И ведь не поверит ей, если она соврет. Но не врала она, и сама Стенькина не трогала, и Семен за топор не хватался. – В смысле ничего не помнит? – И сказать ничего не может. – Но кто-то же его ударил. – В том-то и дело. – Может, из пацанов кто?.. Дубок мог, – пожала плечами Майя. – Почему Дубок? – Потому что голова дубовая… Не знаю я, кто мог. Я в станицу только за хлебом езжу. – Ты за хлебом, а женихи за тобой! – съязвил Семен. И снова Майя сдержала гневный порыв. Зыркнула на него, но матом не послала. – И ничего ты с этим не поделаешь, – сказал Фомин, с грустной насмешкой глянув на Семена. – Паранджу ты на жену не наденешь, а она девушка красивая, мужчины оборачиваются. И даже пристают… Но тебе повезло, парень, твоя жена знает себе цену. И даже очень знатных женихов отфутболивает. – Кого это? – ершисто спросил Семен. – Да вот ходит… плавает у нас тут один на яхте. – Та-ак! – Семен поднял руки, как будто собирался упереть их в бока, но тут же опустил их: он же не баба, чтобы подбочениваться. – На самом деле Майя ему не нужна. Но воду он вокруг нее мутит. – И что? – А ничего. От больных нужно держаться подальше. Создай, как говорится, социальную дистанцию. – Не понял. – Жену дома держи, а за хлебом и сам съездить можешь. Ладно, поеду я. Фомин явно не хотел уезжать. Не договорил он, о чем-то не спросил. Должен был, но не решился выспрашивать о ее женихах при муже. А ведь были женихи, и один из них не давал ей проходу. – Я знаю этого больного, – сказала Майя. – С яхты. Фомин остановился, снова повернулся к ней. – И Стенькин его знает. Сказал, что ноги ему повыдергивает. – А больной что? – Сказал, что утопит его. Как щенка. – На этом и разошлись? – На этом и разошлись… – кивнула Майя. – А потом сошлись. Возможно… Он же не один там был, с ним бугай здоровый. Такой если по голове ударит… Может, он Славке память отшиб? – Разберемся. – А Семен не мог… – Майя окинула мужа пренебрежительным взглядом. – Не из тех он! Фомин посмотрел на Семена и кивнул, будто соглашаясь с девушкой. Кивнул, попрощался и уехал. – А чего это я не мог? – сжимая кулаки, спросил Семен. – Кишка тонка! – язвительно улыбнулась Майя. – Кишка тонка?! – И кишка, и все остальное. – А у Славки твоего какая кишка? Майя с трудом отказала себе в удовольствии вывести мужа из себя. До точки кипения его довела, пора и честь знать. – Сема, а иди-ка ты домой! – Иди?! – Или я тебе сейчас такого наговорю… Оба потом жалеть будем. Семен понял, что Майя сдерживает себя, и решил последовать ее совету. – Оба? – Не было у меня ничего ни с кем. Ни со Славкой, ни с Фоминым. И Варшавин этот мне и даром не нужен. – Варшавин? – Принц на белом коне! – Ты уже и с ним познакомилась? – Сема!.. Этот жук на свадьбе у нас был, если ты не помнишь! С Фоминым приехал. И сейчас он за Фоминым приехал. За его женой. А я ему триста лет не нужна… Ну все, иди!.. А я пойду. – Майя устало махнула рукой в сторону реки. – Куда? – Искупаюсь – и назад… Нет там никакой яхты. – Она снова повела рукой – на всю видимую длину. А дом у них, считай, на холме, слева река до горизонта, справа – до самой излучины. Слева теплоход, справа баржа с углем, лодка какая-то, а яхты нигде не видно. Да не нужна она Майе. Ей на самом деле очень хотелось искупаться в реке. Яхта так и не появилась, зато подъехал сам Варшавин на своем дорогущем внедорожнике. Он задорно улыбался, глядя на Майю, нравилась она ему, и это чувствовалось. Но в его взгляде угадывалось и другое. Мужчина, казалось, не очень хорошо понимал, зачем он здесь. Ему бы в Ниццу на своей яхте, а он здесь, в степной глуши. Может, и не нужна ему ни Майя, ни Валерия, может, он лишь время на них от нечего делать тратит. Майя и не пыталась разгадать его мысли, просто подумала о нем как о сумасшедшем. А так это или нет, ей все равно. – Опять вы, – вздохнула она, не зная что делать, оставаться на месте или бежать домой. Нехороший он человек, только снаружи привлекательный, а в глубине души у него темное коварство, и это чувствовалось. Но в то же время такие мужчины на дороге не валяются. Молодой, точно не старше Фомина, видный, интересный и, что немаловажно, богатый мужчина. И вроде как холостой. И он уже успел сообщить об этом, и обручальное кольцо на пальце не отсвечивало. – Можно на «ты»! – Ну нет, – качнула головой Майя. С Фоминым она перешла на «ты» с первой минуты общения. Потому что не побоялась быть втянутой в его орбиту. Более того, она очень хотела подпасть под его влияние. А Варшавин ее пугал. – А ты попробуй. – Ой, я, кажется, утюг оставила включенным! – Майя повернулась к Варшавину спиной. Уж лучше она в бане искупается, бассейн в ней есть небольшой, но ей хватит. А ночью она извинится перед мужем за недостойное поведение. Он, может, и не красавец, зато свой, а когда-нибудь и родным станет. А яхта у нее своя когда-нибудь будет. У них с мужем на двоих земли почти три тысячи гектаров, а пшеница сейчас второе золото. И в этом году взяли рекордный урожай, и в прошлом продали с хорошей прибылью. Лет через десять, глядишь, гектаров сто зерном засеют, а это миллионы, и не рублей. Все у них будет, надо лишь захотеть. А у Семена большие планы на будущее. – Стоять! – скомандовал Варшавин. – А что такое? – возмущенно глянула на него Майя. Возле машины стоял знакомый бугай, но не станет же охранник бросаться на нее с кулаками. Да и Фомин, возможно, где-то рядом. – Полковник юстиции Варшавин, главное управление Следственного комитета! – И что? – Кто такой Вячеслав Стенькин? – Не помню, – усмехнулась Майя. – Как это не помнишь? – Ну, он же не помнит, и я не помню, – отшутилась девушка. – Он вспомнит. – Так я не против! – А ты знаешь, что с ним?