— Штырь, слушай меня внимательно, — резко сказал Колесников, — во-первых, мы с тобой еще год назад перетерли о делах твоих скорбных. Припомни-ка, когда Никифора с его братками мы повязали на ограблении ювелирного магазина, ты шел лишь свидетелем, а не обвиняемым, и в зону не пошел. Продолжать не буду, и так все понятно. Мне как-то странно, что ты поменял профессию; из мелкого карманника стал вдруг геологом, неужели таежная романтика потянула, так мы завсегда можем помочь отправиться и за туманом, и за запахом тайги. Что ты разнюхивал с металлоискателем в Коломенском? Во-вторых, — продолжал Колесников, — кто дал тебе этот металлоискатель, как мне тут сказали товарищи, это импортный прибор, и у нас он не продается? И в-третьих — что ты там фиксировал в тетрадке, что за схемы рисовал? Вот на эти три вопроса ты и ответишь через пять минут. В противном случае можешь ничего не говорить, и я тебя отпущу на все четыре стороны. Но завтра по вашему телеграфу мы пустим информацию, кто Никифора сдал. Ну а дальше думай сам, время пошло. Воцарилась тишина, Колесников снял с руки часы и положил их на стол перед Штыревым. — Я все скажу, — хмыкая носом пробурчал Штырев, — где-то с месяц назад я случайно встретил Никифора на Черемушкинском рынке. — Никифора? — удивленно спросил Колесников. — Он же в федеральном розыске, два месяца назад свинтил из зоны. Давай-ка с этого места подробнее… — Ну надо же, объявился, гад, — продолжал Колесников, — Никифоров Вячеслав Павлович по кличке Никифор год назад был осужден за грабеж на десять лет лишения свободы. Где залег Никифор? — Да не знаю, где он залег, — ответил Штырь, — он мне два дня назад позвонил по мобильному и приказал прийти в кафе «Шоколадница» у метро «Октябрьская». — Опасный тип, — произнес Кудрин, обращаясь к Колесникову, — подготовьте мне справку на Никифора. — Слушаюсь, товарищ полковник, — ответил капитан. — Так вот, — продолжал Штырь, — в этом кафе Никифор меня познакомил с каким-то мужиком из Америки, которого называл Майклом, и сказал, что нужно сделать все, что тот скажет. Потом мы с этим Майклом, который хорошо по-нашему говорит, поехали к нему в гостиницу «Националь», где он мне и показал металлоискатель и объяснил, как с ним работать. И еще он мне нарисовал схему места в Коломенском на берегу реки, где я должен был ходить с ним. А когда на приборе загорится лампочка с надписью «аргентум» и в наушниках зазвенит непрерывный зуммер, это место надо зафиксировать в тетрадке с точностью до одного метра. — А для чего это надо, он не сказал? — спросил Колесников. — Нет, не сказал, — ответил Штырев. — И ты такой дурень, что так просто согласился погулять с металлоискателем и даже не догадался, для чего нужно было бродить с ним на берегу реки, — язвительно сказал Кудрин. — Ну, наверное, не мины они хотели отыскать, — промямлил Штырь и, посмотрев в сторону Кудрина, вдруг выпалил, — да золотишко спрятанное ищут. Когда я сегодня утром брал у Майкла металлоискатель, с ним был один из бугаев Никифора, который мне сказал, чтобы я искал тщательнее, и что там какие-то ценности… — Молодец, Олег, когда они тебя ждут с результатами твоих геологических изысканий? — спросил Колесников. — Да я сейчас и хотел поехать в гостиницу к Майклу, он ждет меня там, — гнусавым голосом проговорил Штырев, — Пал Ваныч, больше ничего не знаю, все сказал, как на духу. «Молодец Колесников! — подумал про себя Кудрин. — Достойная смена растет». — Так вот, — продолжал капитан, — сейчас ты пойдешь к этому Майклу, отдашь ему тетрадку с твоими схемами и постарайся узнать — когда по времени они придут на раскопки, а также попытайся выведать лежбище Никифора. А потом позвонишь мне на мобильный телефон. С этими словами Колесников вырвал из блокнота листок бумаги и, написав номер телефона, протянул его Штыреву. — И еще, — проговорил капитан, — как только передашь прибор и записи Майклу и что-то узнаешь, делай оттуда быстрее ноги, и если тебя попросят приехать к Никифору, знай: свидетели им не нужны. — Я все понял, — ответил Штырь, — и сделаю, как вы сказали. — А приборчик-то знатный, — проговорил Алексей Абрамов, — столько всякой электроники напихано, сразу не поймешь. — Отдай ему прибор, — проговорил Кудрин, — пусть он его уложит в рюкзак, и нужно Штырева вывести из отделения милиции так, чтоб не засветить его. — Сделаем, — сказал Морозов и, подтолкнув Штыря, вышел с ним из кабинета. — Теперь остается только ждать, — сказал Кудрин, — я просто уверен, что они завтра, а может быть, даже сегодня слетятся в Коломенское. У Майкла времени осталось мало, всего несколько дней. — Ну надо же, связался этот Майкл с Никифором, самоубийца американский, и только, — проговорил Колесников, — тот долго раздумывать не будет — поленом по башке, и закопает в той же яме. — Значит, так, — строго сказал Кудрин, — я сейчас отправляюсь в управление, а как только станет что-то известно от Штырева, собираемся вместе и проработаем алгоритм задержания всей этой компании во главе с беглым Никифором. Приехав на работу, Кудрин первым делом отправился на доклад к генералу Комову. Тот был очень удивлен, что удалось выйти на преступника, находящегося в федеральном розыске, и без колебаний санкционировал дальнейшие оперативные мероприятия по задержанию как Никифора, так и других фигурантов этого необычного дела. — А ведь Денис уже улетел, — пронеслось в голове у Евгения Сергеевича. В сегодняшней суматохе он только сейчас вспомнил об этом, и стало как-то грустно, что солнечные зайчики детства, не успев как следует озарить его своим волшебным светом, снова уплывали куда-то в даль. Но обещание, данное другу, будоражило голову Кудрина, и он решил, что сделает все от себя зависящее, чтобы выполнить его. Ближе к вечеру в кабинете зазвонил телефон, Евгений Сергеевич снял трубку и услышал голос капитана Колесникова. — Товарищ полковник, — быстро затараторил он, — только что мне звонил Штырь и сказал, что завтра в пять часов утра они приедут копать в Коломенское. Когда он приехал в гостиницу, Майкл разговаривал с Никифором по телефону и просил срочно найти тот маленький грузовик, а потом сказал, что сам будет присутствовать там. Кстати, когда Майкл дал Штырю свой телефон, то Никифор попросил того срочно приехать в Новые Черемушки к входу в магазин «Охотник». Ну, Штырь, конечно, сказал, что уже выезжает, — и ходу оттуда. — Ты смотри, — проговорил в трубку Евгений Сергеевич, — не доверяет американец Никифору. — Да там каждый сам за себя, — ответил капитан, — и еще, как сказал Штырь, Никифор тоже будет присутствовать там. Думаю, что он тоже не доверяет Майклу, да и браткам своим также, когда речь идет о больших ценностях. — Ну хорошо, собираемся в десять вечера у вас в отделении милиции, я приеду со своими ребятами, и мы обсудим план проведения операции по задержанию Никифора и остальных фигурантов, — проговорил Кудрин и положил трубку телефона. Минут через десять он снова взял трубку телефона и коротко проинформировал генерала о подготовке к операции по задержанию Никифора и остальных фигурантов. — Подключи, Евгений Сергеевич, наш спецназ, — сказал Комов, а то ведь мало ли что, Никифорову терять нечего, и он может пойти на все. По результатам операции доложишь мне лично… В десять часов вечера, как было условлено, в кабинете Колесникова собрались члены оперативной группы: Кудрин со своим сотрудником, три оперативных работника местного отделения милиции и командир спецназа. Колесников разложил на столе большую карту-схему музея-заповедника «Коломенское», и Кудрин, как старший группы, детально обсудил с коллегами план проведения оперативного мероприятия и указал на карте-схеме месторасположение каждого участника группы. Закончив совещание к часу ночи, он всем сказал, что через два часа нужно выдвигаться в «Коломенское» к местам своей дислокации. К четырем часам утра все члены оперативной группы были на своих местах: Кудрин со своим сотрудником и капитаном Колесниковым примостились с тыльной стороны храма, где сквозь стоящие деревья был хорошо виден пень, у которого крутился Штырь, метрах в двадцати левее от них расположился спецназ, а на берегу реки — оперативники отделения милиции. Всем была видна единственная широкая дорожка, ведущая из парка к берегу реки, по которой должны были подъехать Никифор и его компания. Еще на совещании Кудрин попросил своего сотрудника взять фотоаппарат и фиксировать все происходящее на берегу реки, и Абрамов, раскрыв его футляр, уже направлял объектив в сторону старого пня. — Всем ждать моей команды, — передал по рации Кудрин участникам операции и, достав бинокль, стал внимательно осматривать окрестности, благо уже светало. Около пяти часов утра послышался рокот мотора, Евгений Сергеевич, посмотрев в бинокль, увидел, как по дорожке медленно продвигается маленький грузовик «Газель». Когда автомобиль остановился, из кузова выпрыгнули четверо мужчин, неся на плечах щит с надписью «Земляные работы». Двое других вылезли из кабины, в руках одного из них в светлом плаще был металлоискатель. — Приехали, — тихо сказал Колесников, — но Никифора среди них нет. — Подождем немного, — ответил Кудрин, всматриваясь в бинокль, — как только начнут копать, Никифор обязательно явится. Вытащив из кузова машины лопаты, они собрались у старого пня. Человек в светлом плаще несколько минут ходил вокруг него, пока не остановился и не позвал их к себе. Четверо человек, взяв в руки лопаты, стали копать яму. Колесников внезапно дернул Кудрина за рукав куртки. — А вот и Никифор, — тихо проговорил он, показывая Кудрину на двоих мужчин, быстро идущих по центральной аллее к грузовику, — видите, сзади идет такой упитанный боров — это и есть Никифор. — Внимание всем, готовность номер один, — сказал по рации Кудрин. Двое пришедших подошли к старому пню, а человек в светлом плаще что-то стал говорить одному из них, размахивая при этом руками. Они подошли к яме и присели на корточки, силясь что-то увидеть. — Всем вперед! — скомандовал Кудрин и вместе с оперативниками резко пошел прямо к этой компании. Те явно не ожидали такого: со всех сторон к ним стали приближаться люди. Кудрин с Колесниковым оказались ближе всех к ним, и когда он увидел в руках Никифора пистолет, он остановился и громко сказал: — Я полковник милиции Кудрин, вы окружены, и сопротивление бессмысленно, стволы на землю, а руки в гору… Никифор на секунду замешкался, соображая свои дальнейшие действия, но затем резко подошел к человеку в светлом плаще, одной рукой обхватил его за шею и приставил пистолет, находящийся в другой руке, к его голове. — Не стреляйте, дайте мне уйти, а то я убью этого американца, и вы будете виноваты в этом, — прокричал Никифор. — Да убивай, — ответил Кудрин, — у него на лбу не написано, что он американец, а у тебя появится еще одна статья. У меня приказ — взять тебя живым или мертвым, ты понял?.. Увидев приближающийся спецназ, Никифор резко оттолкнул от себя человека в светлом плаще, выбросил пистолет в яму и поднял руки. Остальные копатели, побросав лопаты, также подняли руки вверх, и только человек в светлом плаще, направляясь к Кудрину, завопил: — Я американский гражданин — это провокация… В этот момент уже подъехали машины из отделения милиции и, погрузив задержанных, уехали. Кудрин подошел к яме и увидел торчащий из земли торец железного ящика. Когда они с Абрамовым достали его, то они увидели, что он был небольшого размера. С трудом открыв ящик, они увидели перед собой длинный предмет, завернутый в истлевшую холщовую материю. Убрали материю, и перед ними, играя в лучах восходящего солнца, показался морской офицерский кортик с серебряным эфесом, на котором была видна хорошо сохранившаяся гравировка: «Федору Горину с благодарностью от Колчака». Уже через три часа Кудрин подробно докладывал генералу о результатах проведенной операции, а в завершение своего доклада добавил: — Наши сотрудники прошли с металлоискателем в том месте, где был зарыт ящик с кортиком, но ничего не обнаружили… — Ну, это дело уже не наше, — сказал Иван Андреевич, — мы не занимаемся поисками сокровищ, пусть профессионалы этим займутся. Судя по находке, однако, можно предположить, что Горин зарыл эти ящики именно где-то в районе Коломенского. — В том и дело, товарищ генерал, — проговорил Кудрин, — ведь записки Федора Горина и обрываются на том месте, где он пишет об этом селе. — Ну хорошо, а что там с этим американцем? — спросил Комов. — Да ничего особенного, когда ему в отделении милиции рассказали, кто такой Никифор, а также о возможной участи его самого в случае обнаружения находки, он чуть не заплакал и сказал, что все понял. Пришлось отпустить этого Шихмана, но на всякий случай ему сказали, что все было зафиксировано фотосъемкой. Ну а Никифором и его братками уже занимаются следователи районного управления. — Ну что же, Евгений Сергеевич, — сказал генерал, — хочу выразить тебе искреннюю благодарность за работу, ты как всегда был на высоте, и очень жалко, что так рано выходишь на пенсию. Может, передумаешь, ведь приказ еще лежит на подписи?.. — Да нет, Иван Андреевич, я все уже для себя решил, — ответил Кудрин, — но у меня есть к вам одна просьба… — Я постараюсь выполнить для тебя, если это будет в моих силах, — ответил генерал. — Иван Андреевич, — медленно начал говорить Кудрин, — я хотел, чтобы этот найденный кортик был передан его законному наследнику — Денису Горину. Это очень ценная вещь для него не потому, что эфес кортика покрыт серебром, а как память о своем дедушке. Денис ведь очень богат, и я уверен, что для него кортик не представляет никакого коммерческого интереса. — Я подумаю над этим, — произнес генерал, — нужно посоветоваться с руководством, ведь необходимо будет выходить на наш МИД. — Очень вас прошу, Иван Андреевич, — повторил Кудрин. — Я постараюсь сделать все возможное, — сказал, прощаясь, генерал. Из кабинета Комова Евгений Сергеевич уходил в приподнятом настроении и, несмотря на бессонную ночь и усталость, он чувствовал необычайный прилив сил от того, что частично выполнил просьбу друга, хотя и не нашел спрятанного серебра. Прошел месяц, и Евгений Сергеевич копался на даче, как положено настоящему пенсионеру, зазвонил мобильный телефон, и он услышал голос генерала Комова.