– Я же говорил, сумки у них были. Как будто насовсем уезжали, – сказал Волошник. – Надо бы на память сфотографировать. – Зачем это мне?.. Вот вашу напарницу я бы сфотографировал! – улыбнулся парень. – А что взамен? – Взамен? – Мне бы фото этих товарищей, Кальмара, Алтайца, Яши. – Ну есть у меня… Только не на память. Они меня сфотографировать просили, к ним Павлик подъехал, они у его машины стояли, пиво пили. А телефон только у меня был. – Ты говори, говори, – усмехнулся Родион. – Фотографию выковыривай и говори. – А-а, ну да! Волошник достал свой смартфон, вывел на экран фотографию, а на ней четыре физиономии на фоне черного «Гелендвагена». Машина новая, краска не просто блестит, она как будто из глубины светится. Одного парня Родион узнал сразу – по описанию Ширкова. Действительно, лицо у парня прямоугольное, скулы широкие, подбородок словно под рамочку срезан. Глаза маленькие, зрачки как антрацитовые угольки. И у дружка его подбородок прямоугольный, из-за чего, в общем-то, широкое лицо могло показаться маленьким. Особенно в темноте. А глаза большие. И не от страха, а по своей природе. – Кто это? – ткнул он пальцем в «морду кирпичом». – Так это Алтаец. – А этот? – Фомин показал на парня с большими глазами. – Яша. Узнал Родион, как выглядит и Кальмар, Павлик его тоже заинтересовал. Плотного телосложения мужчина, подкачанный, с грубоватыми чертами лица. Скорокова с грустным видом разговаривала по телефону, когда Родион вышел из дома. Заметила Родиона, спокойно, без суеты попрощалась, вздохнула и сбросила вызов. Похоже, дома у нее какие-то нелады, переживает девчонка. В машину они сели одновременно. Родион перекачал фотоснимок на свой телефон. Скорокова думала о чем-то своем, даже не спросила, обнаружил ли чего в доме Родион. Замороченная у нее голова. – Маша, если у тебя какие-то проблемы, ты скажи, возьмешь отпуск по личным обстоятельствам, съездишь домой. – Да нет, все хорошо… Уже хорошо… Куда мы едем, к Зозулиной? – наконец-то очнулась она. – К Зозулиной. – Фомин поддал «газку». – Если успеем. Что-то затянул он разговор с охранником Сашей, и дом, пожалуй, зря осматривал. Сразу надо было к Алевтине ехать. Может, ее сейчас убивают. – А что может случиться? – Ну ты же слышала разговор с охранником. – Мне кажется, это Кальмар Туманова ограбил. – Ну, если они тут за всем смотрят… – усмехнулся Родион. – За Тумановым вот присмотрели. – Они с Алевтиной знакомы. Она могла им про Туманова рассказать. – Бери глубже. Стенькин мог про него сказать. Стенькин знал, что Туманов землю продал, что уезжать собирается. Я не знаю, кто Стенькина избил, Кальмар, Алтаец, Яша. Но его побили. А потом, сама знаешь, как это бывает, сначала дерутся, потом братаются. Может быть, у Алевтины сидели, выпивали, он возьми да скажи, – вслух думал Родион. – Может быть. – Потому Алевтина Гуляева и совратила. – Обидно, – усмехнулась Маша. – Что обидно? – Мужчину совратить гораздо легче, чем женщину. Но с мужчины как с гуся вода… О чем это я? – Что-то мне подсказывает, что не о себе. Может, об Алевтине? – С нее тоже как с гуся вода, – усмехнулась Скорокова. Родион очень надеялся увидеть возле дома Зозулиной китайский внедорожник, но нет, ни одной машины. Дверь в дом закрыта, калитка примотана к опорному столбу проволокой. Фомин проник во двор, поднялся на крыльцо, приложил ухо к двери, прислушался. Тихо. Заглянул в одно окно, в другое. Вроде никого. Дверь он взламывать не стал, пошарил под порожком, заглянул в умывальник, но ключ нашел в дальней отдушине подвала. – Может, не стоит? – спросила Маша. – А если в доме труп? – Тьфу-тьфу! Открывая дверь, Родион вспомнил, о чем говорил Ширков. Алтаец бил не просто сильно, но еще и жестоко. Такой и Алевтину мог до смерти забить. Но трупа в доме не было. И беспорядка тоже. Дверца в платяной шкаф открыта, на заправленной кровати кофта валяется – вот и все признаки, что Алевтина собиралась в дорогу. Но эту видимость могли и создать. Задушили Алевтину, загрузили труп в багажник, а для отвода глаз увезли с собой чемодан ее и вещи, как будто сама куда-то уехала. – Увезли Зозулину, – сказал Фомин. – С глаз долой. – Она слишком много знала, – проговорила Маша. – Думаю, живую увезли. – А в дороге всякое могло приключиться. – Навстречу нам никто не попадался. – Может, на Коровинский пошли? – Коровинский, Коровинский… А если в Граево свернули, а там через Мелиховскую? – А камер там нет. – Камеры только в Коровинском. И Верховерской… Но, думаю, ловить надо в Коровинском. – До Коровинского далеко, но, может, уже доехали. Родион кивнул. Он знал, куда звонить. И снова капитан Авросимов из Коровинского ГИБДД пошел ему навстречу. Предчувствие не обмануло, более того, автомобиль «Хавейл» черного цвета проехал под камерой как раз в тот момент, когда Авросимов к ней подключился. – Надо бы задержать машинку, – глянув на Скорокову, сказал Авросимову Родион. – Есть уверенность, что там грабители. С заложницей. Маша снова задумалась о чем-то своем, на происходящее реагировала едва-едва. – Весело вы там в своей Верховерской живете, – усмехнулся капитан. – Сделаем!.. – Ну что, едем? – спросил Родион. Он сел в машину, Скорокова тоже открыла дверь. Вид все тот же, отсутствующий. Куда они едут, все равно. Если в Коровинский, то по какой дороге? И этот вопрос не интересовал ее. – Извините, я сейчас, – сказала девушка и, погруженная в свои мысли, направилась к туалету. Глава 14 Проблесковые маячки на крыше «уазика» крутились тихо, без звука, сирена молчала, но тревогу они все равно нагнетали. Машина стояла у входа в здание участкового пункта. – Два варианта: что-то стряслось или этот «луноход» нам дарят, – останавливая машину, сказал Родион. – Ага! – усмехнулась Скорокова. Родион больше склонялся к первому варианту, поэтому спешил. Хорошо, если Гуляев просто сбежал, а если он в петлю полез? И пацана жалко, и отвечать за него не хотелось. Фомин вошел в помещение, увидел Гуляева и с облегчением выдохнул. Но не полной грудью. Компания, в которой находился парень, ему не очень нравилась. За его столом сидел Непряев, место Скороковой занимал майор Локотков, а за спиной Гуляева топтался оперативник из уголовного розыска, старший лейтенант Владько. Родион знал его, общался с ним, но сейчас парень смотрел на него так, как будто впервые видел. И видеть не хотел. Пухленький парень, розовощекий, можно сказать, кровь с молоком, вроде бы здоровьем пышет, а глаза с желтизной. То ли от природы они у него такие, то ли с печенью проблемы. Гуляев сидел на табуретке перед Непряевым, который, похоже, вел допрос. А Владько стоял у Семена над душой.