить школьницу. Наконец Ляо Яфан перестала плакать – так же внезапно, как начала. Она вытерла глаза салфеткой, поправила волосы и продолжила есть пиццу – ту корку, которую держала в руке. Фан Му едва прикоснулся к еде, но постепенно Ляо Яфан разделалась со всем, что еще было на подносе. Юноша понял, что дело не в аппетите: девочка просто пыталась подольше затянуть ужин. Посетители за соседними столиками сменились раза по три, прежде чем она закончила. Фан Му бросил взгляд на часы. Было уже девять вечера. Телефон у него в кармане снова завибрировал. Даже не взглянув на экран, он понял, что это учитель Чжоу – хочет узнать, куда они запропастились. Фан Му расплатился, встал и сказал Ляо Яфан: – Пора ехать. Она не шевельнулась. Крепко вцепившись пальцами в край стола, посмотрела в глаза Фан Му и отрезала: – Я не поеду обратно. Фан Му прикрикнул на нее: – Сейчас же! Однако она отвернула голову, словно говоря: «В таком случае я так и останусь сидеть». Фан Му сдался. – Ладно, ладно, ладно. Обратно ты не поедешь. Ляо Яфан искоса взглянула на него. – Обещаешь? – Обещаю. * * * Подчиняясь требованию Ляо Яфан, Фан Му поехал в южную часть города – в противоположном направлении от «Дома ангелов». Она сидела, привалившись к холодному окну, подперев подбородок ладонью, и смотрела на пролетающие мимо городские огни. Внешне девушка выглядела спокойной, но на самом деле была напряжена, как струна. Каждый раз, когда Фан Му поворачивал в северную сторону, намеренно или нет, она мотала головой и пронзала его яростным взглядом, принуждая снова ехать на юг. Время близилось к одиннадцати, когда они наконец притормозили у тротуара. – Уже поздно. Тебе пора возвращаться. – Нет. – Голос ее был тихим, но твердым.