— Он не знал, что я приеду? — спрашиваю я у Грир. — Напротив, — отвечает Грир. — Это он попросил меня привести тебя. Глава 27 #свадьбамоейлучшейподруги — Привет, одинокое сердце. Не хочешь прогуляться? — Это первые слова, что сказал мне Кит спустя столько времени. Прошли месяцы. Не хочешь прогуляться? Кит и его прогулки. Мне очень, очень хочется прогуляться, потому что в этом баре жарко. Здесь слишком много людей, а мне нужно глотнуть свежего воздуха. Но все это второстепенно по сравнению с тем фактом, что мне хочется пройтись вместе с ним. Я первой выхожу из бара, мои плечи все еще двигаются в такт музыке. За спиной слышу смех Кита. Он обвивается вокруг моего сердца и заставляет его биться быстрее — сердечный жокей. Кит находит меня смешной. Наверное, для него так всегда и было. На самом деле я не очень смешная, скорее очень странная. Пробираясь к выходу, я думаю о том, что он уходит от своих друзей, людей, которых он не видел очень давно, чтобы прогуляться со мной, в выходные на свадьбе его двоюродной сестры. Воздух Нью-Мексико на вкус совсем не такой, как во Флориде. Когда он дует нам в лицо, я даже не вздрагиваю. Он сухой и пахнет землей. Я думаю о Дёрте, и хихикаю. Когда мы с Китом оказываемся достаточно далеко от музыки, я смотрю на него краем глаза и ухмыляюсь. Он вроде как совсем не изменился. Может загорел немного. Держу пари, Дэлла вытаскивала его на пляж. Я танцую джигу рядом с фонтаном, а Кит спокойно наблюдает за мной. Если бы я его не знала, то подумала бы, что ему многое нужно сказать мне. И, вероятно, так и есть, просто он никогда не озвучивает свои мысли. Я неуклюже бреду вперед и сажусь рядом с ним, болтая ногами взад-вперед. — Привет, — произношу я. — Привет. — Почему у тебя такой взгляд на лице? — Какой взгляд? — спрашивает он. — Это просто мое лицо. — У тебя такое выражение лица. Как будто ты волнуешься или что-то в этом роде. — Это так. Я вскакиваю. — Я сейчас так взвинчена. Придержи эту мысль, пока я оббегу вокруг фонтана. Кит смеется так сильно, что чуть не падает. Он поворачивает голову, глядя на меня, пока я совершаю круг. — Я и забыл, какая ты странная, — говорит он, когда я сажусь обратно. — Ты как мертвый язык, знаешь это? Нет никого, похожего на тебя, и ты не похожа ни на кого. Это хороший комплимент, вероятно, куда лучше, чем мой мозг в состоянии принять прямо сейчас. — Так почему ты нервничаешь? — я протягиваю руку к фонтану и зачерпываю немного воды, позволяя ей стекать по моей шее. — Я жду неизбежного вопроса. Я так предсказуема? — Итак, — произношу я. — Ты влюблен? — Выставив ладони тыльной стороной вверх, я быстро трясу кистями рук, и Кит хватает меня за запястья, но сразу же опускает их. — Да. На этот раз никаких колебаний. Он не отводит глаз. Не избегает вопроса. Желудок стягивает в узел, а сердце стареет и сморщивается. Теперь я не смогла бы обежать вокруг фонтана, даже если бы попыталась. Почему я чувствовала себя достаточно счастливой, чтобы сделать это? — Слово, — говорю я. А потом, — Вау. У Кита черные, густые ресницы. Благодаря им он слишком красив, но квадратная форма челюсти спасает его мужественность — его прекрасные черты обретают квадратные, жесткие линии. Но когда Кит смотрит на тебя сквозь эти ресницы, кажется, что он передает что-то важное своим взглядом. Он не знает о том эффекте, что оказывает на женщин. Я видела, как они безмолвно теряют голову; как он заставляет женщин запинаться и краснеть. — Могу я воспользоваться твоим телефоном? — прошу я. Кит без колебаний протягивает мне свой телефон. Я открываю камеру, перевожу ее в режим селфи и делаю свой снимок. — Что ты делаешь? — спрашивает Кит. — А на что это похоже? Фотографирую себя. — Это я знаю. Но зачем? Он наблюдает за тем, как я пересылаю эту фотографию себе. Я оставила свой телефон в номере отеля, и теперь жалею об этом. Я могла бы отправить Грир сигнал «SOS». — Я фотографирую себя, когда переживаю важные моменты в жизни. Я даю им названия и храню в альбоме. — Кит гримасничает и качает головой, но его глаза бегают — думая, думая, думая. — Как ты назовешь момент, который только что испытала? Я смотрю на фотографию, которую только что сделала: выбившиеся из прически локоны торчат в разные стороны, пучок на макушке съехал на бок, а под глазами виднеется тушь, украшая кожу под глазами черными синяками. Я выгляжу немного отчаянно, немного сердито. — К черту любовь, — отвечаю ему. Я с вызовом смотрю на него. Он отшатывается, как будто я его ударила, и улыбка превращается в гримасу. — К черту любовь, — повторяю снова. Кит не понимает. Он качает головой, будто любовь не заслуживает жестоких слов. Мне хочется найти Грир и уйти отсюда. Убраться подальше от Кита, которому нужен год, чтобы обрести любовь, и год, чтобы разрушить мое сердце. — Элена, — произносит он. — Все совсем не так. — Ты уже видел Грир? Твоя давно потерянная любовь Грир? Ты ее больше не любишь? У тебя ушел год на то, чтобы полюбить Дэллу, и… — Прекрати, — говорит Кит. Теперь я плачу. Глупые, отвратительные слезы. — Я влюблена в тебя! — кричу я, и сразу же жалею об этом. С какой стати человек должен кричать что-то подобное во всю глотку? Наступает всепоглощающая тишина. Это все из-за боли. Она атакует изнутри, проходит сквозь меня, окружает — как будто нож с тупым лезвием. Столь откровенное признание. На его лице шок, и я не могу стоять и смотреть на него. Это так унизительно. Я разворачиваюсь. Один шаг, второй, а потом я бегу. Мои волосы рассыпаются и струятся по спине. Это делает мой побег тяжелее, чем он уже есть. Кит не зовет меня, как это делают мужчины в кино. Я слышу лишь звук собственных шагов. Никакой погони, никакой романтики. И в этот момент я вспоминаю самую глупую вещь из всех возможных — цитату из фильма «Свадьба лучшего друга»: Ты гонишься за ним, но кто гонится за тобой? Я не возвращаюсь в бар. Иду в отель и пакую свои вещи. Запихиваю все в свой рюкзак. Я делаю все это, стараясь не думать о том, что только что произошло. Как я «сожгла» свои отношения с Китом и Дэллой за одну единственную минуту безответственности. Ополоснув лицо водой, выбегаю на улицу, чтобы встретить такси. И когда добираюсь до аэропорта, то понимаю, что я трусиха. Как только жизнь становится сложнее, я пакую вещи и уезжаю. Это ново для меня, но в этом и есть суть взрослых людей. Я все больше узнаю о себе. Но, эй! Я сделала то, ради чего приехала. Так что я опытная трусиха. За последние три часа мой телефон буквально разрывался от звонков Грир. Мне интересно, видела ли она, как я выходила из бара с Китом. Найдет ли она его, если не сможет найти меня. Почувствовал ли он что-то, когда увидел ее, или теперь его сердце прочно привязано к Дэлле? Я пишу ей и сообщаю, что возвращаюсь домой. Грир отвечает мне: Он уже едет к тебе. Запаниковав, я оглядываюсь по сторонам. Я уже миновала службу безопасности. Он не сможет добраться до меня. Да и зачем ему это? Мне уже и так стыдно. Я сказала парню моей лучшей подруги то, что говорить не стоило. Прижимая свою сумку к груди, считаю от тысячи до нуля. Я распадаюсь на части. Мне очень больно. Чувствую себя неудачницей и ничтожеством. А потом мы садимся в самолет, и я заказываю себе выпивку. Я отлично знаю, что на мне вызывающее платье, волосы в беспорядке, и люди пялятся на меня. Но они не видят моего сердца. Если бы они могли его видеть, то поняли бы, почему у меня так размазалась тушь. Глава 28 #тыква В городе, который я люблю, сейчас осень. Со свадьбы прошел месяц. Мое смущение почти полностью улеглось, хотя я и провела много времени, не думая о том, что сказала Киту. В этом месяце я писатель. Я детально описываю свои дни в серии постов для блога, которые не планирую публиковать. Блог называется «К черту любовь». Не знаю, в чем его смысл, кроме как записывать свои чувства, но это тоже хорошо. С писательством не нужно терпеть неудачу публично, как это случается с акварелью, или глиняными птицами, или набросками деревьев. Личная неудача более комфортна. Я мысленно планирую пост в блоге под названием «Я не послала к черту свою любовь», когда слышу свое имя. Развернувшись, осматриваю тротуар. И вижу его — любовь, которую я не послала к черту — холодный ветер развевает его волосы, а от вида его улыбки я готова воспарить в воздух как птица. Мое сердце полно энергии и гнева. Но оно не в согласии с остальным моим телом, которое поворачивается к нему. Нет, нет, нет, бешено колотится оно. — Боже мой! Кит! Что ты тут делаешь? — Привет, одинокое сердце. Мою грудь обжигает боль, когда сердце подчиняется ему. Я падаю в его объятия и прижимаюсь лицом к его кожаной куртке. От него пахнет бензином. — Я так соскучилась по дому, — говорю я. — Рада тебя видеть. — Я тоже скучал по дому, — отвечает он. Его руки в перчатках обхватывают мое лицо, он смотрит мне в глаза. — Среди прочего. Внезапно я чувствую это; ко мне возвращаются воспоминания о нашей последней неловкой встрече. Я отвожу взгляд, и Кит отпускает меня. Сейчас мы на сцене, и это неловко. Вокруг нас движутся другие люди. Только на минуту мы с Китом были вдвоем. — Итак, — говорю я.