– Так усыпили меня, – ощупывая шею, пожал плечами парень. – Кто? – Не знаю. Я вышел, а мне в шею что-то воткнулось. Как будто оса укусила… Но оса кусает больно, а укол не очень. – Это шприц-дротик, – сказала Скорокова. Она нагнулась, поднимая с земли шприц с оранжевым оперением. Родион подошел к ней, вынул из кармана оранжевую щеточку. Ну, конечно, это же оперение дротика со снотворным. В Майю стреляли шприцем-дротиком, он остался с ней, а щеточка выскочила из крепления. – В спину выстрелили, – скривился Камышлов. – В затылок попали. – Кто попал? – Не знаю. – Может быть, Варшавин? – Да нет, с чего бы ему стрелять… Да и не мог он. Физически не мог. – Рассказывай! Родион всем своим видом показывал, что у него нет времени на болтовню, и Леон понял участкового. – Ночью дело было, в районе двух часов. Я спал, слышу, машина отъезжает. Вышел, смотрю, ворота нараспашку, машина уже далеко. Ну, думаю, Глебу Станиславовичу что-то взбрело в голову, ворота собирался закрыть, а тут в шею щелк, ну, и я вырубился. Только сейчас проснулся. – Ты видел Варшавина за рулем машины? – Нет. Но ключи только у него. – А ворота вы закрыли? – спросила Скорокова, глядя на Камышлова как на совершенно постороннего человека. Впрочем, им с Камышловым совсем не обязательно знать друг друга, даже если она ставленница Варшавина. – Говорю же, собирался только. – А ворота закрыты были… – глянув на Родиона, Скорокова очертила рукой кривую от места, где лежал Камышлов, к шприц-дротику, а затем показала за угол дома. – Не кошка это была! Девушка заглянула за угол дома, пошла по тропинке, которая вела к забору. А там пролом, через который можно было попасть во двор соседнего дома, где жил Федотов, знакомый уже Родиону мужичок, похожий на ожившую мумию. – Федотыч там живет, – потирая затылок, пояснил Камышлов. – Он, кажется, ко мне подходил, что-то спрашивал. – Он же и дротик вынул, – сказала Скорокова. – И выбросил, когда убегал. – С Федотычем разберемся, – кивнул Родион, глядя на Леона. – В районе двух часов, говоришь, Варшавин уехал? – Если точней, без пятнадцати два, я спать лег. – А ты разве не телохранитель? – Я чутко сплю. – Чутко? – усмехнулся Родион. Варшавин и ворота открыл, и машину выгнал, только тогда чутко спящий продрал глаза. – А вы что здесь делаете? – спросил Камышлов. – Зачем Варшавин уехал? – вопросом на вопрос ответил Фомин. – Я не знаю. – Он ничего не говорил? – Нет. Я думал, он спать лег… – Может, подъезжал кто-то? – Не знаю. – Давай, просыпайся! Федотов как будто ждал, когда за ним придут. Родион не стал лезть к нему во двор через пролом в заборе, зашел со стороны ворот. Только взялся за штакетину калитки, как открылась дверь и показался Федотов. Высунулся из-за двери, настороженно посмотрел на участкового. – Да выходи ты, Василий Федорович, видели мы, как ты от нас убегал. – Убегал? – Глазки у мужика забегали. – Увидел машину, испугался… Или это ты в Леона дротик запустил? – Дротик?!. Нет, не я! – Там пролом у вас в заборе, к Леону со стороны забора зашли. – Я не заходил! – А кто? – Не знаю… Но мне показалось, что во дворе кто-то был. – Кто-то посторонний? – спросила Скорокова. – Да. – Когда в Леона стреляли? – Ну да. – А откуда вы знаете, когда в него стреляли? Федотов захлопал глазами: – Я не знаю… Знаю, когда машина отъехала. – Со двора машина? – взял слово Родион. – «Мерседес»? – «Мерседес», – подтвердил Федотов. – Сначала один джип подъехал, а затем Глеб Станиславович. За этим джипом и поехал. – За «Мицубиси Паджеро»? – Я марку не разглядел. А машина подъехала, постояла немного, развернулась и поехала. А Глеб Станиславович за ней! Крикнул что-то, сел в машину и погнал!.. – А вы закрыли за ним ворота? – снова влезла в разговор Скорокова. – Закрыл. – Тогда же ночью и закрыли? – Ночью, – кивнул Федотов. – А Леон так и остался лежать на земле? – пригвоздила Василия Федоровича лейтенант. – Ну-у… Он же живой был! – нашел оправдание мужичок. – С дротиком в шее. – Дротик я только сейчас увидел. Взял, смотрю, вы, бросил… – Что Варшавин кричал? – спросил Родион. Он выразительно глянул на Скорокову, но ничего не сказал. Нехорошо лезть поперед батьки, ее счастье, что вопросами своими в точку попала. Федотов не спал, когда уезжал Варшавин, он не только мог слышать, но мог и видеть преступника. И теперь ему никуда не деться, придется отвечать по существу. – Стой, кричал! – Кому кричал? – Не знаю. – Из машины кто-нибудь выходил?