- Ты на сегодня завершаешь мой рабочий день, больше клиентов не будет. Так что во времени мы не ограничены. - Ты же говорил, что у тебя «окно», - усмехнулась я. - Так бывает. Клиенты, которые записывались на восемнадцать тридцать, передумали, и я решил не брать на сегодня больше никого. Суббота же, и завтра выходной. Проходи. Глеб включил негромкую музыку, и мы начали работать. Я думала о том, что даже музыку он умудрился подобрать такую, какая нравится мне. Либо наши вкусы настолько совпадают, что более вероятно. Я всегда очень чувствительна к музыке, потому настроение моё становилось всё более определённым. Тем более, хоть Глеб не позволял себе лишнего, я видела его глаза, и в животе у меня становилось холодно от предчувствия. Я сидела на подоконнике, обхватив руками колени, когда подошёл Глеб и чуть-чуть приподнял мои джинсы, так, чтобы стали видны щиколотки. По требованию фотографа, я была босая. Сделав несколько снимков, Глеб отложил фотоаппарат и подошёл ко мне. Каким-то двадцатым чувством я поняла вдруг, что всё: момент настал. Не отрываясь и почти не дыша, я смотрела в лицо Глеба. - Какие красивые у тебя щиколотки, - тихо сказал он. - Я ещё тогда заметил, при первой встрече. Его тёплая рука легла на мою ногу, и я едва не потеряла сознание от ощущений. Что же будет потом?! И как это получается у Глеба, - быть вот таким? Ситуация казалась пошлой, но до безобразия чувственной, и мне совсем не было стыдно. - Когда-нибудь я уговорю тебя на третью фотосессию. Ты будешь позировать полностью без всего. Не спорь, - ещё тише сказал он. Склонившись ко мне, Глеб начал целовать меня, запрокинув мою голову и погружаясь пальцами в мои волосы, падающие на спину. Почувствовав его язык, я полностью лишилась воли, жалобно застонала и вцепилась в плечи Глеба, не отпуская его от себя. Дальше я помнила обрывками. В какой-то момент мы оказались на диване, будучи уже полностью без одежды. Глеб сидел, а я была у него на коленях, двигаясь, не в силах остановиться. Никогда раньше я не вела себя так, и даже не могла себе представить подобный секс. Глеб, не отрываясь, смотрел на меня, и я тоже увидела неподдельную, отчаянную страсть в его карих глазах, которые стали почти чёрными. Потом мы уехали домой к Глебу и выпали из реальности на целые сутки. Глава девятая Как прошли следующие четыре месяца? С одной стороны, помню всё до мелочей, а с другой - саму себя не помню. Это было непреходящее острое ощущение счастья, полёта, любви. Никогда я не жила такой полной и насыщенной жизнью души и тела. Я словно заново научилась чувствовать (во всех смыслах этого слова). ...После той самой, - первой, - ночи мы не расставались с Глебом. Мы оба жили на два дома, несколько дней могли жить у меня, затем - несколько дней у него. О том, чтобы жить вместе постоянно и вести общий быт, речи не шло. Ещё во время «сеанса психотерапии» с вином Глеб рассказал о своих принципах, одним из которых был следующий: Глеб никогда не переезжал ни к одной из своих подруг сам, и никто не переезжал к нему. Он считал, что жизнь легче и приятнее, когда не заедает совместный быт. При этом у Глеба не было привычки делить обязанности на «женские» и «мужские», он не стеснялся любой работы по дому. С родственниками друг друга мы тоже не знакомились, и я была этому рада, потому что знала: отношения с Глебом не вечны. Я уже знакомила родителей с одним «вечным», потому второй раз мне не хотелось произносить вслух для моих близких фразу: «Мы приняли решение расстаться и строить свою жизнь порознь». Хватило одного раза. К счастью, Глеб оказался прав: мои мама, папа, дедушка, бабушка и братья восприняли новость спокойно. Они лишь спросили, нужна ли мне помощь и поддержка, и каждый предложил свой кров на случай, если мне пока тяжело одной. Они не знали, что я уже не одна. И что Новый год я встречала не с друзьями, а вдвоём с Глебом. И это была самая потрясающая новогодняя ночь в моей жизни. Вообще, Глеб мог быть одновременно и очень лёгким, и очень надёжным. Он не избегал принятия решений и брал на себя ответственность, и в то же время умел создать ощущение праздника. С ним рядом расцвела даже я – зануда из зануд. Мне всё чаще делали комплименты на работе, на меня начали обращать внимание мужчины. До смешного дошло: парни пытались знакомиться со мной на улице или в супермаркете, а студенты мужского пола (коих на кафедре прикладной механики подавляющее большинство) на переменах вместо перекура толпились у моего стола. Когда я объявила, что как куратор могу взять троих человек для работы над курсовыми проектами, возникла едва ли не потасовка, и мне пришлось выбирать «счастливчиков» самой. Зимой мы каждые выходные выбирались кататься на коньках, ходили на лыжах, ездили на дачу к друзьям Глеба или к Яне. Друзья (и мои, и Глеба) не имели привычки задавать неудобные вопросы, и время проходило очень весело. И Варя, моя крестница, и сыновья друзей Глеба обожали его, он прекрасно ладил с детьми. Время от времени я остро сожалела о том, что Глеб не спешит обзаводиться «щекастыми карапузами». Я и сама никогда особо не стремилась к материнству, считая, что можно повременить ещё лет десять, но рядом с Глебом всё чаще и чаще думала о детях. Из Глеба получится прекрасный отец, его дети будут очень счастливыми. Вот такие метаморфозы произошли со мной и моей жизнью за какие-то несколько месяцев. Я превратилась из закрепощённой и ворчливой зануды и перестраховщицы, планирующей всё на триста пятьдесят восемь лет вперёд и зависимой от общественного мнения, в свободную и счастливую молодую женщину, живущую сегодняшним днём, привлекательную, лёгкую и сексуальную. И всё это благодаря Глебу. В один из тёплых ласковых апрельских вечеров я заехала в студию к Глебу, потому что сегодня мы договорились провести вечер и ночь у него. Глеб ждал меня на улице. - Вот, поезжай ко мне, - он вложил ключи от его квартиры в мою руку и быстро поцеловал меня. - У меня возникло неотложное дело, ненадолго, через час приеду. - А что случилось? Свидание? - я потёрлась щекой о его плечо. - Свидание у меня с тобой, а дело... Одна из моих сестёр решила угодить своей начальнице, потому сейчас я поеду в детскую игровую. У одного из чад той самой начальницы день рождения. Буду фотографировать детишек. Привезти тебе кусочек тортика? - Ну уж нет! Растолстею, и ты найдёшь другую, - пошутила я. - Ну да, ну да, размечталась, - Глеб поцеловал меня в нос и пошёл к машине, помахав рукой. Я впервые была дома у Глеба одна, без него. Убрала продукты в холодильник, сделала салат, но пока не стала заправлять, решила дождаться Глеба. Бродила из угла в угол по комнате, рассматривая фотографии на стенах. На рабочем столе Глеба лежал объёмный конверт; в таких конвертах Глеб отдавал заказчикам напечатанные фотографии. Забыв золотые слова о том, что от любопытства кошка сдохла, решила глянуть одним глазком. На конверте рукой Глеба было написано: «Камилла, 24 шт». Угу, Камилла, значит. Красивое имя. Интересненько. Я открыла конверт, аккуратно достала фотографии и обомлела: на всех двадцати четырёх фотографиях прекрасная темноволосая и пышноформая Камилла позировала в чём мать родила. «Когда-нибудь я уговорю тебя на третью фотосессию. Ты будешь позировать мне без всего. Не спорь», - явственно прозвучал в голове тихий голос Глеба. Не спорь. Не спорь. Не спорь. Кажется, Глеб уговорил кого-то другого, не меня. Судя по датам на снимках, уговорил буквально позавчера. Глава десятая Конечно, я была без ума от Глеба, влюблена в него до потери сознания, очарована им настолько, что теряла саму себя и связь с реальностью... Но я никогда не была идиоткой или дурой. Кстати, Глеба всегда невероятно возбуждал тот факт, что я чистой воды «технарь», без пяти минут кандидат физико-математических наук. Он часто повторял, что умная женщина - подарок для умного мужчины. Видимо, благодаря коэффициенту моего IQ я и подозревала Глеба в измене ровно одну минуту. Потом я стряхнула с себя оцепенение, аккуратно сложила фотографии и вернула конверт на место. - Глеб - фотограф, - сказала я себе вслух. - И работает он в разных стилях. Девяносто девять процентов из ста за то, что это просто работа. И всё-таки девяносто девять, а не сто. Я опустилась на диван и начала напряжённо думать. Фотографии Камиллы стали неким катализатором, запустившим мою мыслительную деятельность в том направлении, которого я старательно избегала все эти месяцы. А именно: отношения с Глебом не бесконечны, и Марш Мендельсона не предусмотрен договором. Да, я часто повторяла про себя эту фразу, но никогда не зацикливалась на ней, не рассматривала её вблизи. «Я предупреждаю женщину сразу, что наши отношения конечны, и я с ней ровно до того момента, как встречу другую женщину, которая мне понравится. То же касается и её, если она встретит другого. Я никогда не лгу и никому не изменяю. Я не вступаю в новые отношения, не разорвав прежние», - так сказал Глеб, и я была уверена в том, что это чистая правда. Вопрос в том, легче ли мне оттого, что я знаю: придёт момент, когда меня заменят другой? Удалят с поля, причём, не на скамейку запасных, а с почестями проводят на заслуженный отдых. И моё место займёт другая женщина. Она не будет лучше или хуже меня. Просто однажды она понравится Глебу настолько, что он захочет быть с ней сильнее, чем быть со мной, вот и всё. Подумав ещё несколько минут, в красках представив, как всё произойдет, какие слова будет говорить Глеб, как он будет смотреть на меня, я встала и отчётливо произнесла: - Я умру, если ты бросишь меня ради другой женщины, Глеб! Я не смогу это пережить. Но что делать, ведь заданный финал неизбежен? Выход я видела один: предвосхитить события, бросить Глеба самой. Если я уйду первая, я никогда не услышу от него слов о том, что он оставляет меня ради другой. Бинго! Только уходить нужно прямо сейчас, пока Глеба нет, а я решилась. Если придёт Глеб, я и секунду не продержусь, не смогу противостоять ему. Да, надо уходить. Ключи оставить под зеркалом в прихожей, двери захлопываются. А у Глеба есть дополнительный комплект ключей. Ну всё, я пойду. Тем более, я не могу находиться в одной квартире с фотографиями Камиллы. Я не могу дышать спокойно. Именно эти фотографии запустили мой мыслительный процесс и открыли мне глаза на реальность. Приехав домой, я успела только умыться и переодеться прежде, чем раздался звонок в домофон. Быстро Глеб примчался. Но я уже всё решила, я была готова к разговору. Я умею быть решительной и жёсткой. Тем более, когда речь идёт о настолько серьёзных вещах. Я спокойно открыла двери, но когда Глеб попытался меня обнять, отстранилась. - Проходи, будем ужинать. Сейчас сделаю омлет и салат. Или кашу сварить? - Я не хочу есть, пока мы не поговорим, Лена. Мне очень не нравится то, что происходит, у меня плохие предчувствия. Полтора часа назад я расстался с тёплой, цветущей девушкой, а сейчас передо мной Снежная королева. - Если хочешь сразу перейти к разговору, пойдём в комнату. - Пойдём, - кивнул Глеб. - Только, пожалуйста, Лена, говори человеческим голосом, а не таким вот замороженным. «Да как ему объяснить-то, что если я растаю, то потом вообще умру? И превращусь в облако, как другая героиня Андерсена, Русалочка?». Глеб сел на диван, ожидая, что я сяду рядом, но я устроилась в кресле. Укоризненно посмотрев на меня, Глеб сложил руки на груди. - Лена, мне казалось, мы всё обсудили, и я сказал, что измена неприемлема для меня. Сказал? - Сказал, - бесцветным эхом отозвалась я. - Тогда в чём дело? Почему ты убежала, не дождавшись меня? Я молчала, кусая губы. Оказывается, бросать мужчину труднее, чем я предполагала. - Лена, - Глеб переместился на пол и обнял мои колени. Это никак не входило в мои планы, и я запаниковала. - Лена, ты знаешь, что у меня есть две сестры? Я кивнула, стараясь не смотреть в глаза Глеба. - Замечательно. Они обе замужем. У мужа одной из них, моего зятя, есть друг, который недавно женился. У него медовый месяц в разгаре, сама понимаешь. Влюблённые и очень счастливые люди иногда чудят. Вот и этот Денис тоже: захотелось ему фотографии любимой жены в определённом стиле. А поскольку он знает меня и доверяет мне, привёл Камиллу на фотосессию. А дома я храню фотографии не для того, чтобы любоваться ими, как ты вообразила, а потому что Денису удобнее забрать их, по пути. В студию ему ехать неудобно. Вот и всё, Лена. Эти фотографии - совсем не причина для того, чтобы так переживать, пойми! Он взял мои руки в свои, поцеловал. - Я поняла, что это твоя работа, Глеб. Мне лишь на миг пришла в голову мысль об измене, каюсь, - голос плохо слушался меня, тем более, Глеб по-прежнему не выпускал мои руки. - Но фотографии стали импульсом, и теперь процесс необратим. - Каким ещё импульсом, Лена? - нахмурился Глеб. - Я приняла решение. Я ухожу от тебя. Мы больше не будем встречаться. Хочу сказать, что ты ни в чём не виноват, наоборот, я очень тебе благодарна за всё. Ты безупречен, Глеб. Дело целиком и полностью во мне. Это я решила расстаться с тобой.