– Значит, вы не уволили Эдуарда? – Зачем? – пожал плечами Роман. – Он эффективен на своем месте: Карл научил его всему, познакомил с поставщиками, так почему я должен его увольнять? – Ну, хотя бы потому, что он вам не родственник! – И что с того? Дело перестало быть сугубо семейным, но от этого оно ничего не потеряло, а лишь приобрело. Эдуард не приходится мне кровным братом, но мы неплохо поладили, когда познакомились поближе, ведь раньше у нас отсутствовала такая возможность. Наши функции строго определены: я работаю с VIP-клиентами и создаю дизайны для производства. В изделиях, предназначенных для масс-маркета, используется более дешевое сырье – к примеру, не синие бриллианты, а голубые топазы, не желтые сапфиры, а цитрины и так далее, а в остальном они выглядят так же, только стоят в разы дешевле. Эдуард занимается бизнесом. Кстати, мы вернули предыдущего директора по маркетингу, и они теперь снова работают вместе. – Я смотрю, вы развернулись! – Есть такое дело. – А как остальные члены семьи? – спросила Лера. Это не имело прямого отношения к делу, ради которого она пришла, но ей было любопытно, и она не удержалась от вопроса. – Эльза в колонии для несовершеннолетних, – сухо ответил Роман. – В следующем году ее переведут во взрослую: ей дали десять лет, вы же знаете? – Да, – кивнула Лера. – Возраст стал смягчающим обстоятельством, но она все же убила троих! – Строго говоря, двоих, – поправил ее Роман. – Карла убил ее подельник адвокат! – Вы думали, что станете делать, когда она выйдет? Рано или поздно это ведь произойдет. – У Эльзы есть мать, – холодно ответил Роман. – Думаю, пора ей позаботиться о дочери, наконец. – Антон живет с ней? – Он в реабилитационном центре. Мы с Эдуардом решили отправить его туда на год. Антон согласился: его потрясло то, что сотворила его сестра, и как она пыталась его подставить, когда запахло жареным. До Антона дошло, что, не будь он все время под кайфом, такого бы не случилось. – Очень мило с вашей стороны, – пробормотала Лера. – Учитывая, что и Антон вам никто. – Когда настоящей семьи нет, приходится довольствоваться тем, что имеешь… Так почему вы спросили меня о Фельдмане? – Ходят слухи, что у вашего, гм… брата были с ним дела. – Сомневаюсь! Я же сказал, мы в разных весовых категориях, Фельдман… – Говорят, у Эдуарда с ювелиром была ссора, – перебила Романа Лера. – Кто говорит? – Подмастерья убитого: они оба слышали, как их хозяин ругался с вашим братом. – И что с того? – Ничего, только через пару дней после этого Фельдмана нашли мертвым! – Я что-то не понимаю, от меня-то вы чего ждете? Вопрос застал Леру врасплох. А действительно, чего? Роман почти не выходит из дома, их пути с Эдуардом пересекаются редко, несмотря на то, что оба работают в одной компании. Но у них абсолютно разные обязанности: Эдуард ведет бизнес, а Роман работает руками! – Я понятия не имею ни о какой ссоре между Эдуардом и Фельдманом, – добавил Роман, ведь Лера молчала, так и не придумав, что ответить на его вопрос. – Он – человек эмоциональный, вы же знаете, и вполне мог поругаться с кем-то, но это не означает, что он и есть убийца! – Вы правы, не означает, – согласилась Лера. – Значит, Эдуард ничего вам не рассказывал? – Мы с ним редко беседуем, в основном по телефону, так что вряд ли он стал бы мне рассказывать о Фельдмане! Но вот что я скажу вам об… убитом: его в нашем сообществе не любили. – Вы же сказали, что не знакомы с ним лично? – А я этого и не отрицаю, – пожал плечами Вагнер. – Однако я общаюсь с другими ювелирами, и они были о Фельдмане невысокого мнения. – Странно, он же был успешен в своей области! – Я говорю не о бизнесе, а об отношениях с коллегами и клиентурой. – И чем же он так не угодил им? – Насколько я слышал, Фельдман был лишен каких-либо понятий о порядочности. – Вот как! Есть какие-то свидетельства тому? – Ходят слухи, что он мог, к примеру, увести дорогой заказ из-под самого носа у собрата, и совесть его при этом не мучила. – А как такое возможно? – О том, что какой-то богач планирует заказать изделие, быстро становится известно, особенно среди частников, ведь они борются за каждый такой заказ. Так вот, клиент находил ювелира – как правило, по рекомендации друзей или знакомых, а Фельдман мог перебежать тому дорогу, явившись к заказчику и предложив то же самое, но за меньшую цену. – И что, это не казалось им подозрительным? Толстосумы ведь обычно подозрительны! – Но они еще и прижимисты, иначе не были бы теми, кем являются! Конечно, не всегда у Фельдмана «выгорало», но чаще всего ему удавалось переманить заказчика. – И ему позволяли этим заниматься? – Ну, а что тут можно сделать? – К примеру, убить его – и дело с концом! – По-моему, вы путаете ювелиров с урками, – поморщился Роман. – У нас так не делается! – А как делается? – Допустим, запускается слух, что кто-то закупает «левое» сырье, которое может впоследствии создать заказчику проблемы с законом. Или, скажем, что камни худшего качества выдаются за более дорогие, и цена, соответственно, возрастает… А про Фельдмана я могу одно сказать: он воровал дизайны изделий, и это я уже из первых рук знаю! – То есть? – Вы же понимаете, что, когда богатый человек заказывает эксклюзивное украшение, он желает, чтобы оно было единственным в своем роде? – Ну наверное… – Часто они даже ставят такое условие – чтобы изделие существовало в единственном экземпляре. Заказчик платит не только за украшение, но и за престиж: его жена или подруга не должны на каком-нибудь приеме или дефиле столкнуться с женщиной, на пальце которой окажется точно такое же кольцо или на шее – ожерелье! – Фельдман скопировал ваше изделие? – Это еще при жизни Карла случилось. Я сделал для одного банкира браслет, который он хотел подарить жене на годовщину свадьбы… Могу показать, хотите? – Хочу, конечно! – воскликнула Лера. Она была, в сущности, равнодушна к драгоценностям, но ей хотелось взглянуть на творение рук Романа Вагнера. До этого ей лишь однажды довелось держать в руках то, что он создал – потрясающее ожерелье из голубых опалов. Роман вышел и через пару минут вернулся, держа в руках толстый альбом. Раскрыв его на нужной странице, он показал Лере большую, очень качественную фотографию браслета из желтого золота в виде ящерицы, которая вся сверкала и переливалась. – Здесь все – бриллианты, – пояснил Роман, указывая ногтем на камни. – Желтые, зеленые и коньячные. – Великолепная работа! – честно сказала Лера. – В магазине я такого не видела! – Там и не может такого быть, это ведь эксклюзивное изделие, единственное в своем роде. – И что, Фельдман скопировал вашу «ящерку»? – Да. Он использовал золото, но не семьсот пятидесятой, а стандартной, пятьсот восемьдесят пятой пробы, а бриллианты – чуть ли не крошка, отсюда и гораздо более низкая цена. Супруга банкира сильно расстроилась, увидев на ком-то похожий браслет – пришлось ее утешать, объясняя, в чем разница. – Она приняла ваше объяснение? – Не знаю, этим Карл занимался. Видимо, да, потому что больше об этом разговор не заходил, а банкир продолжает делать у меня заказы. – Насколько сильно вас расстроила эта, гм… кража интеллектуальной собственности, если можно ее так назвать? – спросила Лера. – Не настолько, чтобы убивать Фельдмана! – усмехнулся Роман. – Да я вовсе не собиралась обвинять в его убийстве вас, просто мне хотелось понять… – Что именно? Мог ли кто-то из моих коллег, оказавшись в подобной ситуации, пойти на преступление? По-моему, я уже высказал свое мнение на этот счет: мы так не поступаем. В нашей среде проще испортить чью-то репутацию, придумав какую-нибудь правдоподобную «утку», ведь в бизнесе, особенно таком нишевом, как ювелирное дело, потеря лица – самое страшное, что может случиться! Спрос на дорогие изделия не столь велик, как на массовый ширпотреб, поэтому лишиться клиента, который, возможно, еще не раз обратился бы к вам, большая беда! – А за такое убить можно? – ухватилась за его слова Лера. – Вы сказали, что Фельдман не гнушался подобными вещами… – Верно, – задумчиво проговорил Роман, потирая подбородок. Лера невольно обратила внимание на то, какие у него красивые руки. Их портило лишь одно – темный налет под ногтями: она где-то читала, что при работе с драгоценными металлами ювелирам трудно избавиться от металлической крошки, забивающейся под ногтевую пластину, и простой чисткой этого не исправить. – Но мне все же кажется, что убийство – слишком крайняя мера, чтобы рисковать потерей свободы, да и жизни, к которой привык… Нет, мне трудно поверить, что Фельдман погиб из-за собственной беспринципности! Его ведь ограбили? – Да, – подтвердила Лера. – Остается понять, было ли целью ограбление или все-таки убийство? – О том, чем занимается Фельдман, знали многие, – заметил Роман. – Взяли только бриллианты? – Да, но он обычно не хранил камни дома, это был редкий случай!