Ханако перехватывает её руки, переплетает пальцы и притягивает ближе к себе. Рыжие пятна раннего утро тускло мерцают за окном, когда он медленно принимается кружить её по кабинету под звук звенящего колокольчика. Слова Ханако будто накладывают печать на обиду. Помогают забыть ужасные слова. Девушка почти подстраивается под его ритм, который с каждой секундой становится озорным и непринуждённым. В какой-то момент Ханако наклоняется ближе, широко улыбается, а на щеках – розоватые пятна. И смотрит с какой-то нежностью и обожанием. Мегуми глотает слёзы. Слова остались в раннем утре, и друг, не скупясь, послушно доказывает это сейчас. Красивыми словами, флиртом, хитрым прищуром и мягкими касаниями. Одинокий мальчик с тяжелой судьбой. И очень важный. И он удивляет ещё больше: подхватывает, сажает на подоконник и нависает сверху, сверкая золотистыми радужками-полумесяцами. – Мегуми, думай только обо мне. А затем делает очень смущающую вещь: резко опускается и дорожкой лёгких поцелуев через тонкую материю рубашки проходится от кончиков пальцев до плеча. В голове становится пусто, и Мегуми пытается закрыть волосами ярко алое лицо. Но Ханако ласково щекочет её руку, и девушка отступает. Парень новыми поцелуями обжигает кожу от запястья левой руки до плеча, и останавливается лишь у кромки рукава рубашки. Девушке кажется, забывает, как дышать. Румянец у Ханако же наливается ярче, бледные скулы рдеют, как тонкие лепестки ликориса, когда он оставляет поцелуй на её щеке. Нэнэ хватается непослушными пальцами за его плечи, в попытке обнять. – Я хотел сказать спасибо за ту ночь. Тебя родители ругали? – Не думай об этом, – она улыбается, думая о случившемся. – Как тебе книга? – Очень интересная. И прости меня, я неправильно поступил. – Все нормально, – Мегуми едва ощутима щелкает его по затылку. – Я все понимаю. Спасибо тебе. Он помог ей забыть эти страшные слова, которая сказала ей мама. Это было очень важно. Ханако улыбнулся в ответ. – Пожалуйста. Мы же помогаем друг другу. – Ага. *** По подоконникам звонко стучит дождь, окна залиты ручейками воды, без остановки, льющейся с крыши. В классе стоит дымный сумрак, который всегда бывает в ненастье, тянет сквозь щель в верхней форточке мокрой пылью и сквозняком. Мегуми тоскливо вглядывается в размытое серое небо за стеклом. Может, повезёт, и ливень закончится как раз ко времени, когда нужно будет собираться домой. Но мысли о непогоде быстро пропадают и снова она думает о Ханако. Она не видела его с утра – ни на одном уроке, ни в коридоре и ни в столовой. Это рождало смутную тревогу, возвращало память к неприглядным картинкам их первых встреч. Ханако ничем не выделяющийся, канцелярским ножом водит по своей руке, а под лезвием… набухают алым порезы. Мегуми вздрагивает и мотает головой. Нет. Нет. Парень давно прекратил ранить себя, и она надеяться, что так подействовала на него их внезапная неловкая дружба. Но все сплетни и слухи, грубые слова могли снова подточить его ранимую, на самом деле, натуру. Как и её. Девушка касается пластыря с рисунком дурацких рожиц на тыльной стороне ладони. Ханако хороший, на удивление улыбчивый и интересный. Мягкий и самоотверженный. Только, слегка беспокойный, но всё это делает его именно тем, кто он есть. В коридоре раздаётся трель звонка. Мегуми смотрит на парту друга, которая сейчас пустует. Где же он? Она не видела его со вчерашнего дня. И все. Девушка пыталась писать ему на телефон, но Ханако не отвечал на сообщения. После обеда в школу проходят полицейские и рассказывают, что произошло сегодня ночью. Мегуми увозят к месту происшествия, чтобы что-то опознать. И девушка пытается глотать слезы и надеяться, что с другом все хорошо. *** Призракам не больно – есть такой слух. Почему им должно быть больно, когда они и так мертвы? Но слухи не всегда правдивы. Далеко не всегда. Кусочек кожи от лица отлетел вместе с ветром. Болезненно, но терпимо. Ханако смирился с мыслью, что вот-вот встретится с твердой асфальтной дорогой. Как будто весь мир был создан из бумаги. Цельная картинка разделяется на сотни, тысячи мелких, неровных кусочков. Вздох сам по себе вырывается из груди. Он не думал, что такое произойдет. Отец и до этого его бил, но сейчас было, что-то не правильное. Разве так поступают родители со своими детьми? Но сейчас единственное, о чем он мог думать – это о Мегуми. Ему было жаль. Жаль, что не успел сказать ей. Да, действительно жаль. В последние минуты своего присутствия, Ханако такой непостоянный. Он думает о том, какой отец и мать идиоты. В глубине души он жалел, что родился у таких родителей. Только тогда бы он не познакомился с Мегуми. Отстойные мысли. Душа у Мегуми такая светлая, незапятнанная ничем, кроме ужасной жизни, которое связало их обоих. И этот свет может сотрястись, как свеча в порыве ветра. И может погаснуть. Но нет, не для этого Ханако прошел такой тернистый путь, чтобы Мегуми погасла. Она не потухнет. Потому что она сильная.