– Ну, не скажи, – возражает он. – Не знаю, как в школе (я тогда тебя еще не знал), но в университете ты мне однажды очень помогла. Помнишь? Я помню. Но дело было настолько простым, что даже доктор Ватсон разобрался бы с ним за пять минут. Тогда пропали деньги из кассы студсовета универа. А я заметила, что девушка, которая была казначеем, очень нервничала. Вадим потом говорил, что, по его мнению, она и должна была нервничать – у нее же деньги украли! Но я думала по-другому. Деньги были не ее – это раз. И хранила она их, как обычно, в запертом ящике своего стола. С нашей стороны к ней вообще никаких претензий не было – это два (не виновата же она была, что у нас не было сейфа, и что замок в столе был совсем простеньким, и что комната Студсовета была как проходной двор). Скорее, тут Вадим был виноват, что так беспечно относился к вверенному нам имуществу. А она почему-то нервничала. И нервничала очень сильно. Но ее я тоже пожалела. Поговорила с ней и дала возможность вернуть деньги тайно. И никто, кроме меня, Вадима и Сашки, так и не узнал, кто оказался вором. С этой самой комнатой студсовета связано у меня и гораздо более важное, личное воспоминание. *** Продолжения нашего с Кирсановым романа в походе так и не случилось. Зарядили дожди, похолодало, и было решено, что женская часть отряда должна вернуться в Питер досрочно. Мальчишки проводили нас до автобуса, и уже через окно я увидела пристальный и полный тоски взгляд Кирсанова. Остаток каникул мы провели раздельно. В сентябре начался новый учебный год, и я погрузилась в занятия с головой. Несколько новых предметов были настолько трудны, что времени на развлечения не оставалось. Одна эконометрика чего стоила! С Вадимом мы по-прежнему встречались только в коридорах универа – здоровались, улыбались друг другу и бежали дальше по своим делам. Мне даже стало казаться, что та ночь в палатке мне просто приснилась. Новый этап наших отношений начался при подготовке Хэллоуина. Намечалась костюмированная дискотека, и работы у студсовета было выше крыши. – Поможешь сделать макет пригласительных билетов? – спросил Кирсанов опять-таки в коридоре. Я кивнула. Почему бы и нет? За компьютер мы засели как раз в том кабинете, который занимал студсовет. Дизайнеров поначалу было много. Мы определили общий концепт, цветовую гамму, выбрали подходящую картинку. Постепенно народ рассасывался – кто-то убегал на занятия, кто-то – домой. К тому моменту, когда приглашение было готово, в кабинете остались только мы с Вадимом. – Красиво получилось, – признал он. – Завтра отнесу в типографию. А у тебя сейчас занятий нет? Вообще-то занятия у меня были – как раз по эконометрике. Но я решительно покачала головой – нет! – Я скучал по тебе, – сказал он и поцеловал меня. Вот так вот запросто – как будто между нами что-то было. Как будто он имел право предъявить на меня права после одного случайного прикосновения в темноте палатке. Я понимала, что должна как минимум возмутиться. Но почему-то не сделала этого. И мы еще раз поцеловались. И поцелуй был долгим и нежным. И мы совсем забыли о том, что находимся в универе, и что в кабинет в любой момент мог кто-то войти. Вадим опомнился первым. – Прогуляемся? – предложил он. Мы гуляли до самого вечера. Прошлись по Невскому, посидели в «Шоколаднице». Он интересно рассказывал о каждом здании, которое мы проходили. Он не был коренным петербуржцем, но город любил. – Может, ко мне зайдем? – предложил он. – Я тут неподалеку комнату снимаю. Квартира оказалась коммунальной – шумной, многоголосой, с запахом щей с кухни. Вадим не предложил послушать музыку или выпить чаю. Как только мы переступили порог его комнаты, он стал целовать меня так жадно и настойчиво, что я поняла – я останусь у него ночевать, потому что внизу живота уже собрался такой сгусток энергии, не выплеснуть который было невозможно. Мое тело хотело как раз того, что Кирсанов ему предлагал. Уже через пять минут мы были без одежды. Кровать была до ужаса скрипучей, но мне было всё равно. Вадим действовал уверенно, по-хозяйски. Я тогда еще подумала, что, должно быть, до меня у него было немало женщин. Было чуточку обидно, что он не сказал ни слова о любви. Но требовать от него этого не было ни сил, ни желания. Никакого удовольствия я в тот раз не получила. Были стыд и разочарование. Вадим – потный, горячий – чуть отодвинулся от меня. – Ты прелесть, детка! Эти слова он мог сказать и проститутке. – Возьми мой халат, – предложил он, когда я собралась в душ. Хорошо, что по пути туда никто из его соседей мне не попался – иначе со мной случилась бы истерика. Я долго стояла под прохладными струями и пыталась свыкнуться с мыслью, что стала женщиной. Когда я вернулась в комнату, Вадим уже спал. Я тихонько оделась и ушла. Следующие две недели мы не встречались даже в универе. Я не звонила ему – зачем? Он мне – тоже. Я не хотела идти на костюмированную дискотеку, подружки уговорили. Но именно там – в темном зале, битком набитом не очень трезвыми студентами, под грохочущую музыку Кирсанов подошел ко мне и сказал: – Кажется, я люблю тебя, малыш! *** Мы доедаем пиццу. – Даю день на размышление, – строго говорит Кирсанов. – Подумай, посоветуйся с женихом. И еще – чуть не забыл сказать – Давыдов тоже будет работать у нас на кафедре. По совместительству, конечно. – Не может быть! Вадим довольно улыбается. – А почему нет? Будет читать у нас лекции по антикризисному управлению в свободное от основной работы время. Так что не сомневайся – коллектив у нас мировой! 2. День знаний В разукрашенном разноцветными шариками актовом зале яблоку некуда упасть – взволнованные первокурсники и их не менее взволнованные родители сидят вперемешку с давно уже привыкшими к этой праздничной суете степенными преподавателями и старшекурсниками. Университет современного бизнеса принимает новичков – сотни вчерашних школьников и школьниц. – Уважаемые первокурсники! – голос ректора громок и торжественен соответственно случаю. – Позвольте поздравить вас с замечательным праздником, одинаково важным и для нас, и для вас – с Днем знаний! Сегодня вы присоединились к многомиллионному отряду российского студенчества, а значит, выбрали путь, который должен привести вас к новым открытиям и сделать вас достойными гражданами нашей великой страны. Ребята откровенно скучают – для них эти пафосные слова ничего не значат. Они чувствуют себя взрослыми и не хотят слушать поучений. Им хочется поскорей получить студенческие билеты и отправиться на набережную или в ближайшее кафе. Им хочется новых ощущений. Новые ощущения и у меня самой. Это мой первый рабочий день на новом месте. И я испытывают такие разные чувства – и детский восторг, и сильное беспокойство. Я с ужасом думаю, что никогда не запомню имена и отчества преподавателей и сотрудников, с которыми утром меня знакомил Вадим. Я чувствую себя неопытным укротителем, которому впервые предстоит войти в клетку с тиграми. И тигров в этой клетке не два, не три и даже не пять, а не меньше двух десятков. Я мысленно успокаиваю себя – у каждого работающего человека был когда-то первый рабочий день. И ничего, за первым днем наступает второй, третий. Не успеешь оглянуться, и ты – уже ас, и уже смотришь на новичков снисходительно и строго. Рядом со мной сидит девочка лет восемнадцати. Обычная, ничем не примечательная девочка. Но на ногах у нее потрясающие туфельки. В руках – стильная, в тон туфлям брендовая сумочка из натуральной кожи. Я сокрушенно вздыхаю – мне в восемнадцать лет такие вещи и не снились! Ну, ничего, зато у девчонки ноги тонкие и кривые. Такие ноги никакие туфли красивыми сделать не в состоянии. Одергиваю себя – нельзя думать о таких глупостях! Я уже не студентка и даже не аспирантка. Я – преподаватель! Преподаватель кафедры экономических дисциплин. После завершения торжественной части мы продолжаем празднование на кафедре – пьем чай с тортом и конфетами. Вадим еще раз представляет меня коллективу, и я еще раз смущаюсь и краснею. Единственный человек в этой компании, которого я знаю и знаю давно, это он сам – заведующий кафедрой Вадим Александрович Кирсанов. Он подмигивает мне со своего конца стола, и я вяло улыбаюсь в ответ. – Где вы преподавали раньше? – спрашивает меня сидящая рядом тоненькая, как тростинка, молодая женщина с короной золотистых волос. – Я? – зачем-то переспрашиваю я. И признаюсь: – Нигде. Я только в этом году окончила аспирантуру. Она скептически меня оглядывает. – Ах, так вы – кандидат наук? Я уверена, она знает ответ и сама. Зачем она спросила меня об этом? Чтобы сразу показать мне мое скромное место? – Нет, я не кандидат наук, – лепечу я. – Но диссертация уже почти готова. Она снисходительно улыбается. – Ах, от готовой диссертации до ее успешной защиты – целая пропасть! Я чувствую себя униженной и несчастной. Нечего сказать, тепло встречают меня в новом коллективе. И аппетит пропадает напрочь. Должно быть, такие же ощущения испытывает человек, отважившийся съесть кусочек торта в змеином питомнике. – Аллочка, перестань запугивать Алису Афанасьевну, – вмешивается Кирсанов. – А то она, чего доброго, тебе поверит. Блондинка вскидывает голову и спрашивает: