– В госпиталь. Нанесу визит нашему приятелю Тан Чжи. * * * Прогнозы врачей насчет выздоровления Тан Чжи были не особенно радужными. До сих пор он так и не пришел в создание. Из-за статуса одновременно подозреваемого и потенциальной жертвы, полицейские круглосуточно охраняли его палату. Кроме ближайших родственников, медицинского персонала и членов следственной группы, к нему никого не пускали. Фан Му присел в кресло возле его кровати и долго всматривался в безжизненное лицо. В отличие от большинства людей в коме, Тан Чжи не набрал вес – наоборот, он выглядел предельно истощенным и мало походил на себя. Врач сказал, что он медленно угасает. Очень скоро его не надо будет убивать, чтобы закрыть ему рот. Фан Му задумался, не будет ли это для него лучшим исходом – ведь если он узнает, что господин Ж. использовал его наравне с другими, то уже не сможет мирно умереть. В каком-то смысле юноша испытывал к Тан Чжи те же чувства, что к Хан Лунха и Люо Цзяхаю – жалость и отвращение одновременно. Волк и ягненок в одной шкуре… Внезапно из-за двери послышался шум. Полицейские, стоявшие на страже, пытались перекричать женщину на грани истерики. – Прошу, умоляю! Пропустите меня к нему… хоть на секунду… Я просто постою в дверях… пожалуйста! Фан Му поднялся и подошел к двери. Сквозь толстое стекло он увидел Цу Рюй – с растрепанными волосами она пыталась пробиться через заслон охраны. Увидев Фан Му, девушка сразу же узнала в нем одного из полицейских, которые арестовали ее в ту ночь. Она перестала отбиваться, но взгляд ее стал еще более умоляющим. Несколько секунд Фан Му молча смотрел на нее, потом приоткрыл дверь и сказал: – Снимите пиджак и выверните карманы. Охранники изумленно расступились. Цу Рюй немедленно исполнила его приказ. Она сняла пиджак, бросила его вместе с сумочкой на пол и вывернула карманы джинсов, показывая, что в них ничего нет. Фан Му кивнул охране и произнес твердым тоном: – Не пытайтесь приблизиться к нему и тем более прикоснуться. Это ясно? Цу Рюй изо всех сил закивала, потом поправила волосы и вытерла слезы с лица. Юноша отступил в сторону. – Заходите. Одиночная палата была крошечной, и через два шага Фан Му уже уперся в боковину кровати Тан Чжи. Он развернулся и увидел, что Цу Рюй так и стоит в дверном проеме, зажав рукой рот, и глядит на Тан Чжи, неподвижно лежащего на подушках. Внезапно она затряслась, как от приступа малярии. Из ее глаз покатились слезы, и девушка громко всхлипнула. Кажется, она не могла поверить своим глазам и в то же время боялась подойти ближе. Очень осторожно сделала крошечный шажок в палату, потом другой. Ее глаза не отрывались от бледного лица на постели. Горе, терзавшее ее так долго, внезапно вырвалось наружу, и она разразилась душераздирающими рыданиями. Звук был такой, будто умирающий скребет руками по стеклу, раздавленный ужасом и отчаянием. Несколько раз Цу Рюй протягивала руку к кровати, словно собираясь прикоснуться к лицу мужчины, который был одновременно ее возлюбленным и незнакомцем. Может, ей хотелось обнять его, прижать к себе, защитить от надвигающейся смерти… Но каждый раз, встречаясь с холодным зорким взглядом Фан Му, направленным на нее, она отступала, слабая и измученная. Наконец, не в силах больше держаться, привалилась спиной к стене и сползла на пол. – Мне жаль! О, как мне жаль! * * * Пять минут спустя Фан Му подавал Цу Рюй пиджак и сумочку, пока она сидела на банкетке в холле. Окинув ее взглядом, он вернулся в палату и вынес оттуда бумажный носовой платок. – Спасибо. – Цу Рюй принужденно улыбнулась. – Как я могу к вам обращаться? – Меня зовут Фан. – Спасибо, офицер Фан. Фан Му посмотрел, как она неловко сморкается в платок. – Вы хотели мне что-то сказать? Рот Цу Рюй скривился в слабой улыбке. – Я знаю, к чему вы клоните. Спасибо, что пустили меня повидать Тан Чжи, но, простите, я ничего не скажу. Фан Му молча закурил сигарету. Девушка уже продела руки в рукава пиджака, и тут он внезапно добавил: – Люо Цзяхай мертв. Цу Рюй замерла; пиджак повис у нее на локтях. Однако она тут же сжала челюсти и медленно, с трудом надела пиджак до конца. – Его убил господин Ж. Цу Рюй по одной застегнула пуговицы, лицо ее осталось непроницаемым. Она достала волосы из-под воротника, набросила на плечо лямку сумки и встала. Отвесив Фан Му вежливый поклон, двинулась вперед по коридору и скрылась за углом, ни разу не оглянувшись. Проводив ее взглядом, Фан Му посмотрел на офицеров, стоявших по обе стороны двери Тан Чжи. Его охватила глубокая грусть. * * * «Дом ангелов». Была полночь, и огни в двухэтажном домике не горели. Однако громкоговоритель, повешенный на дереве, продолжал вещать. Невозможно было представить, что кто-то сможет заснуть под него. Голос из громкоговорителя скрыл тихий скрип, с которым приоткрылась входная дверь. Оттуда выскользнула хрупкая фигурка – она промчалась по двору и подбежала к главным воротам. Там, в призрачном свете фонаря, ее поджидала другая, тоже маленькая. Мальчуган простоял у ворот уже какое-то время и весь дрожал от холода. Ляо Яфан обеими руками взялась за прутья ограды. Грудь ее поднималась и опускалась, глаза пристально смотрели на мальчика за воротами, и в них отражалась луна. – Ты правда можешь забрать меня отсюда? Глава 35 Ловушка в ловушке Фан Му сидел напротив учителя Чжао за столиком в маленьком бистро. Он вкратце рассказал старику о состоянии Тан Чжи. Пока юноша говорил, учитель Чжоу смотрел в окно с отсутствующим видом. Перед ним стояла ополовиненная бутылка пива, но к закускам он так и не прикоснулся. После долгой паузы старик хрипло спросил: – Каковы шансы, что Тан Чжи когда-нибудь очнется? Фан Му, помедлив, ответил: – Надежды мало. Губы учителя Чжоу скривились то ли в горькой улыбке, то ли в гримасе. Он взял свою бутылку пива. Фан Му уже собирался протянуть руку и забрать ее, но учитель Чжоу допил пиво одним глотком. Прошло всего пару дней с их последней встречи, но учитель Чжоу, казалось, постарел лет на десять. Его глаза, всегда такие зоркие и внимательные, стали тусклыми и безжизненными, а тело, раньше казавшееся жилистым и крепким, теперь было вялым и истощенным. Учитель Чжоу потянулся за новой бутылкой, неловко открыл ее, поднес к губам и начал пить большими глотками. Фан Му смотрел, как струйка пива сбегает по заросшему щетиной подбородку старика и капает на рубашку. Не в силах больше этого видеть, он выхватил бутылку. Его жест застал учителя Чжоу врасплох, он подавился и попытался откашляться. Кашель становился сильнее, потом перешел в настоящий приступ и вдруг учитель Чжоу схватился за край стола и его вырвало. Фан Му выхватил из кармана купюру в сто юаней, шлепнул на столешницу и за плечи вывел учителя Чжоу из бистро. Старик бессильно повис у него в руках. Он долго стоял, нагнувшись, под валящим с неба снегом, но из его желудка выходили только остатки пива. Судя по всему, учитель Чжоу не ел с самого утра. Когда рвота наконец прекратилась, Фан Му купил ему бутылку минеральной воды и поддерживал за подбородок, пока старик пил. Холодная вода слегка протрезвила его; вскоре он уже смог стоять сам. В машине учитель Чжоу внезапно начал трястись всем телом. На лбу у него выступил холодный пот, зато лицо немного оживилось. Решив, что уже можно ехать, Фан Му сказал: