А его не забыли об этом проинформировать? Магазинчик был небольшой. В передней части высился деревянный прилавок с кассовым аппаратом, остальное же составляли только цветы. Множество цветов. Всплески ярких красок и густые душистые ароматы, которые, смешиваясь, били в ноздри и кружили голову полицейской, привычной к полумраку, тусклым тонам и запаху патрульной машины. От такой сенсорной перегрузки Танесса дышала короткими вдохами, чтобы не вбирать чересчур много этой приторности, и смотрела на голый пол, давая передышку глазам. Все это притупляло реакцию и бдительность, но менять что-либо было уже поздно. Оставалось только надеяться, что убийца в стенах магазина не нападет. Может, через несколько дней удастся привыкнуть… — Ну что, фасад оформим вместе? — предложил Джордж. — Конечно, — согласилась Танесса. Каждое утро, открывая магазин, Джордж устраивал на тротуаре красочную выставку из цветов. Он расставлял их в черных ведерках на столике и вокруг на брусчатке. В результате получался эдакий цветочный барханчик, пожалуй, самый броский на всей улице. Занимаясь этими ведерками, Танесса несколько раз ловила на себе его хмурый взгляд. Она тоже поглядывала на него с любопытством. Лет пятидесяти, с седой шевелюрой, глазки на розоватом лице благодушно поблескивают. Если у Санта-Клауса есть кузен, то он наверняка похож на Джорджа. Непонятно, насколько тот был информирован, но то, что в курсе, — бесспорно. Лишние руки этой лавчонке явно не нужны, а Джордж каким-то образом был знаком с капитаном Бейли. Сказал ли ему тот, что она из полиции? Знает ли он, что она здесь приманкой? Закончив оформление, они вернулись внутрь. Танесса подметала пол, когда дверь в заведении неожиданно распахнулась. Рука сама собой дернулась к боку, где во время дежурства Танесса обычно держала «Глок». Но сейчас оружия при ней не было. С неистовым биением сердца она дождалась приближения молодого человека, который, поблуждав по магазинчику, подошел и спросил, какие цветы лучше всего подходят к записке «Прости». Ожидание и страх сводили с ума. Скорей бы маньяк нанес удар. * * * Весь день Полин с нелегким сердцем ждала момента, когда откроется дверь квартиры. Утром она позвонила на работу и сказалась больной, чувствуя, что сегодня толку от нее все равно не будет. Когда в замке наконец завозился ключ, она вздохнула, можно сказать, с облегчением. Игра в ожидание закончилась. Митчелл вошел с хмурым лицом — выражение, не сходящее с него весь последний месяц. А за истекшую неделю, после того как его сестра стала приманкой для маньяка, все только усугубилось. Он постоянно был на взводе, срывался на Полин без всякой причины или же смотрел в пустое место, полностью ее игнорируя. — Привет, — рассеянно сказал он, увидев ее в гостиной. — Извини, что так поздно. На самом деле Митчелл пришел сравнительно рано, всего в половине десятого. Обычно в эти дни он возвращался за полночь и забирался в постель, когда Полин уже спала. Казалось, Митчелл заметил выражение ее лица — и красные глаза, распухшие от постоянных слез. — Что случилось? — спросил он с нежным беспокойством в голосе, и это его участие чуть не разбило ее намерения вдребезги. Митчелл шагнул, чтобы обнять ее, но Полин сделала шажок назад, выставив перед собой руки. Он растерянно замер. — Я ухожу, — сказала она. — Прости. Непонимание на его лице выдавало смятение мыслей; попытку внушить себе, что смысл сказанного на самом деле иной. Может, она бросила работу. Или уезжает на недельку в Париж, а там вернется. — Я не думаю, что мы можем ужиться вместе, — добавила Полин, внося ясность. Бить так бить. — Мы слишком разные, Митчелл. Так больше длиться не может. — Но ведь длится же, — озадаченно произнес он. — Нет, — ответила она. — Для кого-то, но не для меня. Митчелл стоял абсолютно ошеломленный; Полин уже не в первый раз дивилась, как человек, профессионально выслеживающий преступников, анализирующий мельчайшие улики, может быть так откровенно слеп. — Я… не понимаю, — вымолвил он. — Нам надо об этом поговорить. Полин покачала головой; горло сжало так, что слова отказывались выходить наружу. Да и поздно уже для разговоров. Говорить следовало месяц или три недели назад, когда она ощутила, что больше не счастлива, что ей многое давно уже в тягость. Но его никогда не оказывалось рядом; он вечно был на работе, занятый преследованием очередного маньяка, а она оставалась одна, наедине со своими мыслями. И даже когда они в последнее время разговаривали, то всегда лишь по его делам. Что ни разговор, то непременно с грязным налетом всех этих убийств, извращений, наркомании, проституции, наркодилерства, домашнего насилия… Когда-то по наивности Полин искренне считала, что люди исполнены красоты. Но невинность с наивностью прошли, и теперь она знала и чувствовала иное. — Полин, — проронил Митчелл. — Я люблю тебя. И хочу, чтобы у нас все наладилось. Его глаза полны были невысказанной печали. Но не той, которая видится в его глазах другим и которую он называл «плодом ухода за бровями». А настоящей, подлинной утраты, исказившей мукой его лицо. И Полин почти уже готова была смягчиться, пойти на компромисс — может, им вдвоем стоит походить на семейную терапию, больше времени проводить вместе… Но ведь поезд уже ушел? К тому же над этим разговором нависала еще и третья сторона. Пусть это будет «некто». С Полом они познакомились на работе. Он проводил у них рутинный аудит, бликуя идеально белозубой улыбкой. С Полин он начал флиртовать — и спросил, как ее зовут. А когда та ответила, расхохотался и сказал, что продолжать разговор нет смысла. Быть вместе им не суждено. Супружеская пара с именами Пол и Полин обречена при любых обстоятельствах. Ей нравилось, как он смеется, как шутит по любому поводу, ничего не принимая всерьез. Считать себя изменницей Полин не считала, но в перспективе с Полом такое наверняка могло произойти, при всем ее самоконтроле. И она пришла к решению. — У нас ничего не сложится, — сказала Полин, и по ее щеке скатилась слеза. Удивительно, что из их запаса оставалось еще хоть что-то. До этого она проплакала весь день, просматривая у себя на ноутбуке их фотографии и собирая вещи. Полдюжины писем с попыткой объяснить чувства полетели в корзину, скомканные и недописанные. Между тем лицо Митчелла изменилось; неизъяснимо печальные глаза зло сузились, челюсти сжались. — Ну и проваливай, раз такое дело, — процедил он. И она ушла. Глава 19 Для Дженис Хьюитт горячий душ после воркаута был, пожалуй, любимым временем суток. Ощущение упругого напора горячей воды на утомленных мышцах уверенно превосходил любую другую радость бытия. Вот почему она имела обыкновение блаженствовать под душем минут по двадцать, а иногда — когда день выдавался реально непростым — то и все полчаса. Но всякий душ рано или поздно заканчивается. Она с легкой грустью выключила воду и вышла, завернувшись в полотенце. Пройдя в спальню, подошла к кровати, где уже ждала приготовленная чистая одежда. На ночном столике помигивал телефон; Дженис подняла его и посмотрела на дисплей, уже протягивая другую руку за нижним бельем. Рука непроизвольно застыла. Ее ждало сообщение с неизвестного номера: изображение большой бензопилы на маленьком столике. Внизу всего два слова: «Скоро увидимся». Она огляделась с колотящимся сердцем. Дверь спальни была приоткрыта, и через нее просматривался коридор. Дженис отошла в сторону, прижавшись спиной к стене, чтобы видеть его весь. Движения там не наблюдалось. Она снова глянула на изображение — убедиться, что все правильно поняла, — и набрала 911. Звонок не прошел. Попробовала еще раз, с тем же результатом. С телефоном было что-то не так. С неровным дыханием Дженис медленно, бочком выбралась из спальни и двинулась по коридору к входной двери. Все это время она оглядывалась по сторонам, выискивая малейшие признаки движения. Все тело было напряжено, как струна, готовое сорваться с места. Подобравшись к входной двери, Дженис осторожно приникла к глазку. Взгляд охватывал пустую площадку многоквартирного дома. С минуту она колебалась, после чего отперла дверь и потянула ее на себя. Та не поддавалась. Потянула сильнее — эффект нулевой. Словно заклинило. Дженис заставила себя сделать глубокий вдох. Нужно действовать быстро, время дорого. Ум лихорадочно обрабатывал последние несколько минут. Тот, кто послал ей это сообщение, думал, что она заперта в доме с отключенным телефоном. Надо его как-то перехитрить, причем быстро. До того, как он появится с бензопилой в руке. Ноутбук! Дженис бросилась в гостиную. Он стоял на журнальном столике и уже был включен. Есть ли способ связаться с полицией через чат? Обязательно должен быть. Пальцы заклацали по клавиатуре. Она зашла на сайт полиции Гленмор-Парка. Никакого чата там не было, только ссылка «Контакты». Черт. Дженис расширила поиск и вышла на «Полицейский чат США». Вроде ничего, ссылок довольно много. Хорошо, поговорим с полицией в Арлингтоне, штат Техас. На щелчок по экранной кнопке открылось окно чата. «Здравствуйте. Это онлайн-помощь полиции Арлингтона, чем можем помочь?» Крайне важно было правильно сформулировать мысль. Дженис справилась быстро: «Я из Гленмор-Парка, штат Массачусетс. Только что получила сообщение от убийцы, который собирается меня убить. Я заперта в своем доме, телефон не работает, дверь не открывается. Пожалуйста, помогите» Она немного подождала, молясь, чтобы те, кто в Арлингтоне, приняли ее всерьез. «Это полицейский чат в Арлингтоне, штат Техас. На сообщения из Массачусетса мы не отвечаем». Конечно. Ничто и никогда не дается легко. «УМОЛЯЮ, — напечатала Дженис. — Просто позвоните в полицию Гленмор-Парка. Дайте им знать. Я не могу к ним пробиться. У меня нет времени. Он меня убьет!» Через секунду появился ответ: «Какой у вас адрес?» Облегченно выдохнув, она впечатала свой адрес и стала ждать. Где-то за дверью скрипнуло. Он был там, рядом, вне всякого сомнения. Время истекало. «К вам выехали». Хорошо. Теперь пора… В гостиную вошла фигура в черном, с бензопилой в руке. Дженис с воплем вскочила. Обернутое вокруг талии полотенце развязалось и упало на пол. Фигура с бензопилой шагнула вперед. * * * Офицер Нил Фуллер с азартом понял, что его патрульная машина оказалась на месте первой. Все подразделения были вызваны на возможную атаку серийного убийцы, которого пресса окрестила Вестником Смерти. Подробности были скудны, так как диспетчерская не получила от звонившего почти никакой информации. Дом представлял собой пятиэтажку без лифта, с запахом мочи у подъезда. Все это Нил смутно отмечал, скача вверх через две ступеньки. Маркус, напарник, угнаться за ним не мог даже в теории. Нил был двадцати двух лет от роду, только что после академии и в отличной форме. А у Маркуса за плечами сорок три года, пивной живот и колено, которое иногда выдавало фокусы. Нил мчался во весь дух, а прилив адреналина подхлестывал так, что, казалось, в ушах свистит. К пятому этажу он уже тяжело дышал, и надо было дождаться подкрепления, но, учитывая чрезвычайность ситуации, мешкать было нельзя. Подлетев к двери, он забарабанил в нее кулаком и рявкнул: