— Что ты приготовил? — интересуюсь я, садясь за стол и ощущая себя гостем. — Ропа вьеха. (Прим.: национальное мясное блюдо с гарниром из овощей, распространенное на Кубе и в некоторых других странах Латинской Америки). Я потираю нос. — Старая одежда? — Мои познания в испанском ограничиваются четырьмя годами изучения в старшей школе, поэтому могу ошибаться. — Да. Очень вкусно. Дэлла не задает никаких вопросов по поводу «старой одежды», поэтому я тоже молчу. Оказывается, на вкус оно просто охрененно. Мне хочется сделать фотку для моего альбома ПЭМ и назвать её «Я съем его старые штаны», но это может вызвать вопросы и осуждение. Есть шанс, что они оба неправильно поймут. Кит сам убирает со стола и моет посуду, а когда я предлагаю свою помощь, выгоняет меня из кухни. — Он идеальный, — заявляет Дэлла. — Давай не будем ложиться, а во что-нибудь поиграем. — Спустя сорок минут и четыре банки пива она засыпает на моем диване. Мы с Китом играем в манкалу (Прим.: настольная игра для двух игроков, смысл которой заключается в перемещении определенными способами камешков по доске с лунками), но у него ужасно получается. — Дело в твоей стратегии, — объясняю ему. — У тебя её нет. — Хочешь прогуляться? — спрашивает Кит. Мы оба поворачиваемся к Дэлле, которая в ближайшее время вряд ли проснется. — Дэллс, — зову я, слегка толкая её в плечо. — Пойдем, прогуляемся. Она что-то мычит в диванную подушку и отмахивается от меня. Я пожимаю плечами. — Все равно она ненавидит жару, — говорю ему. — От этого её волосы начинают завиваться. — Ага, я в курсе, — с улыбкой отвечает Кит. — Она моя девушка. Я чувствую, как по моему лицу поднимается жар, и бегу к дверям вперед него. Конечно. Конечно. Мои волосы не уложены, а вместо этого кое-как закручены в пучок. И Кит хлопает по нему, когда мы выходим на воздух. — Похоже на улей из волос, — говорит он. — Там могли бы жить мелкие твари. — Когда-то у меня жила улитка, — признаюсь я. — Ее звали Хвостик-улитка. — Твои странности никогда не перестанут меня удивлять, — отвечает Кит. — Я брала уроки рисования, — внезапно выдаю я. Кит со смехом смотрит на меня, наклонив голову на бок. — Брала? — Перестала, когда это начало влиять на мои отношения. Когда Нил узнал, то заставил меня чувствовать себя так, будто я ему изменяю. — Ну, старый-добрый Нил, вероятно, ощущал вину за свои собственные внеклассные занятия и искал повод в чем-то обвинить тебя. — У меня не слишком хорошо получалось, — признаюсь ему. Он пожимает плечами. — Но ты очень страстная натура. А если в тебе достаточно страсти, ты можешь научиться чему угодно. Я внимательно смотрю на него. — Тогда почему Джастин Бибер никак не может стать гопником? Мы оба смеемся. — Может, я попробую себя в чем-то другом. Эй! А как продвигается твоя книга? Есть, что мне прислать? Я не вспоминала о книге Кита с того самого вечера, когда мы с Нилом поругались из-за того, что я пропустила праздничный ужин у него на работе. Поверить не могу, что я о ней забыла. — Когда я пишу, мне становится так хорошо. Кажется, что все возникает само собой. Когда он об этом рассказывает, его лицо озаряется. Хотелось бы, чтобы и у меня был повод так сиять. Мы проходим мимо озера, которое на самом деле и не озеро вовсе. В центре него находится фонтан, который распыляет воду в воздух. Он такой влажный, что мне хочется отмахнуться. — Можно задать тебе один вопрос? — говорю я. — Ты это только что сделала. Я корчу рожицу. — Ты влюблен? Кит останавливается, и меня охватывает паника. Я слишком далеко зашла, задавая личные вопросы. Я дергаю себя за ухо и внимательно наблюдаю за Китом, пока он не начинает смеяться. — Успокойся и оставь в покое свое ухо. Я опускаю вниз руки. Так неловко. — До Дэллы я был помолвлен, — отвечает он. От удивления я резко поднимаю голову. Думаю, такое Дэлла бы мне рассказала. — Она не знает, — продолжает он. — Оу. — Просто мы с самого начала договорились не обсуждать прошлые отношения. А раз мы с тобой не встречаемся, то тебе я могу рассказать. Я бы предпочла, чтобы он этого не делал. Мы были женаты. — Ты не можешь никому рассказать. Это конфиденциально. — Она моя лучшая подруга. Ты, правда, думаешь, что я ей ничего не скажу? — Вообще-то да. Если ты пообещаешь, я тебе поверю. Он прав. Я обожаю чужие секреты. Это дарит мне ощущение превосходства, ведь я знаю то, о чем другие не догадываются. — Как бы то ни было, — отвечаю ему. — Я ничего не обещаю. Мы подходим к развилке, и Кит идет налево. Я всегда иду направо. У меня странное ощущение от того, что он не спросил меня, каким путем пойдем, и так решительно сделал выбор. На его месте Нил бы долго что-то мямлил. — Она была моей школьной любовью. Мы были настоящим клише. Вплоть до того, что она изменила мне с одним из моих друзей. Ага! Вот и овца! — В смысле, знаю, что это было ошибкой, и у обоих это первые отношения, так что я понимаю. Но все равно было больно. И после этого я искал повод, чтобы сбежать. Поэтому собрал вещи и переехал сюда. Я медлю с ответом. — Так ты любишь Дэллу, но при этом не можешь забыть свою бывшую? — Типа того, — произносит он. — Просто на этот раз не хочу торопиться. Наши отношения длились пять лет. — Ясно. — Не делай так, — просит он, глядя мне в глаза. — Как? — Будь серьезной и странной. Просто скажи, что думаешь. — Ладно. Никто никогда не оценивал то, как я использую слова в разговоре. Хотя, если подумать, это больше похоже на отмазку. — Ты говоришь на языке змей? — спрашиваю я. — Что? — Он морщится, не понимая. Я качаю головой. — Забудь. Я думаю, что она без ума от тебя. А ты отдаешь только часть себя. И, похоже, что кому-то по имени Дэлла в итоге будет больно. — Она мне очень нравится. Она веселая и не принимает себя всерьез. У нее доброе сердце. Я со всем этим согласна. Но я не хочу жениться на Дэлле или жить с ней. На самом деле, мне очень хочется, чтобы она пошла домой и перестала поглощать мой попкорн.