Переодеваться она не стала, многие мужчины считают простое желание женщины быть нарядной или опрятно одетой хитрой ловушкой, сооруженной с единственной целью — заполучить их в свои объятия. А некоторые очень внимательны к тому, как выглядит пришедшая на свидание женщина, и даже составили для себя целый справочник тайных намеков и знаков. И как Бет подозревает, ее муж как раз к таким и относится. Поэтому старшина решительно смыла с лица и пудру, и помаду, приколола парик с самой простой прической и сняла все украшения, кроме скромного колечка. А затем набросила на плечи невзрачную темную накидку и отправилась на свидание с собственным мужем. — Бет? — Сидевшая в общей гостиной Октябрина мрачно изучала огромную корзину роз, перевитую шелковыми лентами и серебряным шнуром. — Муж желает поговорить, — не стала скрывать старшина. — Отказаться было неудобно. — Если хочешь, я могу тебя позвать, — предложила герцогиня Сарнская, — но немного позднее… Мне намекнули, что скоро в мою честь прозвучит серенада. — Лучше бы я послушала, как поет Мишеле, — вздохнула Бетрисса. — Все хвалят его голос. А звать меня не нужно, я там долго не задержусь. Не о чем мне с ним разговаривать, а утром на тренировку. — Судьба зла, — безнадежно вздохнула Окти. — Лично я лучше послушала бы дядюшку, он всегда рассказывал очень интересные истории. — Я бы поменялась, — усмехнулась Бетрисса, — но, боюсь, Мишеле никогда не простит мне этой шутки. Герцог Лаверно ждал жену в трех шагах от двери, и Бетрисса с первого взгляда рассмотрела, что он успел переодеться. Теперь на нем были более простые на вид, но не менее дорогие темно-серые штаны и рубашка на тон темнее, с почти незаметной изящной вышивкой на плечах и вороте. На поясе висел лишь небольшой кинжал в скромно украшенных ножнах, а на левом запястье красовался старинный золотой браслет, заявляющий всем о том, что его владелец уже связан священными узами. — Спасибо, — шагнув к жене, очень серьезно произнес Тайвор, взял ее руку и поднес к губам, коснувшись дрогнувших пальцев бережным поцелуем. — Идем. Бетрисса на миг смешалась, не найдя в ответ достойной шутки или замечания, а потом было уже поздно: герцог уверенно вел ее между вазонами и колоннами к полянке, на которой любила завтракать ее величество. К удивлению ее светлости, сегодня здесь было светлее, чем обычно, весело трепетали язычками алые свечи в бронзовых бра и подсвечниках, расставленных на маленьких столиках. — Как мне стало известно, — подведя жену к одному из кресел, доверительно сообщил Тайвор, — вечерний чай все решили пить в своих покоях, и нам никто не помешает. Легко придвинув к ногам Бетриссы загадочно накрытый салфеткой столик, герцог сдернул белоснежную ткань, и взгляду кадетки предстало неожиданное зрелище. Стол был сервирован для чаепития, и, судя по безукоризненно расставленной посуде и букетам, занималась этим выученная горничная. Чашек оказалось только две, и сам собой напрашивался невеселый для ее светлости вывод — герцог заранее все продумал и договорился с прислугой. Значит, помрачнела Бет, Лаверно даже не сомневался в своем умении убеждать женщин, и ей только казалось, будто выбор делает она. На самом деле все уже было решено за нее. — Я заранее попросил накрыть к чаю, — словно угадав ее мысли, спокойно объяснил Тайвор, устраиваясь напротив, — и если бы ваша светлость мне отказала, то позвал бы Карла. — Когда он уезжает? — поняла намек Бетрисса и нахмурилась еще сильнее. Нет, она не боялась, что маркиз может рассказать герцогу о ней нечто предосудительное, Карл был честен и прям и не любил злословить и сплетничать. Особенно о родичах и тех, кого считал своими друзьями. Да и кроме того, ни одной из ее тайн он попросту не мог знать. Но ей не нравилось, что герцог пытается подружиться с теми, кто ей дорог и имеет возможность оказать на нее влияние. — Ваша светлость, — огорченно глянул на нее герцог, — я не хочу вам лгать, будто не знаю ответ на ваш вопрос. Но пусть лучше на него ответит сам маркиз Дарве Ульгер. — Я его не застала, — не желая оправдываться, сухо сказала Бет чистую правду. Когда она пришла на балкон, Карла там уже не было. — Я могу послать за ним горничную, она сидит неподалеку, — вежливо предложил Тайвор и снова пояснил: — Тут очень предупредительная экономка. — Да?! — невольно изумилась Бетрисса, весело взглянула ему в глаза и поспешила опустить взор на тарелочку с пирожными. — Действительно. — Я не совсем понял, чему ваша светлость так удивилась, — с обезоруживающей прямотой заметил Лаверно, — но сначала хотел поговорить о другом. Вот это принадлежит вам, и вы можете носить его на руке или держать в шкатулке, но не должны ни дарить, ни продавать. Кроме исключительных случаев, разумеется, если от этого будет зависеть ваша жизнь или свобода. Или жизнь дорогих вам людей. Герцог поставил перед женой небольшую шкатулку и щелкнул замочком. Крышка поднялась, и Бет рассмотрела такой же браслет, как и на запястье мужа, только более изящный. — Я с удовольствием взяла бы… — внезапно оказалось, что говорить стало трудно, Бетриссу душили непрошенно подступившие к горлу слезы, показывать которые она не желала никому, — но… — Не нужно никаких «но». — Тайвор вдруг оказался рядом с ней, опустился на одно колено и бережно, но твердо взял в ладони мявший платочек кулачок. — Просто возьмите, вместе с моим уважением и обещанием защищать вас от всех бед и напастей, как предписано защищать своих жен мужчинам рода Лаверно. Браслет легко скользнул на руку растерявшейся старшины, замкнулся с легким щелчком, и маленький ключик лег в стоящую перед ней шкатулку. Герцог бережно поцеловал руку Бет и неспешно вернулся на свое место, ничем не выдав желания остаться рядом с той, что уже принадлежала ему по всем законам, кроме одного, неписаного, но самого важного: пока еще сама жена не признала этого ни словами, ни действиями. — Ваша светлость! — запоздало вспыхнула негодованием Бетрисса, вдруг почувствовав себя прежней наивной и доверчивой фрейлиной, которой когда-то так легко было вскружить голову. — Вы можете звать меня просто Тайвор… или как-либо еще, на ваше усмотрение, — снова доверительно улыбнулся он и нежно добавил: — Моя дорогая. — Ваша светлость! Бет смотрела в его сухощавое лицо, в невозмутимые светло-карие глаза, в самой глубине которых прятались искры веселья, и снова, впервые за последние годы, не находила слов. Хотя трудно было не понять, чему он радуется, этот упорный герцог, почти насильно всучивший ей фамильный браслет. Считает, будто одержал первую победу, и даже не догадывается, как напрасны его старания. Да ему вовсе не завоевывать ее нужно было, а просто подождать, пожить в свое удовольствие. Видела она, как истово бросаются в жизненные водовороты те, кого целителю удалось увести с последней тропы. Вот и пусть бы повеселился, она закрыла бы глаза на шалости мужчины, не дававшего ей никаких клятв. Ну, по крайней мере, глядя в глаза. — Признаю, я виновен, — без малейшего раскаяния произнес Лаверно и подвинул ближе к Бетриссе вазу с ее любимыми булочками. Вернее, это все так считали в доме маркиза, а она никого и не разубеждала. Зачем рассказывать о том, как обожаешь баснословно дорогие контрабандные торемские сладости, людям, не имеющим лишней монетки на новую пару туфель? — Но только в той слабости, — твердо продолжил герцог, так и не дождавшись от жены ни прощения, ни вопроса, — которую проявил, получив предложение ее величества. Так вдруг захотелось жить… навести порядок в своих владениях, приструнить обнаглевших племянников, да просто поесть жаренного на вертеле мяса. Лгать не стану, о вас я тогда думал меньше всего. Понимал, что очередной любимице королевы понадобился только мой титул, а вовсе не я сам, и не огорчался. Не такая уж это великая цена за внезапное выздоровление, хотя, признаюсь, о вашей репутации справился первым делом. Честь предков иногда дороже даже жизни. Но ее величество, да и маркиз Дарве Ульгер, о вас самого высокого мнения. Замершая от неожиданности этого откровенного признания Бет невольно усмехнулась, и улыбка эта против ее воли вышла горьковатой и слегка презрительной. Неужели она могла бы позволить себе хоть чем-то запятнать свое доброе имя, когда только это и оставалось у нее в жизни? И что еще важнее, от безукоризненности ее репутации всецело зависело ее общение с Тэри. Как ни добры и отзывчивы были хозяева замка Ульгер, но они никогда бы не допустили, чтобы на дочь пала тень чужих ошибок или выходок. И все же Карлу не следовало беседовать о ней с первым встречным. — Карлант ничего не стал мне о вас рассказывать, — отмел молчаливые предположения Бетриссы герцог, тайком посматривая, как она, забыв про булочки, в растерянности таскает с вазочки ореховую халву и ломтики привяленных торемских фруктов, — но он человек прямой и пока не умеет скрывать свои эмоции. После разговора с ним я окончательно уверовал, что судьба вдруг расщедрилась и сделала мне баснословный подарок, отказываться от которого я не собираюсь. «Ну вот он и добрался до главного», — ехидно ухмыльнулась про себя Бет. Причем довольно быстро, прямолинейно и без особых романтических затей. Собрал все в один букет: свидание, свечи, цветы, браслет, объяснения и вот эти торемские сласти — и думает, что она уже готова растаять и ринуться впереди мужа в его покои… А где он, кстати, живет, если охрана беспрепятственно пропускает герцога на третий этаж? Да и его ли одного? — Ваша светлость, извините, — подтверждая ее предположения, по дорожке торопливо шел маркиз Дарве Ульгер, — я всего на минуту. У меня вопрос к Бет… извините, к ее светлости. Ты не знаешь, где Тэри и почему меня к ней не пускают? — Тэри спит, — невольно улыбнулась Бетрисса, Карл от беспокойства все время сбивался на привычное обращение, — я с ней сидела. А на женскую половину тебя не пустят, такие тут порядки. А где твоя комната? — Нам с твоим мужем выделили покои на третьем этаже, — думая о своем, отчитался лейтенант. — А почему это она спит целый день? — Так ведь Годренс усыпил, — с наивным видом «выдала» мага старшина и тут же его оправдала: — Она немного приболела. Но до утра должно пройти. А ты утром уезжаешь? — Нет, я остаюсь, Тайвор взялся добыть мне командировку. Пока не уговорю Тэри вернуться домой, буду за ней присматривать. Еще раз извините. Маркиз развернулся и убрел в сторону мужских спален, а ее светлость проводила друга взглядом и задумалась, понравится ли появление добровольных охранников разбойнику или все это изначально входило в его планы? — Ваша светлость, вы ничего не хотите спросить или сказать? — понаблюдав за хмурившейся женой несколько минут, мягко осведомился Лаверно. — Может, вам хочется отругать меня за назойливость, поспешность или бесцеремонность? Я готов выслушать все ваши обвинения и понести любое наказание. — Ваша светлость, — укоризненно глянула Бетрисса, нашедшая наконец самый убедительный аргумент, — у меня нет к вам никаких претензий. Вы все делаете просто замечательно и наверняка сами это знаете. Ведь немногие мужчины на вашем месте вообще начали бы объясняться с законной женой, и этому я вижу только одну причину. Вас, несомненно, предупредили, чтобы вы не менее трех лет не искали со мной встреч? — Да, — твердо кивнул он. — И хотя в тот момент я не понял почему, но сначала не собирался нарушать данное слово. А потом, занимаясь делами и постепенно возвращаясь к прежней жизни, вдруг осознал, как опасно сейчас находиться рядом с королевой. — И вы, как Карл, прибыли, чтобы уговорить меня уйти отсюда? — Я прибыл потому, что это мой долг — защищать свою жену, и уезжать не намерен. — Слова были довольно резкими, но произнес их Тайвор очень мягко, почти извиняясь, хотя по его лицу Бет ясно видела: меньше всего в жизни его светлость считает себя в чем-либо виновным. — И не важно, сколько времени вам понадобится, чтобы отработать принятые обязательства. Ресницы Бет на миг взметнулись, выдавая ее изумление, взгляд бледно-серых глаз столкнулся с внимательным и все понимающим взглядом светло-карих, и старшина снова растерялась. Он словно знал загодя все ее доводы и приготовил обезоруживающие своей простотой и искренностью ответы, именно такие, каких женщины ждут от мужчин. И уже это само по себе было невероятным, но становилось стократ более невозможным, так как происходило не с гордой и честной Тэрлиной и не с уязвимой и обидчивой Кателлой, а с ней, раз и навсегда отказавшейся от всяких надежд Бетриссой Форсье. И ничего не значит, что по какому-то капризу судьбы сейчас ее зовут светлостью и герцогиней, сама Бет еще не поверила в это до конца и иногда во сне видит, как кто-то строгим голосом отчитывает ее за обман. — Мне пора к Тэри, спасибо за чай. — Бет порывисто поднялась со стула и, не ожидая ответа, ринулась прочь, под защиту надежных запоров и не менее надежных подруг. — Я провожу. — Тайвор бросился следом, но герцогиня не ответила и не оглянулась, хотя и слышала звук его шагов и ощущала за плечом его дыхание. Однако, ускользая на женскую половину, все же бросила: — Спокойной ночи, — и упрямо поджала губы, расслышав в ответ ласковое и печальное: — Спокойной ночи, моя дорогая. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.