Я здороваюсь и сажусь за свой стол. – Мне нужно поговорить с вами, Алиса! Мы не общались с ней с того самого разговора в машине Давыдова. Она игнорировала меня полностью – мы даже не всегда здоровались. И прежде она всегда называла меня по имени-отчеству. – Сегодня на кафедре очень неприятная история произошла. Даже не знаю, как об этом рассказать, – она замолкает, собирается с мыслями и делает глубокий вдох. – Словом, до сегодняшнего дня я считала Кирсанова порядочным человеком. Нет, он, конечно, не идеал, у него есть свои слабости, он, как и все, совершает ошибки, но всё же мне казалось, что он сознательно не может причинить боль другому человеку. Она узнала о взятке? Нет, не похоже. – Алиса, скажите честно – вы знали, что Вадим Александрович и Варя … Ай, да я не знаю, как сказать! Она бросается к окну и, несмотря на мороз, открывает форточку. Я молчу. Не хватает еще, чтобы я стала обсуждать их отношения с нею! – Да знали, конечно, – она сама отвечает на свой вопрос. – Вы только не подумайте, что я сплетничаю и сую нос не в свое дело. Сегодня это дело стало общим. Ее огромные голубые глаза блестят от слёз. – Я сегодня невольно услышала чужой разговор. И не только я – на кафедре были Настя, Алла Сергеевна, Таня. Разговор шел в кабинете Вадима Александровича, но дверь была приоткрыта. Может быть, он забыл, что мы на кафедре, а может, посчитал это неважным. Она снова замолкает. А я уже начинаю испытывать беспокойство. – Кто был у него в кабинете? – Кроме него самого – его жена и Варя. И если они хотели поговорить без лишних слушателей, то должны были делать это за пределами университета. Я сейчас не о Варе, а о Кирсановых. Я замираю. – Он говорил довольно громко. Сначала мы здесь, на кафедре, не прислушивались, говорили о своем, но потом как-то вдруг замолчали, и не услышать то, что говорилось там, стало уже невозможно. Он говорил с Варей так, как с ней нельзя говорить! Она же такая ранимая! Я не знаю, что между ними было, да и знать не хочу, но это не дает ему права так себя вести. Она не может говорить – задыхается. Я наливаю ей воды в стакан, но половину выпиваю сама. – Он сказал, что их отношения были ошибкой, и он надеется, она его за это простит. – Подождите, Ника, – я хватаю ее за руку, – он что, говорил это в присутствии Даши? – В том-то и дело! А еще он попросил Варю написать заявление на увольнение. Сказал, что она сама понимает, что они сейчас не могут работать вместе, а у него – семья, и он не может остаться без работы. Он предлагал ей деньги! Понимаете? Я едва нахожу в себе силы, чтобы спросить: – Что было потом? – Мы все тут словно окаменели. Но когда я про деньги услышала, я не выдержала – я зашла к нему в кабинет. Я понимаю, он – мой непосредственный начальник, но то, что он делает – это подло! Я задала ему какой-то вопрос по работе – не помню, какой. Я просто хотела, чтобы их разговор прекратился. Чтобы они поняли, что они тут не одни. Дарья Дмитриевна при этом улыбалась. Потом Варя выскочила из кабинета, и я побежала за ней. Она плакала. Я догнала ее, попробовала с ней поговорить. Но она сказала, что хочет побыть одна, и попросила меня принести с кафедры ее пальто. Я принесла и проводила ее до остановки. Она всё это время молчала. И даже уже не плакала. Я посадила ее на автобус, хотела поехать с ней, но она отказалась, и я не стала навязываться. Я подумала, что если бы я была на ее месте, то тоже не захотела бы ни с кем говорить. Когда я вернулась на кафедру, тут никого уже не было. – Где сейчас Кирсанов? – ледяным голосом спрашиваю я. – На лекции. Не знаю, как он может вести занятие. Вы найдете его? Я киваю. – Тогда передайте ему, пожалуйста, что если Варя уволится, то я тоже подам заявление. И, думаю, не только я. Я жму ее маленькую тоненькую руку и иду искать Кирсанова. У него лекция в огромной аудитории, где сидят полторы сотни студентов. Но мне на это наплевать. Я распахиваю дверь. – Я сейчас выйду, Алиса Афанасьевна! – торопливо, словно боясь, что я начну отчитывать его прямо в лекционном зале, говорит он. Он отпускает студентов, складывает в папку листки конспекта и выходит в коридор. – Не смей ничего говорить в университете! – требует он, но сам же спрашивает: – Кто тебе доложил? Настя? Таня? Нет, наверно, Ника! В своих бы проблемах разобралась. Мы заходим на кафедру, одеваемся, выходим из университета и садимся в его машину. – Ну, что ты хотела мне сказать? Какой я подлец? Я сам об этом знаю. Я поступил, как скотина, и это признаю. Ты думаешь, у меня кошки сейчас не скребут на душе? Или ты думаешь, мне приятно было так разговаривать с женщиной, которая мне небезразлична? Я смотрю на него в упор. – Тогда зачем ты так с ней говорил? Он закуривает и, прежде чем ответить, делает несколько затяжек. – Потому что я люблю Дашу. Любил, люблю и всегда буду любить. Я даже удивляюсь, как я мог в этом сомневаться. Просто романтическая история о настоящей любви! Голливудская мелодрама с хэппи-эндом. Герой преодолевает все препятствия на своем пути, избавляется от чар коварной соблазнительницы и возвращается к горячо любимой жене, которая, как Пенелопа, преданно ждала его всё это время. Вот только Задорина-то на коварную соблазнительницу не похожа! А он не похож на героя. – Мы говорим о Варе, а не о Даше. Как ты мог разговаривать с ней на эту тему в присутствии своей жены? Ты что, не понимаешь, как это оскорбительно? Конечно, понимает. Ну, не совсем же он дурак. И не совсем бесчувственный – я это знаю. – Послушай, Алиса, я давно уже не мальчишка. Не нужно меня воспитывать. Ладно? Мы с тобой – друзья, и, надеюсь, останемся друзьями. Варя для меня не чужой человек. Ты это знаешь. Я поступил с ней отвратительно, но на то были свои причины. В конце концов, она – тоже не девочка. Когда она увлеклась мной, то прекрасно знала, что я женат. И я никогда не обещал ей бросить Дашу. Она знала, что я люблю свою жену. Нам было хорошо вместе, и я ей за это благодарен. Но я ей ничего не обещал! А сейчас я разобрался в своих чувствах, понял, что едва не ошибся, и честно ей об этом сказал. – Ты об этом сказал не только ей, – бросаю я ему главное обвинение. – Ах, ты о том, что кто-то еще на кафедре мог это слышать? – он стряхивает пепел за окно. – Может быть, ты не поверишь, но я забыл, что они там! Вернее, не так. Когда я проходил к себе, в соседнем кабинете еще никого, кроме Вари, не было. Я попросил ее зайти ко мне, собирался с ней спокойно поговорить, объяснить ситуацию. Мы начали разговор как друзья. Когда прозвенел звонок с урока, я слышал, что девочки зашли в кабинет, но мы с Варей разговаривали тихо, и я уверен, что они нас не слышали. А потом пришла Даша. Ну не мог же я ее выгнать! Обстановка накалилась, разговаривать мы стали громче, и я забыл, что рядом кто-то есть. Но, знаешь, я думаю, может, так даже лучше. – Что лучше? – Что все узнали, что наш с Варей роман закончился. Только не говори, что о нём никто не догадывался! Догадывались, конечно. Может быть, не знали наверняка, но догадывались. По крайней мере, я ясно дал понять, что мы с Варей поставили точку в наших отношениях. Надеюсь, это позволит избежать всяких двусмысленностей и недомолвок. Тварь! Ну, какая же он тварь! – Это была идея Даши? Он сразу идет на попятную. – Нет, с чего ты взяла? Это произошло совершенно случайно. Она ехала мимо университета, решила зайти. Увидела Варю в моем кабинете и сорвалась. Ее можно понять. Ты так не считаешь? И что такого ужасного совершил я сегодня? Я мог поддержать только одну из них. Разве не логично, что я встал на сторону жены? Чувство омерзения охватывает меня всё сильнее и сильнее. Неужели я когда-то любила этого человека? – Но ты же унизил Варю в присутствии Даши! – Это был просто разговор! – он хватает меня за плечи. – Да, я погорячился, но в такие минуты трудно найти подходящие слова. И я не нуждаюсь в твоих нотациях. Ты же совсем не знаешь Варю. Возможно, она вовсе не такая наивная девочка, какой кажется. Возможно, именно она написала то анонимное письмо в отдел образования. Я уж не говорю о том, что именно она может быть Светлячком. Я высвобождаюсь из его рук. – Ты – идиот! Я открываю дверь и пытаюсь выйти из машины. Но он удерживает меня. – Мы все иногда бываем идиотами. Но я хочу, чтобы ты поняла – я не хотел причинить Варе боль. Я только хотел поддержать Дашу. Обидеть одну женщину, чтобы сделать приятное другой – поступок, достойный современного мужчины. – А зачем ты просил ее уволиться? Он удивляется: – Неужели ты сама не понимаешь? Нам будет трудно работать вместе – и ей, и мне. Я уж не говорю о том, что будет чувствовать Даша, зная, что мы с Варей каждый день встречаемся на кафедре. Мне жаль. Жаль того светлого чувства, которое грело меня столько лет. Которое позволяло мечтательно забываться, когда я листала страницы старинных романов, героини которых вот так же, как я, любили и не всегда были любимы. Жаль того героя, которого я сама себе придумала, и которого, судя по всему, никогда не было на самом деле. – Но почему должна увольняться она, а не ты? Ты всё-таки мужчина, – я, кажется, продолжаю надеяться, что совесть у него есть. Или сострадание. – Именно поэтому, – он снова закуривает. – Мне нужно кормить жену и ребенка. Неужели он когда-то казался мне благородным рыцарем? Глупо! Ну, как же глупо всё получилось. – А о ней ты подумал? Она в Питере совсем одна! Он выбрасывает недокуренную сигарету и начинает барабанить пальцами по рулю. – Да, я подумал. Поэтому и предложил ей деньги. Я обязан ей помочь, пока она будет искать работу. Он обязан!