— Ой, Глеб Сергеевич, заходите, — напевным голосом проговорила она. — Что же ты, Люська, опять хулиганишь, что было позавчера? — строго спросил Барышев. — Да ничего особенного, — вяло ответила Иванова, — справляли день рождения нашей поварихи. — Ничего себе день рождения, — проговорил Глеб, — чуть не спалили твою богодельню, да еще и драку устроили такую, что самый отборный мат был слышан во всем парке. Я ведь тебя предупреждал, что еще один «залет» и ты лишишься своего «хлебного места». Завтра же напишу представление в трест столовых и ресторанов об антисанитарии и бардаке, который здесь постоянно происходит. — Ой, миленький Глеб Сергеевич, не губите, больше не повторится, это все «Тюря» — запричитала Иванова. — А кто тебе фингал поставил? — спросил он. — Да этот «Тюря» и поставил, — мы гуляли тихо и спокойно до того момента, когда он с дружками не заявился. Мало того, что он на халяву нажрался, но еще и поджег зажигалкой скатерть и устроил драку. А меня, гад такой, подловил у туалета и хотел изнасиловать, но я стала сопротивляться он меня и ударил кулаком в глаз. Хорошо, что вовремя участковый инспектор подоспел. — Что же ты на «Тюрю» заявление отказалась писать? — спросил Барышев. — Да Вы что, «Тюря» — страшный человек, не хочу я с заточкой в животе в больнице валяться, — рассердилась Иванова. — Ну и, дура, — пробасил Глеб, — завтра же напишу представление. — Ой, не надо Глеб Сергеевич, — вновь заголосила Иванова. — Ну, тогда слушай, Люська, — сказал он, — возьми бумагу, авторучку и пиши заявление на «Тюрю». Женя достал из своей папки чистый лист бумаги и авторучку и положил на стол перед ней. — А что писать? — спросила Иванова. — Ты что прикидываешься? Пиши заявление в отделение милиции о том, что позавчера в кафе ворвался пьяный гражданин Тюрин, избил меня и пытался изнасиловать, — проговорил Глеб. — Нет, не буду писать, — резко сказала она. — Ну, тогда мы пошли, — ответил Барышев, — и можешь сказать прощай этому заведению. Они почти уже вышли, когда услышали писклявый голос Ивановой: — Да уже пишу, только не уходите. Они вернулись и увидели, как Иванова старательно выводила свои каракули. — Молодец, Люська, — сказал Глеб, — я тебе обещаю, что этому заявлению я хода не дам, а лишь постращаю «Тюрю». Он и так будет сегодня арестован за другое дело, так что ты его в ближайшие годы не увидишь. Ну а позавчерашний инцидент я постараюсь не заметить. — Ставь число и подпись, — подсказал Женя, после чего Барышев взял заявление и положил к себе в папку. Когда они вышли из пельменной, Глеб многозначительно сказал, — Вот это будет веским аргументом в разговоре с Тюриным. — Ну что, Глеб, надо сегодня брать его, — сказал Женя. — Я думаю, что он вечером обязательно будет в шашлычной, это его место обитания, — проговорил Барышев. Они условились, что Женя к восьми вечера подъедет к нему и они вместе, пойдут на задержание Тюрина. А пока Кудрин быстрым шагом пошел в сторону метро, чтобы побыстрее оказаться у себя на работе. А в отделении милиции, где работал Женя, в этот момент закончилось совещание у руководства и сотрудники столпились во дворе. Дым стоял коромыслом и все обсуждали итоги совещания. Кудрин на нем не присутствовал, ибо по поручению Николаева был в это время в отделении милиции Парка культуры. — Жень, привет, есть что-нибудь новенькое? — спросил Слава Андреев, лицо его светилось в улыбке, в последнее время она редко посещала его. — Думаю, что тебе удачно удалили зуб? — спросил Кудрин. — Удалили, — выдохнул Андреев, — теперь могу улыбаться и с удовольствием слушать твои новые анекдоты. — Ну, хорошо, — сказал Женя, — по случаю удаления у Славы зуба, расскажу один новый анекдот. — Значит так, — начал он, — из рапорта участкового инспектора: — После обыска у самогонщицы Семеновой, я и сержант Кол-басюк никак не могли найти входную дверь. Когда Колбасюк устал и уснул в туалете, дверь я все-таки нашел. Но вот зачем я принес эту дверь в наше отделение милиции, не помню… Все, стоящие во дворе, громко рассмеялись, а Слава Андреев даже закашлялся. — Все, мужики, нет времени, мне к Николаеву на доклад, — сказал Женя и направился к кабинету начальника. Доложив начальнику итоги поездки в отделение милиции Парка культуры, Кудрин пришел в свой кабинет и устало сел на стул. — Опять суматошный день сегодня, — подумал он, — а ведь расследование только начинается и вот уже первая удача — найдена брошка. Он вспомнил слова Николаева, что она должна привести к похищенной картине. В суете этих дней Женя совсем забыл о пуговице, найденной в квартире Ермолаевой. Он снял трубку телефона и позвонил в экспертно-криминалистический отдел. — Слушаю Вас, — ответил приятный женский голос. — Добрый день, это Кудрин Евгений из отделения милиции, — представился Женя, — а можно позвать Сергея Родина. — А он на выезде, — сказала она. — Простите, а кто у аппарата? — спросил Кудрин. — Это Тамара Гареева, эксперт, — ответила девушка. — Эта та самая девушка, — вспомнил Женя, что понравилась ему с самой первой встречи, и он жаждал вновь ее увидеть, а тут такая удача. — У меня к Вам просьба, когда приедет Сергей, пусть позвонит мне по поводу пуговицы, найденной на месте происшествия на Коломенском проезде, — тихо проговорил Женя. — Конечно, я передам ему Вашу просьбу, — ответила Тамара. — Тамара, а можно мне как-нибудь зайти к Вам? — робко спросил Кудрин. — Заходите в любое время, буду рада, — прощебетала Гареева. — Ну, до встречи, — пробормотал Женя и, попрощавшись, повесил трубку телефона. — Как же хорошо, что поговорил с ней, — подумал он, — надо будет где-то раздобыть билеты в театр и пригласить Тамару. Женя зажмурил от удовольствия глаза и, откинувшись на спинку стула, задремал. Вернул его из дремоты звонок телефона. — Это Родин Сергей, ну и работку ты мне подкинул, — раздался звонкий голос эксперта. — А что такое? — не сразу включился Женя. — Пришлось повозиться с пуговицей, — ответил Родин, — целый день бился с фрагментарными папиллярными узорами, словно пазлы составлял, но в результате мне удалось их идентифицировать с пальчиками нашей картотеки. Судя по всему, эта пуговица принадлежала некому дважды судимому Тюрину Валерию Игоревичу. Данные на него и акт экспертизы я перешлю через дежурного по отделу. — Большое спасибо Сергей, — ответил Женя, — с меня причитается. — Да ладно тебе, я сейчас очень спешу, будь здоров, — сказал Родин и повесил трубку телефона. Пока Кудрин соображал и оценивал информацию, прошло как минимум минут тридцать, и он даже не заметил, как вошел дежурный офицер и положил ему на стол пакет из РОВД. — Надо же, как интересно получается, — подумал он, — и брошка по всей видимости находилась у Тюрина, и пуговица, найденная в квартире Ермолаевой, также принадлежит ему — это уже кое-что. Женя достал из пакета документы, прочитал их и положил в свою папку, затем вынул пуговицу и положил ее к себе в карман. Как было условлено, в восемь вечера Кудрин уже был в кабинете Глеба Барышева. — Ну что, Евгений, — сказал он, пойдем брать твоего «Тюрю». — Глеб, а можно я позвоню своему начальнику? — попросил Женя, — а то я забыл его предупредить, чтобы вечером сюда пришла наша машина. — Конечно, звони, — ответил он. Женя быстро набрал Николаеву и тот заверил его, что предупредит об этом дежурного офицера. Минут через десять они уже подъезжали к одноэтажному деревянному зданию с вывеской «Шашлычная «. Оно как под копирку было похоже на «Пельменную», где они были сегодня утром. Глеб вошел первым, а сзади него семенил Женя. Остановились в прихожей и Барышев, осмотревшись, утвердительно кивнул головой. — Видишь за угловым столиком двух мужчин, так тот, что справа — «Тюря» — тихо сказал он. Женя присмотрелся и увидел широкоплечего немолодого мужчину с лысой головой в закатанной по локоть рубашке. Он что-то эмоционально говорил человеку, сидящему напротив. Они быстро подошли к этому столику. — Здорово Тюрин, а мы за тобой, — сказал Глеб. — Что надо начальник? — развязно парировал Тюрин. — Ты нам нужен, любезный, давай, поднимай свою задницу и пойдем в отделение милиции, — повторил Барышев. — Никуда я не пойду, ты что не видишь — отдыхаем мы с товарищем и никого не трогаем, — проговорил «Тюря».