– Чтобы изменить русло ручья, – первым догадался Ибрагим Владимирович. – Кротов, проверь! Глава 6 Лейтенант Кротов сделал с десяток шагов, посмотрел, потом прошел чуть дальше и убедился в правоте полковника ФСБ. После чего командир взвода саперов позвал к себе тех солдат, которые копали каменистый песок под скалой, и сообщил командиру роты: – Ибрагим Владимирович, старое русло проходило под стеной. Ручей убегал под скалу на повороте ущелья. Сейчас проверим. Солдаты уже находились рядом с лейтенантом, но Кротов вытащил свою лопатку и начал отбрасывать в сторону песок и камни. Потом он отложил инструмент и стал руками вытаскивать камни, наваленные неровными кучами. Впечатление складывалось такое, что они когда-то ссыпались сюда сверху, со скалы, и образовали язык, совершенно естественный в таких случаях. Кротов убрал несколько камней, заглянул в глубину и заявил: – Все сюда! Есть проход! – Не торопись! Надо сапера вперед послать, – сказал командир роты. Он совершенно забыл, что разговаривает именно с командиром взвода саперов, и подошел к нему вместе со всеми остальными. – Я сам тут все проверю, – пообещал ему лейтенант Кротов, включил под стволом своего автомата тактический фонарь и стал светить вперед. – Вижу самодельное взрывное устройство. Они сплошь и рядом бывают куда хуже серийной мины. Их каждый делает на свой лад. Они часто бывают неизвлекаемыми. Тем более что поставлена тут эта штуковина почти без маскировки, словно на школьников рассчитана. Всем отойти подальше! Я работать буду. Лейтенант снял с пояса коробку с инструментом, раскрыл ее, вытащил оттуда отвертку и плоскогубцы. Он начал работать, но его не устраивал свет тактического фонаря. Командир взвода саперов не стал звать на помощь кого-то из своих бойцов. Он сам подстроил свет, сделал его чуть более рассеянным. После этого Кротов поудобнее устроил рядом с собой автомат, прижал его одним камнем к другому. Только тогда он продолжил возиться с самодельным взрывным устройством. Ибрагим Владимирович как стоял неподалеку в стороне, так там и остался, хотя все остальные по требованию лейтенанта Кротова отошли дальше. Анчар заметил, что командир взвода саперов довольно часто вытирал лоб сгибом локтя. Видимо, эта работа была не самой простой, и офицер сильно потел от старания и волнения. Командир роты приблизился на пару шагов и спросил у лейтенанта: – Тебе помощь нужна? – Обойдусь. Сам справлюсь. Главное в том, что я уже понял, что здесь к чему. Если не трудно, командир, пот мне со лба вытри и шлем сними. А то из-под него течет сильнее всего. Глаза заливает. Щиплет. А мне моргать сейчас совершенно ни к чему. Могу пропустить момент. Старший лейтенант Крушинин вытащил из кармана относительно чистый носовой платок, протянул руки, снял с головы командира взвода саперов шлем, вытер пот. Потом он вернул шлем на его законное место. – Не надо, – сказал лейтенант и мотнул головой. – А если рванет, то тебе ведь голову сразу снесет. – Какая, командир, на хрен разница! С головой буду в гробу лежать или без таковой. Ведь «Дублон» мы с собой не взяли, рассчитывали только проход поискать. А «Ратник» здесь не спасет. Не надо шлем. Он мне только мешает. Тут, наверное, надо пояснить, что лейтенант Кротов говорил о защитном костюме сапера под названием «Дублон». Он выпускается в четырех вариантах, отличающихся комплектацией и толщиной защитных элементов, обеспечивает круговую защиту головы, туловища, фронтальную защиту конечностей от осколков и фугасного действия мины типа ПМН-2 с дистанции 1 метр при пятнадцати подрывах подряд, а также фронтальную защиту головы, туловища и конечностей при дополнительном бронировании от осколков. Его общая масса определяется количеством элементов бронирования и может составлять 11–42 килограмма. В состав комплекта входит куртка с воротником, брюки с фронтальной защитой, климатический амортизационный подпор, забрало, нагрудные бронещитки, обувь и другие элементы. Цена «Дублона» в 2011 году составляла 338 тысяч рублей. Аналогичный костюм канадского производства стоил тогда более одного миллиона долларов. Ибрагим Владимирович прислушался к словам сапера, снял с него шлем и отложил в сторону, но не к автомату, а устроил неподалеку, чтобы Кротову было слышно вызов по связи. Он и сам отошел на прежнюю дистанцию, а потом, чуть подумав, вообще шагнул к группе, состоявшей из двух спелеологов, полковника ФСБ и старшего лейтенанта Соколовского. Между этими людьми и Кротовым стояли еще два солдата саперного взвода, которые помогали своему командиру отбрасывать камни. Крушинин взглянул на них и распорядился: – Кто-то один, подойди ближе к командиру, прямо за спину, и пот ему со лба вытирай, чтобы глаза не заливал. – Старший лейтенант протянул солдату, шагнувшему вперед, все тот же свой носовой платок. Боец взял его и сразу направился к лейтенанту. А командир роты встал рядом со спелеологами и полковником ФСБ. – Старлей, а что вы своего командира взвода иной раз так грубо зовете – крысой? – спросил тот. – Да еще при солдатах! На то есть причины? – Есть, конечно, товарищ полковник. Лейтенант Кротов сам выбрал себе такой позывной. Он слегка помешан на книгах Гарри Гаррисона о похождениях Стальной крысы. Отсюда и его выбор. – Странный выбор. – Когда-то, товарищ полковник, называли странным выбор летучей мыши для эмблемы спецназа военной разведки. Однако теперь к ней уже все привыкли. А любая крыса, стальная или нет, вместе с тараканом является самым живучим существом на земле. Сколько существует человечество, столько оно стремится истребить крыс и тараканов, однако до сих пор никак не может это сделать. Крысы похожи на спецназ военной разведки прежде всего тем, что они быстро приспосабливаются к любой ситуации, к самым сложным условиям существования. Эти животные не без оснований считают, видимо, людей самыми злыми существами на свете и объявляют о многовековом геноциде своего крысиного племени. И в этом они, вне всякого сомнения, правы. Только вот бороться с людьми крысы пока еще не научились. А когда научатся, тогда – берегись, человечество! Пока длился этот весьма содержательный разговор, лейтенант Кротов свою работу закончил и выпрямился. После чего он взял в руки автомат, надел шлем на голову, вызвал по связи командира роты и доложил: – Товарищ старший лейтенант, путь свободен. Можно начинать преследование бандитов. Старший лейтенант Крушинин повернулся в сторону командира первого взвода и приказал: – Рюрик, собирай роту полностью! Лейтенант Кротов идет первым, ищет дополнительные взрывные устройства. Бандиты наверняка их оставили на пути следования. Рота за ним, повзводно. – А мы где будем находиться? – спросил полковник Баратов, коротко взглянув на спелеологов, словно оценивая их способность принимать участие в боевой операции. – А вы, Мухетдин Рамазанович, я думаю, должны будете вместе с гражданскими людьми сесть в свой вертолет и отправиться в Махачкалу, – ответил командир роты. – Не понял. – Полковник даже не возмутился, он действительно просто не понял ситуацию. – Вы не желаете брать нас с собой? – Я просто не имею права включать в состав разведывательной роты посторонних людей. Тем более гражданских. Спелеологи переглянулись. Они, кажется, были нисколько не против такого развития событий. – Но мы же специально прибыли… – начал было Баратов искать доказательства своего права на участие в поиске банды, но Крушинин бестактно и жестко перебил полковника: – Вас вместе со спелеологами пригласили сюда, чтобы помочь нам найти подземный ход. Вы нам помогли, за что вам великая благодарность от меня лично, всех бойцов моей роты и вообще командования сводного отряда. Но принять вас в состав роты я просто не уполномочен. Или вы берете на себя смелость, пользуясь своим званием, отстранить меня от командования ротой и взять его на себя? Верно я вас понимаю, товарищ полковник? – Нет, об этом разговор не идет. Но я половину Сирии объездил, охотясь на Ибрагима аз-Захари, а теперь, когда он почти у вас в руках, вы не допускаете меня до его задержания. – Я не могу знать, товарищ полковник, ваших планов, но задержать аз-Захари мое командование поручило мне. Я приказ выполню, нисколько в этом не сомневаюсь. Если мое командование посчитает это необходимым, то эмир потом будет передан вам для осуществления следственных действий. – У вас есть возможность связаться со своим командованием? – осведомился полковник ФСБ, настроенный весьма решительно. – Есть, – честно ответил старший лейтенант. – Да только вот мой начальник штаба дал мне задание как-нибудь мягко отказать вам в праве участия в операции. Так что я, как мне и положено, выполняю требования своего командования. А любая ваша попытка отстранить меня от командования ротой и взять его на себя, ни к чему не приведет. Во-первых, вас, не являющегося моим прямым командиром, не послушаюсь я. Во-вторых, личный состав роты просто откажется выполнять ваши команды и примет мою сторону. Вывод из всего сказанного может быть только однозначным. – Каким же? – Вам нет необходимости загружать систему связи пустыми разговорами с командованием сводного отряда спецназа Главного управления Генерального штаба. Я прошу вас прислушаться к моему совету и отправиться вместе со своим вертолетом в Махачкалу. Там вы будете заниматься своими непосредственными текущими делами, а мы здесь будем заниматься своими. Это называется естественным разделением должностных обязанностей. Вы в своем кабинете дождетесь сообщения от майора Пороховщикова и уже с ним решите судьбу эмира Ибрагима аз-Захари, то есть определите, передавать его вам в ФСБ, в следственный комитет или в Службу внешней разведки, которая, как мне приблизительно известно, как и спецназ военной разведки, не обладает следственными функциями. А если мы доставим в Махачкалу только тело эмира, что тоже является вполне вероятным, то вы решите, кто будет проводить судебно-медицинскую экспертизу, опознавать его, устанавливать причину смерти и все прочее, сопутствующее этому. У всех служб такого рода есть собственные методики и пристрастия. Ибрагим Владимирович произносил слова четко, говорил конкретно, строил фразы так, что они были абсолютно понятными. При этом сам он не терпел возражений. Полковник Баратов это отчетливо понял. Поэтому препираться с младшим по званию представителем чужого ведомства он не стал, а просто повернулся и двинулся к выходу из ущелья. Оба спелеолога засеменили за ним, потому что на сравнительно небольших камнях была возможность ходить только такой вот походкой. Однако Мухетдин Рамазанович как-то умудрялся шагать широко и быстро, при этом не спотыкаться. Может быть, он успел приобрести такое умение в Сирии. Местность там порой схожая со здешней, кавказской. Или в каком-то другом месте, где полковник ФСБ искал встречи с эмиром аз-Захари. Рота тем временем собралась в полном составе. Командир первого взвода старший лейтенант Соколовский пропустил вперед только лейтенанта Кротова с двумя солдатами. Они принесли своему командиру взвода далеко не легкий защитный костюм сапера «Дублон» и помогли ему в него облачиться. Он и отправился первым в подземную галерею. Сначала лейтенант с помощью веревки опустился на двухметровую глубину, где была достаточно ровная песочная площадка. По сути дела, это был колодец, когда-то, видимо, пробитый водой, но потом значительно расширенный человеческими руками. Эти же люди подсыпали вниз песок. Диаметр колодца был достаточно небольшим и допускал спуск только по одному. Это обстоятельство навело старшего лейтенанта Крушинина на мысль о том, что эмир послал двадцать боевиков на перевал, скорее всего, одновременно с тем, как он сам уже уходил отсюда. Иначе ему просто не хватило бы на это времени. Это значило, что аз-Захари пожертвовал большей частью своих людей, чтобы с остальными уйти из ущелья. Причем не только скалолазами, но и своим резервом. Хорошо известно, что малочисленной группе всегда легче спрятаться в горах, нежели большой банде. Еще это должно было означать, что эмир знал о прибытии к взводу, запертому в ущелье, подкрепления в составе роты. Иначе ему не было смысла бежать. Ведь он мог бы просто уничтожить остатки взвода лейтенанта Обухова и вырваться из ущелья. При наличии пары пулеметов сделать это было не слишком-то и сложно. Они длинными очередями придавили бы солдат взвода к земле. После этого часть автоматчиков, допустим, половина, перебежала бы на треть дистанции. Уже с новой линии эти боевики присоединили бы огонь своих автоматов к двум пулеметам, чтобы позволить второй половине банды соединиться с первой. Дальше все шло бы точно по такой же схеме. За три перехода бандиты вплотную сошлись бы со спецназовцами, уже понесшими значительные потери, и, возможно, просто перебили бы их. Если бы, конечно, те позволили бы им так вот с собой обойтись. Но попробовать сделать это бандитам, конечно, стоило. В случае успеха выход из ущелья был бы свободен. Ибрагим Владимирович мысленно просчитывал возможность бандитской попытки прорыва и шансы каждой из сторон на успех. Возможно, аз-Захари готовил остатки банды именно к этому. Но тут подоспела разведрота, и прорыв теперь стал невозможным. Эмир просто потерял время. Его люди слишком уж долго вели разведку. Тут, наверное, надо сказать, что вообще проводить разведку, определять силы противника, имеющего автоматы с глушителями, – задача чрезвычайно сложная. Дело в том, что глушитель является одновременно отличным пламегасителем. Бывает просто невозможным определить количество бойцов противника, поскольку в воздухе не слышно выстрелов и в темноте отсутствуют огненные мазки, вырывающиеся из стволов простых автоматов. Даже ночной прицел или бинокль с прибором ночного видения не позволят быстро решить эту задачу. Дело тут в том, что бойцы обычно дают короткую очередь в два патрона. Автомат «АК-12», стоящий на вооружении спецназа ГРУ, способен давать отсечку после двух выстрелов, что существенно повышает кучность стрельбы и, соответственно, точность попаданий. После этого солдаты не дожидаются встречного огня, а прячутся, чтобы потом выглянуть из-за укрытия и дать следующую очередь. Эмир в сумраке вечернего ущелья вполне мог не заметить, что взвод лейтенанта Обухова не имел возможности окопаться и создать укрытия. Пока шел подсчет сил противника, вышло время. Это и привело аз-Захари к решению уйти из ущелья с малыми силами. При этом о существовании прохода под землей знали, естественно, не все бандиты. Возможно, о своей отвлекающей роли были информированы скалолазы, ушедшие на перевал и дальше. Именно потому они молчали во время допроса. Опасались лишнее сказать. Ну а наемник-литовец, скорее всего, получил инструктаж насчет того, что ему следует говорить. Он, с одной стороны, правдиво отвечал на вопросы, с другой – ничего важного так и не сообщил. А резерв эмира, как отдыхал в лагере, так навсегда там и остался. Эмир намеренно пожертвовал этими людьми, чтобы отвлечь внимание спецназовцев от своей группы. Старший лейтенант Крушинин понимал, что жертвы, конечно, противник понес большие, но вынужденные. Они были принесены сознательно, конкретно для того, чтобы сам эмир уцелел. Возможно, кто-то из боевиков добровольно пошел на гибель, понимая значимость эмира как боевой единицы. Но большинство бандитов, естественно, не знало о своей печальной участи. После проверки дна колодца на наличие взрывного устройства лейтенант Кротов разрешил бойцам просто спрыгивать в него. Сложность вхождения в подземную галерею состояла в том, что тому человеку, который оказывался там, было даже не видно, куда следует передвигаться дальше. Но делать это было необходимо, чтобы уступить место следующему бойцу. Иначе его каблуки могли обрушиться на плечи и спину того парня, который спрыгнул в колодец перед ним. Бойцам приходилось проявлять реакцию, за доли секунды выбирать направление движения. Но внизу подсвечивал тактический фонарь, помогал определиться с этим.