— И почему ты такая язва? — У меня замечательный характер. Но я же не виновата, что у кого-то просто слабые нервы. — Кэролайн… — Он покатал это имя на языке, словно пробуя, примеряя его на меня. Я чуть поежилась, словно на меня надели платье с чужого плеча. Но мне теперь его носить, если хочу жить, конечно. Между тем темный продолжил: — Привыкай, что теперь тебя зовут именно так. И я заодно тоже постараюсь привыкнуть. Так вот, Кэролайн, в двух словах этого не объяснишь, а я тороплюсь. — Я поняла: восстание, допрос и прочие гадости жизни… — Как вернусь, в общих чертах расскажу тебе, почему наш брак был так важен. — Точно расскажешь? — тоном сварливой тещи уточнила я. — Точно, — теряя терпение, прорычал Деймон. — Обещаешь? — не унималась я, доводя темного до состояния кипящего чайника. — Достала! Клянусь первым уровнем бездны… — После этих слов его руку на миг окутала тьма. — Надеюсь, клятвы будет достаточно, чтобы ты от меня отцепилась? Я не знала тогда, что эта самая клятва про первый уровень, звучавшая столь весомо, на самом деле полная ерунда. Ее невыполнение грозит чернокнижнику разве что насморком или занозой. Первый уровень — самый слабый из ста… Но пока я не нашлась что сказать, а Деймон, посчитав, что на этом разговор окончен, развернулся и ушел. Я так и осталась стоять одна посреди спальни, с коконом из одеяла у ног. На горизонте занимался рассвет, окутывая густым туманом, словно муаром, лощину. А я наконец-то смогла в полной мере осознать, что же со мной произошло. Да, я в другом мире. Но главное — я могу снова сама ходить, чувствовать свое тело… Жить, а не существовать заживо погребенной в собственной постели, когда тело опутано системами и датчиками! И сейчас моя задача выжить, не упустить второй шанс. Я поднесла ладонь к лицу. Еще вчера заметила, что она — тонкая и изящная, не знавшая грубой тяжелой работы, холеная. Такой была и вся Кэролайн. С пшеничными, чуть волнистыми волосами, чья длина позволяла закрыть ягодицы. С аккуратными ступнями и лодыжками. Невысокая, я бы даже сказала, миниатюрная. Полная противоположность чернокнижнику, чье тело было украшено шрамами и странными татуировками. Последние отчетливо врезались мне в память, когда Деймон, встав с постели, показал себя во всей обнаженной красе. Особенно одна, занимавшая едва ли не всю спину: черный ястреб, расправивший крылья. Не знаю, сколько я так простояла бы, если бы не лич, выплывший из стены. Дух имел невероятно унылый вид. — Жаль, что хозяин вчера был столь невнимателен, что не заметил вас, лэрисса… — В голосе полупрозрачного было столько сарказма, что его можно было черпать половником. — А что произошло бы, случись у Деймона приступ бодрости? — Я изогнула бровь. — Вообще-то мы на это и рассчитывали. Даже ставки делали: просто нагишом он вас в коридор выставит или еще заклятием каким засветит, для науки, так сказать, чтобы знали свое место и в его покои носа не совали. Мессир ненавидит светлых. И то, что вы его жена, ничего не меняет. — А если бы он поверил моим словам? Что это ты меня сюда привел? — Я бы сказал, что это не так. И даже поклялся бы, что вы без моей помощи переступили порог его спальни. И не соврал бы ни словом: вы ведь сами взялись за ручку двери, сами явились сюда… И мессир поверил бы мне, ведь сила клятвы незыблема. Я лишь поразилась тому, как этот… призрачный паразит так легко мог жонглировать фактами. А потом ухватилась за его фразу про клятву: — А что в этих клятвах такого? Почему Деймон должен был поверить тебе? Только потому, что ты просто сказал «клянусь»? Так слова же не деньги — их можно наговорить множество, и от тебя не убудет… Лич закашлялся. Натурально закашлялся. Даже постучал себя по груди. — Как это «просто слова»! — наконец нашелся дух. — Как это не убудет! Еще как убудет. Когда клянутся, то в залог оставляют частицу себя: крови или души. И зароками просто так не разбрасываются. — А если бы твой темный поклялся мне в чем-то? — Я переступила через одеяло и сделала пару шагов к личу. — Да ни в смерть такого не будет! — уверенно возразил дух. — Мессир не поступит так опрометчиво. — Уже поступил. Поклялся! — обрадовала я привидение. Гринро эту новость просто так переваривать не пожелал: — И что же он вам пообещал, госпожа? — Кое-что рассказать. — Я не стала вдаваться в подробности. Если Деймон не поставил слугу в известность, что я Кэролайн лишь отчасти, телесно, так сказать, а вот душой — не совсем, то и мне этого делать не следует. — Фых, — как-то облегченно выдохнул дух. — Всего-то рассказать… А я уж было подумал… Тогда, лэрисса, у меня для вас две новости. И обе не очень хорошие, что лично меня не может не радовать. Во-первых, судя по всему, вы настолько разозлили мессира, что он дал это обещание, лишь бы от вас отвязаться. А во-вторых, рассказать все можно и трупу. Или, на худой конец, вам спящей, валяющейся в бреду, или… — Достаточно, я поняла, что тебе, личу Гринро, как юристу цены бы в суде не было! — Да я в жизни, собственно, почти им и был, — с гордостью ответил дух. — Защищал права пожирателей душ в случаях, когда были спорные вопросы: съедена была душа уже мертвого мага или еще чуть-чуть живого… — И как же тебя самого-то не сожрали твои благодарные клиенты? — Не могу сказать, что они не пытались, — хмыкнул лич. — Но я после смерти предпочел служение роду Райос… «Сомнительному удовольствию быть съеденным» хоть и не прозвучало, но это было легко домыслить. Я прошлась взглядом по этому полупрозрачному деликатесу для пожирателей душ и прищурилась. — И ты без страха рассказываешь мне об этом. А вдруг я найду способ договориться с этими самыми пожирателями, чтобы они плотно пообедали тобой? — Не выйдет, — самодовольно усмехнулся лич. — В замок им нет хода. А я не собираюсь покидать этих стен. — И все же вдруг я найду способ? — Да вы, лэрисса, даже развоплотить меня не сможете. В вас я не чувствую ни капли магии. Я открыла рот, чтобы спросить о метах, но тут же захлопнула. Не хватало попасть впросак, как с этими клятвами. Поэтому решила сменить тему: — Наверняка, Гринро, у тебя было немало врагов при жизни? — Как вы догадались, лэрисса? — чуть удивившись, спросил лич. — Уж больно ты общительный… Призрак подозрительно на меня покосился. Я на него. Он — на меня. — Лэрисса, признаться, когда хозяин сказал, что ему в жены прочат набожную светлую, у которой кроткий нрав, я представил себе немного другую девушку… — Увы, вынуждена разочаровать. Думалась такая, а сбылась я. Но могу тебя заверить, что все же я отчасти, но соответствую заявленным ожиданиям. Я истинно верующая. Призрак, чуя подвох, тут же уточнил: — И в кого же вы верите? — В себя, разумеется. — А ведь это я не упомянула, что еще и пощусь регулярно: пару постов в «Фейсбуке» за месяц точно выкладываю… Лич ответил полным сомнения взглядом и задумчиво произнес: — Хм… Похоже, в Светлых землях за две сотни лет в воспитании благородных дев многое изменилось… И тут в наш с личем милый и интересный разговор вклинился третий: мой желудок. Он заурчал, напоминая, что ему нужна пища не только духовная. Это ведь бесплотным призракам хорошо. А мой молодой и слегка растущий восемнадцатилетний организм хотел есть. Вот только просить Гринро проводить меня до кухни… Ну уж нет. Окажусь еще в каком-нибудь подвале. Запертая. В качестве шведского стола для голодных крыс. Спровадив лича, я решительно направилась туда, где вчера оставила свои тапочки — в ванную комнату. Там же умылась и привела себя в порядок. А затем, вооружившись каминной кочергой, отправилась на добычу провианта, а если удастся — и подходящей одежды. Не ходить же мне все время в халате темного и тапочках его любовницы. Я шагала по коридору с кочергой наперевес, и настроение у меня было прямо-таки волшебным: хотелось сжечь кого-нибудь на фиг, сесть на метлу и улететь в туман. Но, увы, меня окружала суровая замковая реальность. Пока спускалась по лестнице, не встретила никого из зомби и умертвий, популяция привидений тоже, судя по всему, решила мигрировать от меня подальше. В очередной раз шагнув, я почувствовала, как ступенька уходит из-под ног. Что же, отчасти мое желание сбылось: я таки полетела. Правда, не верхом на метле, а с кочергой под мышкой и вниз по лестнице. Но полетела же. Уже внизу, чудом не свернув шею, с одной тапкой на ноге, я простонала: — Господи, когда же моя задница потеряет маршрутный лист и прекратит искать приключения? Сверху кашлянули, и раздался звук, словно кто-то отщелкнул костяшки на счетах. Я подняла глаза и увидела белку. Плешивая была занята ответственным делом, ради которого повернулась ко мне хвостом. Она отвешивала смерти щелбаны. — А я тебе говорила, что она не умрет! — Щелк. — А ты не верила! — Щелк. — Куда! Еще два осталось! — возмутилась белка. Но смерть только недовольно перехватила косовище. — Чтобы я с тобой еще раз поспорила… Дудки. Давай теперь без меня ее с ума своди! Смерть обиженно оседлала косу и взвилась под потолок, а оттуда — через стрельчатое окно, что находилось на стене почти в самом конце лестницы. Белка осталась сидеть на перилах. Во время их милой беседы я успела поправить одежду, крепче ухватила кочергу и вообще приняла стоячее положение, в котором гораздо легче и убегать и сражаться. Хотя, не спорю, поза на четвереньках устойчивее, но все же… Белка улыбнулась мне столь доброй улыбкой, что я поняла: однозначно к такой спиной поворачиваться нельзя. — Ну что, Ада, или лучше Кэролайн? Готова сойти с ума? — Лучше Кэролайн. — Я решила, что незачем пропадать столь благодатному риторическому вопросу. Пусть он послужит началом беседы. Даже если оная — с моей шизофренией. — А ты, случайно, не знаешь, где здесь кухня?