– Знаю… Фомин приезжал, спрашивал… – Майя заставила себя замолчать. Варшавину совсем не обязательно знать об их с Родионом разговоре. – Кто мог его ударить, спрашивал? – Ну да. – Возможно, твой муж. – Моего мужа можно оставить в покое. – Муж объелся груш? – усмехнулся Варшавин. Майя вдруг поняла, что его взгляд прикован к круглому вырезу сарафана на ее груди. Вот сволочь!.. – Оставь моего мужа в покое! – Ну вот, уже и на «ты» перешли, – улыбнулся Варшавин, нехотя отрывая взгляд от ее груди. – И не трогал мой муж Стенькина… Да, кстати, я сама сейчас съезжу и скажу ему! Ехать Майя не собиралась, но ей нужен был повод сбежать от Варшавина с его липким взглядом. – Могу подвезти. – Да я сама уж как-нибудь. – В Москву? – Почему в Москву? – Я отправил Стенькина в Москву, сегодня утром ему сделали операцию. Гематома головного мозга у него… А Фомин не говорил? – Нет. – Майя сначала сказала, а потом уже подумала. Может, и не надо было отвечать Варшавину. Ясно же, что спросил он с каким-то подвохом. – Ну правильно, это же я Стенькина спас… И его жену, – едва слышно добавил Варшавин. – У Стенькина нет жены. – У Фомина есть. Врач приемного отделения. А ты знаешь, что такое неправильный диагноз для врача? – Догадываюсь. – Ну да ладно… – Не говорил мне ничего Фомин, – сказала Майя, с вызовом глядя на Варшавина. – Ну да, скромность помешала, – усмехнулся тот. – И все равно Фомин лучше! – Чем кто? – Чем все! – Майя снова повернулась к дому и пошла. – Вы так и не ответили на мой вопрос, гражданка Туманова! – Голос Варшавина прозвучал резко как щелчок бича. Майя остановилась. Он ведь действительно полковник Следственного комитета, лицо, можно сказать, официальное. Девушка повернулась к нему с кислым выражением лица. «Ну что еще?» – говорил ее взгляд. Варшавин заставлял себя улыбаться, стараясь казаться добрым, но от испытываемого им внутри гнева глаза полковника сузились. Не смог заинтересовать он Майю, как мужчина, не хватает ему обаяния, это его и злило. И Леру он удержать не мог, и с какой-то там провинциалкой из медвежьей глуши не справляется. Обидно. – Кто такой Стенькин? Кто он для тебя? – В одной школе учились. – Ты с ним купаешься? – с ехидцей спросил Варшавин. – Что, простите? – С мужем спишь, с любовником купаешься. – Нет у меня любовника! – Майя хищно сузила глаза. – И не будет!.. – Так я же видел тебя на пристани рядом со Стенькиным. – А я в гробу тебя видела! – Очень вежливо! – Это не вежливость, это воспитание. – Даже так? – А ты не знаешь, что такое воспитание? Так я объясню! Это когда хочешь послать кого-то на хрен, посылаешь его лесом!.. Ну чего стоишь? Скатертью по морде!.. – Майя махнула рукой, словно отгоняла от себя надоевшего Варшавина. – Ты нарочно меня злишь? – отбросив политесы, сверкнул взглядом Варшавин. – А если достал? – Я ведь знаю, чем твой отец раньше занимался. – Что?! – похолодела Майя. Ну да, ошибся отец в молодости, не той дорогой пошел. Но Фомин выяснил, не убивал отец никого на той злосчастной свадьбе, когда погибла дочь крутого авторитета. Должен был, но не смог заставить себя выстрелить. – Ничего. – Варшавин смотрел на нее напряженно, с демонической улыбкой. Он вел себя так, словно ставил в зависимость от него. А ведь он действительно мог испортить жизнь ее отцу. Влезет в его прошлое, найдет или придумает что-то криминальное, возбудит уголовное дело, а это тюрьма… Фомин предупреждал, что Варшавин очень опасный человек. – Не надо трогать моего отца. – Не надо мне дерзить, девочка моя. – Извините! – выдавила Майя. – Плохо тебя отец воспитывал, не знаешь ты, что такое вежливость и воспитанность. Но мы его наказывать не будем. Пусть живет себе спокойно, да? – коварно усмехнулся Варшавин. – Пусть живет, – кивнула Майя, завороженно глядя на него. – Значит, нет у тебя любовника? – Нет. – И твой муж тебя к Стенькину не ревновал? – Нет. – А к Фомину? – При чем здесь Фомин? – Фомин всегда при чем, – сказал сквозь зубы Варшавин. – Фомин ведь тоже мог пристукнуть Стенькина. – Фомин мог увести у вас девушку, – не удержалась и съязвила Мая. Варшавин ничего не ответил, но его лицо потемнело от гнева. – Это было не так уж и трудно, – с едкой ухмылкой продолжала Майя. – И я могу сказать почему. Не тот он мужчина, который нужен женщинам, и Майя готова была сказать ему это в лицо. – Убирайся! – сквозь зубы процедил Варшавин. – Пойду подумаю над своим воспитанием, – кивнула она, поворачиваясь к полковнику спиной. И уже на бегу бросила: – А вы подумайте над своим поведением!.. Варшавин, конечно, козел, но ведь он вполне мог стать человеком. Надо всего лишь поработать над своим характером, очистить в себе от грязи все лучшее, светлое, доброе. Но пусть он сам работает над собой, а от Майи держится подальше.