– Анчар, сообщение пока промежуточное. Ко мне уже везут двух специалистов из Республиканского центра спелеологии. Они по телефону не очень хорошо поняли, какое именно место нас интересует, хотя я даже точные координаты назвал, но везут карты всего района. Чтобы дело ускорить, я напрямую в республиканскую ФСБ обратился. Там сразу восприняли мое беспокойство, как только я имя эмира им назвал. Он их волнует не меньше, чем нас, если не больше. Персона очень серьезная. В ФСБ считают, что аз-Захари упускать никак нельзя. Они, Ибрагим Владимирович, понимаешь, даже не знали, что он на территории республики находится. Короче говоря, жди от меня информацию. Своим промежуточным сообщением майор желал показать, что он не бездельничает в ожидании результатов. Он настраивал командира разведывательной роты на такие же частые и мало что дающие разговоры. Но у Ибрагима Владимировича была своя манера общения с командованием. Он вообще не любил попадаться ему на глаза и с трудом терпел, когда командир отряда или начальник штаба приходили и со стороны присматривали за тем, как он проводил занятия со своими солдатами. В такие моменты Крушинин часто намеренно разделял роту на взводы и рассылал их на разные участки. При этом он не забывал сказать: – А теперь действуем так, как и планировали. Каждый взвод занимается самостоятельно. Я буду только проверять. – Эта фраза произносилась намеренно громко, чтобы начальник штаба или командир отряда ее обязательно услышали. Майор Пороховщиков в такие моменты обычно удалялся, а командир отряда вместе с ротным обходил занятия, проводимые командирами взводов. Он наблюдал за их ходом, хотя и не давал офицерам никаких советов по этому поводу. А какие могут быть советы, если командир взвода, как правило, своих бойцов знает даже лучше, чем командир роты. Ему хорошо известно, кто из них на что способен, кому и что следует подтянуть до необходимого уровня. Примерно такая же история повторялась и в период подготовки спецназовцев на базе батальона. Однако по связи начальник штаба мог контролировать только командира роты, но не командиров взводов. При этом он хорошо знал, что Ибрагим Владимирович, в отличие от многих офицеров, не любит отключать при разговоре с командованием внутреннюю связь. Солдаты и офицеры роты всегда слышат, что требует начальство от их прямого командира, какие претензии оно ему предъявляет. С одной стороны, это правильное поведение. Солдаты обычно к своему ротному относятся с уважением и не желают его подвести. Другие офицеры остаются в курсе событий. Они будут в состоянии выполнить приказ командования, если с командиром роты вдруг случится что-то непредвиденное. По крайней мере, в разведывательной роте старшего лейтенанта Крушинина все происходило именно так. Да, во время боевых действий случиться может все, что угодно. Война всегда полна неожиданностей. Однако если подойти к вопросу с другой стороны, то не все старшие офицеры, из которых и составляется командование отдельного сводного отряда, бывают сдержанными на язык. Некоторые из них вполне в состоянии разговаривать с ротным достаточно резко, кое-кто даже при помощи ненормативной лексики. Правда, все они знали, что Анчар за словом в карман не лезет. Он всегда готов на грубость ответить такой же грубостью. Солдатам, естественно, лучше этого не слышать. Хотя тот факт, что старший лейтенант всегда защищал своих бойцов, только добавлял ему авторитета в роте. Но данный состав командования отряда отличался интеллигентностью. Проверить реакцию старшего лейтенанта Крушинина на грубость ни командиру отряда, ни начальнику штаба еще не доводилось. Да и репутация Анчара должна была бы удерживать их от этого. Бригада республиканского следственного комитета приступила к своей работе. Им в этом помогали бойцы Росгвардии. Они перетаскивали и обыскивали тела убитых бандитов, выполняли другие распоряжения. При этом люди из следственной бригады старалась никак не помешать спецназу военной разведки выполнять свою работу. Поиск подземного хода продолжался. Два взвода исследовали всю территорию бандитской базы, но ничего найти не смогли. Командир разведывательной роты решил было пройти ту же площадь по второму разу, когда на связь с ним снова вышел майор Пороховщиков: – Анчар, я – Второй. Выслал к тебе вертолет со спелеологами. Их сопровождает опер из ФСБ, полковник. Он вместе с ними приехал, поскольку искал их по моей просьбе, и сам напросился со спецами в горы отправиться. Этот человек уже несколько лет, оказывается, за нашим эмиром охотится. Сперва за границей, а теперь и здесь. Я не мог отказать полковнику. К тому же у нас вертолеты опять все в разгоне, и ФСБ для этого полета свой предоставила. Как тут откажешь. Но, если что, ты сумеешь его отшить, невзирая на звание. У тебя это как-то получается неназойливо. Встречай вертолет. Он с минуты на минуту у вас будет. – Понял вас, товарищ майор. Отработаем. Встретить вертолет я командира взвода пошлю. Сам пока сильно занят. Говоря честно, старший лейтенант не был занят настолько, чтобы не суметь встретить вертушку, прибывающую на место событий. Просто он не являлся самым великим любителем долгих разговоров с командованием и намеревался таким вот образом отшить и самого майора Пороховщикова. Начальник штаба сводного отряда понял старшего лейтенанта совершенно правильно. – Ладно. Не буду тебе мешать. Конец связи, – проговорил он. – Конец связи, товарищ майор, – подтвердил Ибрагим Владимирович и сделал знак рукой старшему лейтенанту Соколовскому. Тот хорошо слышал этот разговор и сразу направился к выходу из ущелья. Тем более что где-то в высоте уже слышался шелестящий звук двигателя какого-то маленького легкого вертолета. Но для доставки двух спелеологов и опера ФСБ не требовался тяжелый, основательно вооруженный штурмовик-ракетоносец. Весь груз должен был бы поместиться у них в руках. Не везли же они с собой весь архив республиканской картографии. Работа Крушинина в данном случае сводилась к проверке деятельности солдат. Но они и без пригляда командира роты старались проявлять внимательность, не желали потом снова проверять все заново. Внезапно в голову старшего лейтенанта пришла любопытная мысль. Он позвал за собой двух солдат и начал проверять пулеметные гнезда с внутренней и с внешней сторон каменного забора. Анчар приказал спецназовцам поднимать и отваливать в сторону мешки с песком. Ведь ими и в самом деле вполне можно было надежно прикрыть входной лаз. А такое значительное усиление пулеметных точек было явно избыточным. На правом фланге линии обороны мешки снаружи были пробиты пулями, и песок из них высыпался. Но с внутренней стороны бандитской базы они оставались целыми. Даже пуля крупнокалиберной снайперской винтовки «Корд» не могла пробить пару мешков с песком и стену. Там, где такие вот пули попадали в верхнюю часть стены, они ее разваливали. В этот момент в проломе должна была быть видна голова пулеметчика. Но бесхозного пулемета на позиции защитников базы обнаружено не было. Наверное, пулеметчик остался в живых и перешел на следующую огневую точку. Или же другие бандиты просто оттащили его тело в сторону, к простой амбразуре, а пулемет захватили при отходе с собой. Это оружие сгодится всегда, особенно при обороне. Все-таки пуля калибра семь шестьдесят два намного мощнее автоматной пять сорок пять. Она имеет намного большую останавливающую силу, при удачном попадании вполне способна даже бронежилет пробить и проломить шлем спецназовца. Особенно с относительно небольшой дистанции. Но и на солидном расстоянии такая пуля, попав в бронежилет, в состоянии сломать несколько ребер и даже уронить бойца за землю. А уж о длинных очередях и говорить не стоит. Они мигом заставят любого противника остановить атаку и со всей силой вжаться в землю! Потому пулеметы всегда лучше приберечь. А справиться с таким оружием сможет и недавний автоматчик. Разница не настолько велика, чтобы настоящий воин всего за пару минут не приспособился к стрельбе из более мощного оружия. Он и прицельно стрелять научится быстро, и заградительные очереди сумеет давать. Ведь огонь такого рода при необходимости ведется и из автоматов. Старший лейтенант Крушинин был занят поиском рядом с пулеметными гнездами, когда у ворот ущелья появились четверо мужчин. Первым, показывая дорогу, шел старший лейтенант Соколовский. На короткой дистанции за ним держался высокий, под два метра ростом, мощный человек в военном камуфлированном костюме, в бронежилете, без шлема, с автоматом в руке. При его большой фигуре это оружие казалось игрушкой. Чуть отстав от них, шли еще два человека в гражданском камуфляже, без оружия. Рюрик вывел их прямо на командира роты, когда тот смотрел, как двое солдат отваливают от каменной стены еще один мешок с песком. – Гости прибыли, командир, – доложил Соколовский. – Здравия желаю, товарищ полковник! – сказал Крушинин и пожал руку, протянутую гигантом. При этом он нисколько не опасался, что тот своей громадной кистью раздавит его ладонь. Рука у самого Ибрагима Владимировича была достаточно крепкой, могла выдержать любое пожатие. – Здравствуйте, старший лейтенант. И как у вас успехи? – Ищем, товарищ полковник, – за ротного ответил командир первого взвода. – Пока результата нет, как видите. – Полковник Баратов Мухетдин Рамазанович, следственный отдел республиканской ФСБ, – представился визитер и широко улыбнулся, разрушая этим настороженность командира разведывательной роты. Ибрагим Владимирович тоже назвал себя. – Так что будем делать? Обратимся к специалистам? – проговорил полковник ФСБ так, словно попросил у Крушинина разрешения. – Хотя они еще до посадки сказали, что природных пустот в данном ущелье не имеется. Нет, не имелось. Так, пожалуй, точнее будет. У них с собой карты с результатами геофизической разведки района. Правда, в последний раз она проводилась еще в восьмидесятые годы прошлого века, а за это время… – А за это время в районе зарегистрированы два солидных землетрясения, способных вызвать тектонические сдвиги с образованием пустот, – завершил фразу, начатую полковником, один из специалистов, тот, который выглядел постарше. После этого он протянул Крушинину руку для знакомства и представился: – Адил. А это мой коллега Гази-Магомед. – Специалист показал на товарища и добавил: – Были еще и мелкие землетрясения, но они не могли всерьез повлиять на изменения такого рода. – Искать следует вон там, – проговорил Гази-Магомед, рукой показывая на ручей, из которого бандиты брали песок с мелкими камнями. Он нырял под нависающую скалу и там уходил под землю. Лейтенант Кротов тут же подозвал к себе пару бойцов с малыми саперными лопатками, что-то шепнул им прямо через шлем, зажав рукой микрофон. Солдаты сразу начали копать под скалой. Кротов подошел к ним, остановился рядом, пару минут наблюдал за их действиями, потом обреченно махнул рукой и вернулся к своему командиру, так и стоявшему рядом со спелеологами и полковником. – Это бесполезно, – заявил он. – Ручей слишком мелкий, чтобы в него нырять. Вода просто между камнями просачивается. Никакого лаза под этой скалой нет. – Да, там, на правом фланге обороны, все бандиты были бы под прицелом, – заметил Ибрагим Владимирович. – Они едва ли стали бы убегать на глазах наших бойцов. Это было бы слишком явно. – Да, я этот участок во время боя контролировал, – заявил старший лейтенант Соколовский. – Там никого не было. Тридцать с лишним человек там уйти просто не успели бы. Взгляд полковника Баратова вдруг уперся в мешок с песком. Мухетдин Рамазанович осмотрелся, увидел другие такие же мешки и спросил командира роты: – Товарищ старший лейтенант, сколько у бандитов было пулеметов? – Два ПКТ, товарищ полковник, переделанных под пехотный вариант. Но для них бандиты построили целых шесть пулеметных гнезд. – Зачем? – Я так думаю, что они желали создать впечатление о наличии у них множества пулеметов. Один и тот же бандит перебегал бы вместе с этим оружием от одного гнезда к другому, а мы ждали бы продолжения обстрела из прежнего гнезда. – А мешки песком где они набивали? – Прямо здесь же, в ручье. Полковник поднялся по берегу ручья шагов на сорок-пятьдесят, быстро вернулся и произнес: – Там, выше, песок чище. Меньше камней. Это, насколько я понимаю, лучше, не так ли? – Однозначно, товарищ полковник, сказать трудно, – ответил лейтенант Кротов, специалист-сапер, то есть человек, имеющий отношение к строительству. – Если песок используется для изготовления раствора, то это однозначно лучше. А если он набивается в мешки для защиты позиции, то предпочтительнее с мелкими камнями. Точно можно будет ответить только после эксперимента. – Ну, следственный эксперимент я здесь устраивать не буду, – заявил полковник и для чего-то посмотрел в сторону следственной бригады в синих мундирах, работающей среди палаток. – Замечу только, что для кладки глина мешалась с песком. – Он замолчал, вытащил пистолет из кобуры и его рукояткой, прямо как молотком, начал отбивать застывший кусок глиняно-песочного раствора, свисающий со стены. – Товарищ полковник, пистолет на предохранитель поставьте, – мягко напомнил ему старший лейтенант Крушинин. – Ах, да, привычка у меня такая, пистолет носить с патроном в стволе и с опущенным предохранителем. – Шмальнуть ведь может, – неодобрительно заметил командир роты и осуждающе покачал головой. Полковник Баратов послушался доброго совета, поднял предохранитель пистолета, после чего еще тремя дополнительными ударами сбил все-таки кусок раствора. Он посмотрел на скол и проговорил: – Точно. С мелкими камнями. Могли бандиты не знать, что чуть выше есть чистый песок? – Нет, товарищ полковник, – ответил старший лейтенант Соколовский. – Не могли. Они многократно каждый день вдоль ручья ходили. На завтрак, обед и ужин. Потом на ночлег. Здесь, я думаю, только посты оставались. – Тогда получается, что песок они намеренно брали в нижнем течении. Для чего?