Марджани снова набирает номер, вешает трубку, снова набирает, вешает трубку, снова набирает. Занято. Занято. Этот звук, насмешливый гусиный гогот на ухо, снова и снова. Несколько мгновений она сидит, закипая, затем вытирает лоб и поправляет рубашку. – Мне пора. Нам придется заняться этим позже, Дэниел, – говорит она. – Разве только ты не хочешь, чтобы я подвезла тебя до полицейского участка. Этого я не хочу. Этого я не хочу. – Ладно, – фыркает она. – Мы попробуем еще раз сегодня, если они к тому времени его не поймают. Ты согласен? Да. Она снова вытирает мне голову, смотрит на меня, хмурясь. Увидимся вечером на митинге. Ты будешь в порядке до того времени? Да. Все будет нормально. Она так беспокоится. Ее беспокойство заставляет беспокоиться меня, поэтому я улыбаюсь ей изо всех сил. Все будет номально. Мы слишком разнервничались. Отправляйся по своим делам. Она смотрит на меня на мгновение дольше, чем нужно, затем берет свою куртку со спинки стула. Снаружи отличная погода, поэтому она открывает дверь и вывозит меня на крыльцо. Она похлопывает меня по коленке. – Будь осторожен, Дэниел, – говорит она по дороге к своей машине. – Это серьезно. Это довольно серьезно. Спустившись с крыльца, она останавливается и оборачивается. Но больше ничего не говорит. 21. Надеюсь, вы простите меня, если сегодня вы являетесь клиентом Spectrum Air, ожидающим какого-то обслуживания, но, видите ли, я переписываюсь с человеком, возможно убившим юную девушку, и я жду, пока он мне ответит. Простите, если у меня не хватает терпения на то, что у вас не откидывается сиденье. Но день оживленный, потому что приближаются выходные футбольных матчей. Даже крохотный аэропорт нашей сонной деревни переполнен в футбольные выходные. Вот один из моих любимых интересных фактов о замечательно странном городе, где я живу: в выходные домашних игр Джорджии, все законы, запрещающие открытые емкости с алкоголем на улице, приостанавливаются. Это даже есть в городском уставе: туристическое бюро это с радостью рекламирует. В любой другой день округ набивает себе сундуки, весь свой бюджет, за счет штрафов за употребление алкоголя в публичных местах несовершеннолетними студентами или другими негодяями. Здесь в одном ресторане документы как-то спросили у бабушки Трэвиса, а ей восемьдесят четыре, и она выглядит так, будто умерла в 1983-м. (Она была с ходунками! И все равно попросили документы!) Незаконное распитие алкоголя – это живительная сила этого городка, как повелось, это источник и решение всех фискальных проблем общественной жизни. Но когда футбольная команда Джорджии играет в домашнем матче, что ж, все правила забываются – этот немного пуританский университетский городок превращается в Нью-Орлеан. Это оказывается менее беспорядочным, чем вы можете подумать. В Атенс нет напускной напыщенности в выходные матчей как, например, в Оксфорде, Миссисипи – в футбольные субботы то место похоже на вечеринку из фильма «Прочь[7]»; на всех галстуки-бабочки и соломенные шляпы – но мы и не поджигаем мир просто чтобы взглянуть на костер, как психи из университета штата Луизиана. Это просто особый праздник на целые выходные, случающийся семь раз в год, где участвуют все, практически все, не считая самих игроков, просто пьют примерно тридцать шесть часов без передышки. Цель – не забытье. Это чтобы на все выходные окутать себя теплым коконом, позволяющим тебе забыть о вездесущем распаде цивилизации… но недостаточным, чтобы вырубиться до начала игры. И это делают все, не забывайте. Это не просто отдельная группа придурковатых чуваков из братства с кепками козырьком назад. Они съезжаются со всего штата, более элегантный народ из Северной Джорджии, более молодые, только что выпустившиеся ребята из Атланты и пригорода, юные темнокожие профессионалы из самой Атланты, фермеры из Южной Джорджии, трясущиеся, немного пугающие парни с границы между Джорждией и Флоридой. Атенс – это прогрессивный город почти во всех возможных смыслах, благодаря его статусу университетского городка. (Наш мэр – провозглашенный демократический социалист!) Но в футбольные выходные это место попросту является домом всей Джорджии, где старые хиппи, растягивающие слова, седые судьи с юга, мамочки, рэперы, проповедники, кокаинщики, музыкальные задроты, бухгалтеры, школьные учителя, профессора физики и фермеры, разводящие куриц, собираются все вместе, чтобы превратить свои тела на 65 процентов в бурбон и поорать за «Доугс». Футбольный стадион буквально в центре Атенс это свет, привлекающий всех нас. Это единственное, что имеет значение во всем штате семь недель в году, и, я должен вам сказать, наблюдать за этим прекрасно. Мы не можем ни о чем договриться, мы не можем даже просидеть друг с другом достаточно долго, чтобы решить, хотим ли мы о чем-то договориться, но из всех вещей: это футбол, эта ужасная игра, разрушающая мозги студентов, не выплачивая им за эту привилегию ни гроша, этот последний оплот безнадежно глупых качков, это он сближает нас, черт возьми, и мы можем собраться, нацепить красный и лаять друг на друга, подавив все ужасное дерьмо так глубоко, чтобы оно не вернулось оттуда по меньшей мере до вторника, и мы делаем это семь раз в год, и это семь раз в год, когда нам не приходится со всем этим жить, а это не ерунда, скажу я вам. Еще одна отличная вещь в футбольных выходных – это редкие случаи, когда езда на машинах не одобряется, или, по крайней мере, не одобряется неглупыми людьми. Местные паркуются в пятницу и даже не вспоминают о своих машинах до второй половины воскресенья. В футбольные выходные здесь пешеходная Вальгалла, и это, конечно, как раз моя тема: когда пешеходов больше, водители больше обращают на них внимание и менее склонны резко, не глядя повернуть направо, врезавшись в местного моторизованного путешественника с СМА. За шесть лет жизни здесь меня уже сбивали дважды, оба раза это были люди, забывшие, что за их лобовыми стеклами существует внешний мир. Один раз это было легкое столкновение, большой старый деревенщина, который катился мимо знака «стоп» и ударил по тормозам, заметив меня. Он выскочил из своего грузовика и подбежал ко мне. Я был в порядке, он правда лишь поцарапал краску на моем кресле. Тогда я еще мог немного разговаривать, и я сказал: «Ничего, я в порядке, все нормально», он посмотрел на меня и тут же разразился слезами. Это было то еще зрелище, этот трехсотфунтовый бородатый чувак со стикером на бампере «Не дави на меня», в слезах, соплях, завывающий: «Извините, извините». Он пострадал гораздо больше меня. Другой раз это была студентка в Форде Эскорт, примерно восемнадцать месяцев назад. Она смотрела в телефон, конечно же, и отпустила педаль тормоза, листая ленту, и ехала на красный, пока я проезжал прямо перед ней по переходу. На этот раз я понес больше урона, отлетев примерно на три фута вперед, почти под проезжающие машины, вылетев из кресла и приземлившись на правое запястье, сломав его при падении. Она даже не заметила, пока люди не начали сигналить. Она ошарашенно вышла из машины, и увидела меня, корчащегося на земле, будто меня ударили электрошокером, или будто я футболист, извивающийся, чтобы выбить штрафной. Должно быть, это было нечто – сам я не был в сознании. Я проснулся несколькими часами позже в больнице с Марджани и Трэвисом, сидящими рядом. Им пришлось использовать аппарат, помогающий кашлять, чтобы контролировать мое дыхание, но при всем этом запястье, вместе с несколькими жуткими царапинами на левой стороне моего лица, каким-то образом оказалось самым худшим из случившегося. Это была даже не та рука, которой я управлял креслом. Могло быть, и однозначно должно было быть, намного хуже. Я слышал, что Трэвис много плакал, но я проспал большую часть этого. Мы не писали заявление на девушку, но я не сомневаюсь, что ее страховка теперь отправит ее в нищету на ближайшие двадцать лет. Добро пожаловать в мой мир, дамочка. Но никто не забывает смотреть по сторонам в футбольные выходные. На этот раз Джорджия играет с университетом Среднего Теннесси, ничего не значащим университетом и его ничего не значащей футбольной командой. Это идеальная возможность для меня понаблюдать за людьми. Я могу просто прикатиться на кампус и сидеть там часами, глядя на окружающих. Как обдолбанные студенты бросают фрисби. Как парни из братств рассиживаются на порогах домов на Милледж. Смотреть на девушек, еще совсем детей, разодетых в классические платья для мероприятий в сестринствах. На футбольных фанатов с настроенным DirecTV, чтобы не пропустить трансляцию ни одной игры все выходные, всегда скорчившихся в углу и расписывающих причины, почему «Доугс» никогда не выиграют этот матч – мы прокляты, мы обречены, чертов Кирби должен нас вытащить. Старые выпускники, стекающиеся отовсюду, их недельное паломничество в Атенс, домой, в место, где они когда-то правили, место, где они могут вспомнить, кем были и притвориться, что они снова такие. Дети, бегающие везде, понимающие, что на этих выходных у них немного больше свободы, но не совсем уверенные, почему. На юге осенью четверги – всегда сложные рабочие дни для работников туристической сферы, если так вы хотите назвать то, чем я занимаюсь. В такие выходные нас наставляют узнавать отношение путешественников к университетскому футболу, поэтому я вбрасываю несколько ответов: «Важные выходные для «Ноулс»!» пассажирам на задержанном рейсе Spectrum 227 до Таллахасси. Сначала они отвечают: «Я ЗНАЮ ПОЭТОМУ И ПЫТАЮСЬ ТУДА ДОБРАТЬСЯ», но в итоге они ценят, что ты понимаешь, что стоит на кону их поездки. Люди тратят столько времени, крича на бренды в интернете, что их всегда немного удивляет осознание, что бренды живут в одном мире с ними, и они знают, во сколько начинается матч. Бренды тоже люди, между прочим. Я занят написанием письма, отговаривая какого-то чувака из Чаттануги от отправки самодельной бомбы в дом моей матери, когда я слышу знакомое оповещение Gmail. Я переключаюсь на другое окно, перевожу дыхание и принимаюсь читать. Флагшток, Извини. Твой пост застал меня врасплох. А кого бы не застал? Я был излишне враждебен. Эта неделя была бурной, как ты можешь подумать, и меня выбила из колеи информация, что кто-то увидел наше с Ай-Чин знакомство. Для нас с Ай-Чин это был личный момент, который, как мне казалось, принадлежал только нам двоим. Меня удивило, что кто-то за нами наблюдал. Она тоже была удивлена, когда я ей сказал. Поэтому давай начнем с чистого листа, я догадываюсь, что у нас больше общего, чем мы можем себе представить, и, если мы будем вести переписку, давай попытаемся сделать это как мужчины. Ведь мы все же мужчины. Ты мужчина. Я вижу, что ты мужчина. Мужчины добрее женщин по природе своей. Мы более открытые. Ты просто сказал, что думал и что хочешь. Женщина бы никогда так не сделала. Это одна из причин, почему мы с Ай-Чин так хорошо ладим. Она говорит мне, чего хочет. Это редкая черта для женщины. У нас с тобой общий секрет. Только трое людей в мире знают о нем. Ты знаешь, что она села в мою машину, я знаю, что она села в мою машину, и она знает, что села в мою машину. Ты видел телевизор? Все пытаются ее найти. Я полагаю, мне стоило это предвидеть. Все паникуют, когда исчезает девушка. Я мог бы умереть в этом кабинете и разглагаться неделями, пока кто-то бы даже подумал хватиться меня. Но одна маленькая азиатка пропадает на пару дней, и это международное происшествие. В таком мире мы живем. Единственные, кто знают, это мы трое. Я не знаю, откуда ты знаешь. Но, очевидно, это так. Поэтому давай будем друзьями. Мы можем быть друзьями? Расскажи мне о себе. Если это поможет, я расскажу тебе немного о себе. Меня зовут Джонатан. Смотри. Посмотри на это. Я только что сказал тебе свое имя. Это больше, чем сделал ты. Я показал тебе свое. Теперь покажи мне свое. Всего наилучшего, Джонатан На этом работа в тот день закончилась. 22. Он идет мне навстречу. Мне стоит сделать то же. Я намерен закончить до того, как Марджани заберет меня на митинг у часовни. джон, я буду звать тебя джоном. меньше букв. надеюсь ты не против. я должен спросить. ай-чин в порядке? мне она показалась очень милой. я видел ее в округе несколько раз. ее родители прехали за ней аж из китая. я вчера видел ее маму. тебе нужно сказать ей что ее мама здесь и ищет ее. может быть она хочет это знать. моя мама очень испугалась бы если бы я вот так пропал. а твоя? могу поспорить что да. ты хочешь узнать обо мне больше. я слишком много времени провожу на реддите похоже как и ты хахахаха. я просто обычный чувак. все время дома перед компьютером. но у тебя крутая машина. это помогает тебе с девушками вроде ай-чин? могу поспорить что да. у меня не складывается с девушками. я не знаю что им сказать. может поэтому я все время на реддите хахахахах но я немного запутался. ай-чин с тобой? она у тебя дома? вы разговариваете на китайском? вы друзья? тебе нравится об этом говорить? мне да. надеюсь тебе тоже. также меня зовут том. но ты можешь называть меня томом хахахах том ОТПРАВЛЕНО. ОТПРАВЛЕНО. Я это отправил. ОТПРАВЛЕНО. Я резко выключаю компьютер, избавляясь от доказательств. Марджани появляется вскоре после этого, в спешке. – Мы опаздываем, нам пора, там Кирби, Кирби будет там. А еще мне нужно рассказать им, что я знаю. А, да, и это тоже. Мне тоже не терпится оказаться там. Из-за интернета я думаю, что мир внутри дома – худший из всех возможных. Мы так торопимся, что только проделав половину пути по Агрикалчер-стрит понимаем, что мы забыли запереть дверь, и нам приходится разворачиваться, чтобы это сделать. По возвращении Марджани останавливается. – Дэниел, Трэвис заходил вчера поздно вечером?