1. Способность справляться с разочарованием от срыва планов; 2. Гибкость; 3. Навыки решения проблем; 4. Способность понимать чувства других людей и вставать на их место. Если рассмотреть их в контексте, то я сумела (1) справиться со своим разочарованием от того, что Фло захотела посидеть на ступеньках по пути из магазина, когда мне хотелось домой. Я была (2) гибкой, потому что отказалась от своих ожиданий по поводу скорости нашего продвижения к дому. Я решила проблему (3) усталости Фло, позволив ей отдохнуть, (4) воспользовалась своей способностью посмотреть на ситуацию глазами дочери, и поняла, как она себя чувствовала, когда захотела остановиться. А еще я сумела взглянуть на нас глазами того пожилого мужчины и вела себя приемлемым образом одновременно и для Фло, и для старика. Некоторые дети естественно приобретают четыре навыка социализированного поведения, потому что подражают окружающим. Но возраст, в котором достигаются те или иные умения, включая и вышеупомянутые, для разных детей различается кардинально. Есть малыши, которые начинают читать, когда им не исполнилось еще трех лет. Я научилась читать более или менее бегло только в девять. Есть такие, что бегают, хотя им нет и года, а другие предпочитают передвигаться ползком и в восемнадцать месяцев. Так же, как физические умения приобретаются в разном возрасте, так и каждый из навыков поведения формируется в разное время. Часто родители говорят, что дети «выводят их из себя», что означает «Я не могу заставить ребенка перестать визжать/кричать/ныть/требовать» или делать что-то еще, от чего взрослый заводится. Я считаю: если дети демонстрируют то, что вы расцениваете как неудобное поведение, это не их выбор в том смысле, в котором взрослые понимают это слово. Дети хотят, чтобы вы их любили, они хотят чувствовать с вами связь, быть друзьями. Порой им так сильно нужно ваше внимание, что они скорее готовы получить негативное, чем никакого. Справиться с эмоциями по поводу собственного ребенка помогает понимание его чувств и обстоятельств, вынудивших его вести себя так, что вам с ним трудно. Некоторых детей с самого начала непросто понять и успокоить. Причина может быть в коликах или в другом дискомфорте, вызванном, например, слишком ярким светом или громким шумом, полным подгузником или тем, что малыш устал, испугался, у него повышенная чувствительность – поводов миллион. Часто у нас нет ни малейшего представления, чем обусловлено его недовольство, но это вовсе не значит, что мы не должны пытаться его утешить. С другой стороны, у вас может оказаться ребенок, которого легко было успокоить в младенчестве, но у него возникли проблемы с самоконтролем позже. Утешать детей, принимать их, на какой бы стадии они ни находились, – вот что поможет подтолкнуть их к следующему этапу. Выходя из себя, ничего не добьешься. Часто фрустрация случается у ребенка, который не может справиться с чересчур сложным для него заданием. Самое большое отчаяние малыш испытывает, прежде чем перейти на новую ступеньку развития или приобрести новый навык. Перед тем как они начинают ходить, говорить, размышлять, читать, понимать свою сексуальность, быть независимыми, они особенно неуравновешенны. Так что относитесь к неудобной выходке вашего ребенка, его истерике или дурному настроению как к очередной вехе, отмечающей переход на новую стадию развития, чем как к спланированному, намеренному вызову с его стороны. Если вы понаблюдаете за ребенком в истерике, то заметите, что он не получает от нее никакого удовольствия. Нет на свете человека, который предпочел бы чувствовать себя так, если бы у него был выбор. Часто можно услышать, что, если дети ведут себя неудобным для окружающих образом, то у них слабохарактерные родители. Это неправда: у многих мягких родителей дети не создают проблем ни для себя, ни для других, а у родителей построже могут оказаться дети, которые ведут себя неудобно, несмотря на последовательность и логичность предъявляемых к ним требований. Бывает, что удобность или неудобность поведения детей связана не столько с тем, насколько строги или мягки их родители, сколько со скоростью приобретения этих четырех навыков: способности справляться с фрустрацией, гибкости, умения решать проблемы и понимать других. Не существует методики, как научить вести себя удобно, в противовес антисоциальному поведению. То, что помогает одному ребенку, может не дать никаких результатов с другим. Дети – это люди, а не машины. Мы хотим, чтобы они выстраивали связи и общались, а не выполняли механические функции. Я не фанат наклеек или другого рода поощрений, поскольку они оценивают поведение, а не отношения. Так ребенок не научится справляться с фрустрацией, не станет более гибким, не приобретет навык решения проблем и не поймет, что думают и чувствуют другие люди. Таблицы, куда вклеиваются звездочки, – это манипуляции, это трюки. Если мы манипулируем детьми, то не стоит жаловаться, что они научились манипулировать нами или кем-то еще. Я предпочитаю выстраивать отношения с ребенком, а не дрессировать его, воспользовавшись его желанием получить больше наклеек. Мы редко ведем себя хорошо от того, что надеемся на награду или боимся наказания. Это происходит, когда мы естественным образом начинаем принимать в расчет других людей, когда понимаем, что сотрудничество способствует более гармоничной жизни, чем противодействие. Мы заботимся о других людях и их чувствах не из-за того, что боимся наказания. Мы помогаем им, потому что хотим, чтобы их жизнь стала легче. Нам хочется, чтобы наши дети вели себя с другими предупредительно и проявляли к ним эмпатию, а не чувствовали себя загнанными в тесные рамки, обозначенные наказаниями и материальными поощрениями. Тем не менее я не знаю ни одного родителя, кто ни разу не поддался соблазну подкупить чем-нибудь своего ребенка (и я не исключение). Но применять подкуп следует только в качестве исключения, а не правила. Лучший способ заинтересовать детей домашними делами (например, загружать посудомойку) – позволять им играть любыми предметами, когда они еще только учатся ходить. Помните: игра – это работа. Они подражают вам, когда вы делаете что-то вместе, и вот, спустя время (достаточно долгое, я полагаю) в вашем распоряжении человек, который ставит посуду в посудомойку, потому что хочет внести свой вклад в общее дело, а не потому что вы его подкупили. Некоторые родители считают, что, оплачивая работу по дому, они помогают детям понять ценность денег. Однако я думаю, что, прежде чем учить ребенка ценить деньги, имеет смысл научить его ценить людей. Дети учатся вести себя в соответствии с тем, как обращаются с ними. По-настоящему они начинают говорить «спасибо» и «пожалуйста», когда благодарность и уважение проявляются по отношению к ним. Тогда в этих словах для них есть смысл. Если вы просто натаскали детей произносить формулы этикета в определенных ситуациях, то, возможно, у них никогда не получится почувствовать, что за ними стоит. Родителям неудобно, если в ответ на подарок или угощение их дети не говорят «Спасибо!», потому что мы хотим, чтобы все вокруг любили наших детей так же сильно, как их любим мы. Ну и, конечно, не хочется, чтобы их поведение бросало на нас тень. Но нужно забыть свой нарциссизм и, вместо того чтобы унижать ребенка, вынуждая его говорить то, чего он, возможно, совсем не чувствует, самим поблагодарить за подарок. Тогда даритель не почувствует, что его не ценят. Дети учатся истинной благодарности, если к ним самим ее проявляют. И начинается она, когда вы радостно принимаете сто пятидесятую воображаемую чашку чая, которую вам вручает ваша дочь. Это не зря потраченное время. Это время, которое вы инвестировали. Если любое поведение – это коммуникация, то что означает неудобное поведение? Итак, как же понять, что значит конкретное неудобное поведение вашего ребенка? Вспомните, когда вы сами становитесь невыносимы. Лично я проявляю свои худшие черты, если люди вокруг не понимают меня и, похоже, даже не пытаются. Мне приходится делать над собой усилие, чтобы вести себя прилично, нуждаясь во внимании тех, кто меня игнорирует. Я испытываю стресс, когда мои ожидания, надежды или планы летят в тартарары по причинам от меня не зависящим; когда не могу достичь желаемого или вынуждена находиться в положении, которое считаю невыносимым. Сцены, которые закатывает ваш малыш, разочарованный невозможностью достичь того, чего он хочет, возможно, обусловлены сходными обстоятельствами. Он может, кричать, дуться, визжать, лягаться, драться, швырять вещи или бросаться на пол с такой силой, что недолго и пораниться. Обратите внимание, в каких ситуациях он ведет себя подобным образом. Каковы его триггеры? С каким разочарованием ему труднее всего справиться? Не влияет ли на него и ваше настроение? Вам придется понаблюдать, потому что, если вы спросите его, он может и не знать, почему прореагировал именно так. Он ответит что-нибудь вроде: «Так нечестно» или даже «Я не знаю». Когда мы расстроены, это чувство так доминирует, что его трудно облечь в слова. А уж маленькому ребенку еще труднее сформулировать, почему ему тяжело или совершенно невозможно справиться с какой-то ситуацией. Бывает, это распространяется и на нас, родителей, так же как на наших детей. Давайте рассмотрим пример. Это письмо, которое я получила от Джины, мамы девочки-дошкольницы по имени Айофе. Сегодня вечером я на целый час застряла в пробке, добираясь в пригород из Лондона, так что доехала до детского сада, чтобы забрать Айофе, только в 17.40, на полчаса позже обычного. Когда я прибежала, все, казалось, было в порядке: Айофе мило играла с мальчиком. Но как только мы вышли из сада, она стала такой… Я скажу прямо – такой капризной! Она бегала взад-вперед по коридору и кричала: «Нет, нет, нет!», а я всего-то попросила ее надеть куртку. Я чувствовала, что никак не могу взять ситуацию под контроль: она просто носилась вокруг меня кругами. Мне было неудобно перед присутствующими там родителями. Делая вид, что я могу с ней справиться, я пригрозила: она не получит сегодня сладкого, если продолжит в том же духе… Естественно, она не обратила на меня никакого внимания. Ни один ребенок в саду не ведет себя таким образом. Айофе же всегда производит впечатление непослушной. На улице стало только хуже. Она отказалась садиться в коляску, не желала надевать шапку и перчатки. Мне нужно было еще зайти в аптеку, где пришлось крепко держать ее за руку, потому что иначе она сносила все с полок. У кассы дочь принялась орать и визжать. Чтобы запихнуть ее в коляску, мне пришлось практически с ней драться, а она при этом кричала как сумасшедшая. И снова я понимала, что не справляюсь, и чувствовала себя ни на что не годной, потому что моя дочь ведет себя отвратительно, а я не способна ее контролировать. Уже поворачивая к дому, я сообразила, что в детском саду, пока я долго и безуспешно пыталась надеть на Айофе куртку, я поставила сумку с продуктами для ужина на пол в раздевалке и оставила ее там. Я кинулась назад, но все уже было заперто. Меня захлестнуло отчаяние. Я злилась на Айофе, как никогда в жизни, потому что теперь я выглядела еще глупее и воплощала собой образ паршивой матери. Вернувшись наконец домой и встретившись с мужем, я расплакалась. Я в буквальном смысле повернулась спиной к Айофе и рыдала. От этого я чувствовала себя совершенно ужасно: кто же плачет на глазах у своего ребенка? Скажите, я совсем плохая мама? Вот что я ей написала в ответ: Должно быть, ужасно проторчать в пробке целый час. Если бы я оказалась в такой ситуации, я бы вся изнервничалась и чувствовала бы себя отвратительно и беспомощно, представляя, что не заберу дочь вовремя. Я бы так волновалась: в детском саду подумают, что я безответственная мать, раз я опоздала. Я бы расстраивалась из-за того, что моя дочь расстраивается. Зная свою способность довести себя до крайности такими мыслями, я хорошо представляю себе, как добираюсь до сада будучи на грани. Мне необходимо, чтобы дальше все шло гладко, тогда возможно восстановить обычный порядок вещей. Поэтому я бы так торопилась войти обратно в колею, что, наверное, не оставила бы себе возможности подумать о настроении Айофе. Я бы тоже пыталась заставить ее вести себя хорошо, потому что у меня не сохранилось ни на йоту эмоциональной энергии остановиться и попытаться выяснить, что она чувствует, и придумать, как утешить ее. Это так унизительно, когда посторонние люди, вместо картины любви и полного единодушия между нами, вынуждены наблюдать истерику моего ребенка и мою полную неспособность с ней справиться. (Сейчас, с высоты опыта мамы, ребенок которой уже давно вышел из детсадовского возраста, могу заявить, что все мы бывали в такой ситуации). Я бы чувствовала себя ужасно от того, что мне пришлось ей угрожать. Да еще забыла сумку с продуктами – конечно, где уж тут все удержать в голове в такой обстановке. Я бы тоже разрыдалась, оказавшись в надежных объятиях того, кто меня знает и любит. А потом я попыталась представить, каково было Айофе. Мам, привет! Я не умею писать, да и говорить у меня тоже пока не очень хорошо получается, но если бы я могла выразить свои мысли, вот что я бы сказала. Было бы куда лучше, если бы вместо того, чтобы сразу обозвать меня непослушной и вести себя со мной, как с капризной девочкой, ты бы попыталась понять, что между нами происходит. В детском саду меня подспудно преследовало ощущение, что что-то не так. Я чувствовала, что ты уже должна была прийти и быть рядом. Потом, когда ты наконец пришла, я играла в одну очень сложную игру. Ты сказала, что мы немедленно уходим, и велела надевать куртку. Я ответила: «Нет!» Но ты настояла на своем, тогда я завизжала, а ты расстроилась. Так нехорошо. Давай посмотрим, почему я сказала «нет». Я привыкла так говорить, когда все идет слишком быстро для меня и мне хотелось бы немного притормозить. Я не хочу быть трудным ребенком или манипулировать тобой, это всего лишь автоматическая реакция, поскольку я терпеть не могу внезапных перемен. Я к ним не готова. Ты была такая рассеянная и так торопилась, что я не чувствовала с тобой связи, и тогда я испугалась. А когда я испугана, я начинаю злиться. Ты все время думаешь о том, что должно случиться в будущем, но я-то живу здесь и сейчас, и мне нужно, чтобы ты тоже была здесь, со мной, иначе мне одиноко и грустно. Когда ты пришла поздно, я хотела, чтобы ты не торопилась и объяснила, что тебя так задержало. Потом мне нужно было, чтобы ты рассказала, что мы будем делать дальше и у меня это уложилось в голове. Я еще не научилась быть гибкой, поэтому мне нужно больше времени, чем тебе, чтобы переключиться. Выдергивать меня в середине игры и заставлять надевать куртку – это слишком. Готова поклясться – если бы тебя прервали в процессе важной и сложной работы (а именно это и значит для меня игра), то тебе бы это тоже не понравилось. Все, что мне требуется, если уж ты хочешь, чтобы я прекратила свои дела, будь то игра или беготня вокруг, – это предупреждение. Да, мне нужно особенное предупреждение каждый раз: остановить игру, надеть куртку, залезть в коляску. И еще мне нужно на это время. Сообщи мне о своих планах, как только решишь, что делать, и дай мне возможность осознать их. Возможно, мне понадобится предупреждение за пять минут до окончания игры, но даже в этом случае мне непросто. Тогда нужно еще трехминутное предупреждение, а потом – предупреждение за одну минуту до того, как я должна прекратить игру. Если мне все равно трудно смириться с мыслью о необходимости надеть куртку в раздевалке, то возьми ее с собой и дай мне ее на улице. Одна перемена, которую я особенно не люблю, состоит в том, чтобы перестать бегать и сесть в коляску. Там мне некуда девать свою энергию и приходится изливать ее в гневных чувствах. Когда ты велишь мне тебе не перечить или запрещаешь бегать вокруг и кричать, а потом рассказываешь о последствиях моего непослушания, это не помогает. Я еще не научилась смотреть в будущее и выстраивать причинно-следственные связи между своим поведением и возможным исходом. Эти нейронные цепочки сформируются в свое время. Сейчас, когда ты меня ругаешь, мне кажется, что ты просто не понимаешь меня, и тогда становится еще страшнее, я злюсь еще сильнее и еще чаще говорю «нет». Когда меня переполняют чувства, я не могу сидеть тихо и вести себя спокойно. Мне бы сильно помогло, если бы ты попыталась понять, как мне сложно, и сказать об этом так, чтобы я сумела понять. Например: «Ты разочарована, потому что не хочешь заканчивать эту забавную игру». Если ты сможешь облечь мою досаду и страхи в слова, я тоже научусь использовать их. Тогда я лучше смогу общаться и реже стану терять над собой контроль. Если ты рассердишься или скажешь, что я веду себя глупо, я просто закроюсь или закричу. Я понимаю, что, когда ты напряжена или торопишься, тебе трудно думать о том, чтобы выстраивать со мной общение. Гораздо легче заставить меня делать то, что ты велишь, или потребовать от меня вести себя определенным образом. Но когда у нас получается двухсторонняя коммуникация, когда я чувствую, что меня понимают и принимают, что меня любят, я чувствую себя спокойнее, и тогда мои эмоции не вырываются из меня в форме неподобающего поведения. В аптеке, если бы ты рассказала мне, о чем думаешь и что делаешь, я бы тебе помогла. Но ты только велела мне вести себя хорошо. Тогда я стала подражать тебе и брала разные вещи с полок. Пожалуйста, давай мне возможность поучаствовать в делах, даже если тебе кажется, что на это нет времени. Это время все равно приходится потратить, только теперь уже на то, чтобы меня отругать. Даже когда ты плакала, папочка все равно тебя любил и обнимал. Как мило с его стороны войти в положение с забытыми в раздевалке покупками. Мне тоже это нужно. Если бы ты меня обняла в детском саду, когда я расстроилась из-за того, что не смогла доиграть до конца, мне кажется, нам обеим стало бы лучше. Мам, ты же знаешь, что мы с тобой вместе навсегда, так почему тебя так волнует, что подумают другие люди? Я все понимаю, но не стоит смотреть на себя их глазами. Мама, в один прекрасный день, уже совсем скоро, я сумею справиться со своим разочарованием, стану более гибкой по поводу изменения планов, смогу выражать свои чувства словами, а не дурным поведением, и еще я научусь принимать в расчет твои эмоции – научусь этому от тебя. Ведь ты думаешь о моих чувствах. Даже не переживай, хорошая ты мама или плохая. Ты самая лучшая мамочка на свете, та самая, которую я всегда хотела, и никаких других мне не надо. Потратьте время на нечто позитивное, чтобы потом не тратить его на негативное На то, чтобы растить ребенка, всегда требуется много времени. И лучше потратить это время заранее, чтобы предупредить неприятности, чем затем разгребать последствия. Если вы двигаетесь слишком быстро для того, чтобы ребенок за вами успевал, если вы не озвучиваете за него его чувства, если не предупреждаете о своих планах и не включаете его в домашнюю работу, вам придется тратить время, которое, как вам кажется, вы сэкономили, на то, чтобы ругаться с ним. Раз деваться некуда и тратить время на ребенка все равно придется, почему бы не потратить это время на нечто позитивное? Я рада сообщить, что Джина научилась останавливаться и сохранять контакт с Айофе, оставаясь в настоящем, а не забегая в будущее. Она стала смотреть на ситуацию с точки зрения дочери и озвучивать за нее ее чувства. Поведение Айофе стало намного более удобным. Упражнение: как предвидеть трудности Если предстоит трудная для ребенка ситуация либо какое-то изменение, которое может оказаться для него некомфортным, полезно притормозить и представить себя на месте ребенка. Вообразите, что бы он сказал, если бы мог идентифицировать свои чувства и озвучить их, и тогда вы поймете, что делать. Попробуйте зафиксировать то, что получилось, в форме письма к самому себе от лица ребенка или младенца, как я это сделала выше. Когда вы пишете, легче представить образ мысли ребенка, и вам обоим станет ясно, что можно исправить, чтобы в результате стало спокойнее всем. Исправить поведение, облекая чувства в слова Если мы хотим, чтобы ребенок (или кто бы то ни было) перестал вести себя определенным образом, нужно предложить альтернативу, как в следующем примере. Четырехлетний сын Джона, Джуниор, просыпался каждое утро с плачем, прибегал в спальню родителей и продолжал там кричать, пока его не обнимут. Как-то утром Джон предложил сыну попробовать новую тактику: прийти к ним в комнату без крика. Он объяснил Джуниору: «Ты можешь просто сказать: «Доброе утро, мама и папа, обнимите меня, пожалуйста». Джуниор попытался, но без слез все равно не обошлось. Мама спросила: «Тебе одиноко, когда ты просыпаешься?» Джуниор кивнул. Тогда они предложили ему говорить: «Доброе утро, мама и папа. Мне одиноко, и я хочу, чтобы меня обняли. Пожалуйста!» С этого момента все изменилось. Каждое утро Джуниор вприпрыжку добирался до спальни родителей, выпаливал свое новое предложение и получал объятия. Через несколько дней родители сказали ему: «Непохоже, что тебе одиноко. Но даже если ты счастлив, мы все равно будем тебя обнимать!» В конце концов, Джуниор стал начинать утро с фразы: «У меня все хорошо, и я хочу обниматься». История Джона и Джуниора показывает, как меняются чувства, облеченные в слова. Для взрослых этот рецепт тоже годится.