– Девять лет назад, – отвечает Сандра и опять вздыхает. – И мне не хватает его каждый божий день. Бернар допивает «Кео» и отдает пустой стакан бармену. – А чем вы занимаетесь, Бернард? – спрашивает его Сандра, произнося его имя на английский лад. Он рассказывает, как работал на своего дядю, пока его не уволили. – А почему он вас уволил? – интересуется она. Когда он объясняет ей, в чем было дело, она говорит: – Просто задрот какой-то. – Я не знаю, – говорит он, – что значит «задрот». – Задрот? – Сандра смеется и обращается к Чармиан: – Как бы ты объяснила, что значит «задрот»? – Может, идиот? – предполагает Чармиан. – А что это значит буквально? – Буквально? – Да. – Ну, это как дрочила, да? Сандра смеется и говорит: – А как мы это объясним Бернарду? – Я не знаю. Сандра поворачивается к Бернару: – Буквально это тот, кто играет сам с собой. – Ясно. – Вы понимаете, о чем я. – Сандра хитро улыбается. Чармиан, похоже, смущена, ее лицо заливает краска, и она отворачивается от них, потягивая через соломинку сидр. – Думаю, да, – говорит Бернар, сам испытывая смущение. – Но, вообще, это просто значит «идиот», кто-то, кто нам не нравится. – Тогда он задрот, мой дядя. – Так и мне кажется, – говорит Сандра, а затем обращается к Чармиан: – Можешь представить? Уволить племянника только за то, что он собрался в отпуск! Чармиан кивает и бросает быстрый взгляд на Бернара. Чувствуя их участие, он рассказывает им о своем дяде больше – о том, как тот живет в Бельгии, чтобы платить меньше налогов, как он… – Так откуда вы, Бернард? – спрашивает Сандра. – Из Лилля. – А где это? – Это вроде бы рядом с Бельгией, да? – вставляет Чармиан несмело. Бернар кивает. – А ты откуда знаешь? – удивляется Сандра. – «Евростар» проезжает через него иногда, – отвечает Чармиан. – Разве нет? Вопрос обращен как будто к Бернару. – Ну, да, – только и говорит он и отворачивается к воде, глядя на солнечные блики. – А мы из Нортгемптона, – говорит Сандра. – Он знаменит своей обувью. Позднее они вместе плавают. Обе леди по-прежнему в своих просторных платьях, вздымающихся на воде, а Бернар, двигаясь более свободно, то плавает кролем, то переворачивается на спину и щурится от солнца, пока по лицу стекает хлорированная вода. Сандра подбадривает его сделать стойку на руках на мелководье. Еще не совсем протрезвев, он соглашается. Вернувшись в нормальное положение, он спрашивает, как у него получилось, и Сандра кричит ему, чтобы в следующий раз он держал ноги прямо, а Чармиан смотрит на него, бултыхаясь на глубине, где ее ноги касаются синего кафеля. Он снова делает стойку, с трудом выравнивая ноги в длинных мокрых плавках. Леди аплодируют. Чувствуя себя победителем, он ныряет, погружаясь в беззвучный синий мир, теряя привычную опору и шаря руками по кафелю. Он погружается глубже, молотя ногами по воде. Легкие работают в полную силу, когда он отталкивает руками кафель. К лицу приливает кровь. По его телу струятся пузырьки воздуха, от ноздрей и дальше. И вот он снова вдыхает воздух, его руки по самые плечи еще в прохладной воде, насыщенной химикатами, она стекает по рыжеватым прядям его волос, налипших на глаза. Его слегка подташнивает. И все из-за пива… Секунду он боится, что его сейчас вырвет. И тогда он замечает спасателя, стоящего у края бассейна, так что его тень ложится на воду. Он говорит что-то Сандре и идет обратно на свое место на наклонной лестнице, откуда озирает бассейн, как судья в теннисе. – Нас пожурили, – говорит Сандра, лениво покачиваясь в воде по шею. Над водой остается только ее блондинистая, стриженная «под горшок» голова – лицо, с внушительной челюстью, загоревшее до красноты. Бернар не уверен, что правильно понял ее. Его еще слегка подташнивает, и голова чуть кружится. – Что? – Нас пожурили, – повторяет она. Бернар, стоя на четвереньках в воде, тупо смотрит на нее и начинает замерзать от неподвижности. Он довольно костляв. На спине видны все позвонки. Сандра еще что-то говорит ему, ее голос звучит неразборчиво… – Сказали перестать дурачиться, – долетает до него. И она уплывает – медленно, очень медленно ее голова удаляется по воде. Поверхность воды, взбаламученная его выкрутасами, постепенно выравнивается и успокаивается. Подурачившись, они лежат под солнцем на шезлонгах. Сандра еле умещается на своем. А Чармиан приходится сдвинуть два. Бернар ей помогает. Затем сам молча ложится на шезлонг и закрывает глаза. Время близится к вечеру. Солнце размеренно шпарит. Сандра и Чармиан, лежа во влажных платьях, курят и говорят о еде. Бернар их почти не слушает. Затем Сандра обращается к нему: – Бернард! Он открывает глаза и видит, что они обе смотрят на него. Чармиан, однако, быстро отводит взгляд. – Мы собираемся сегодня поужинать не в отеле, – говорит Сандра. – Хотите с нами? Они встречаются в холле. Бернар разговаривает с улыбчивым человечком – тот обещает, что его душ непременно починят завтра, – и появляются леди. Возникает некоторая заминка. В отличие от предыдущего вечера Бернар на этот раз не стал заниматься своим внешним видом. А вот обе леди, напротив, прихорошились. Он сразу это замечает. Прежде всего щедро наложенный макияж, но главное – Сандра в платье на бретельках, пусть и не сильно отличающемся от ее купального наряда, но его бело-зеленый растительный орнамент сглаживает ее чересчур пышные формы, а Чармиан в джинсах и блузке с кружевами. – Ну, все в сборе? – говорит Сандра, и Бернар поворачивается к ним. Улыбчивый человечек тактично провожает их взглядом. Сначала они идут молча мимо недостроенных зданий рядом с отелем. Вечер приятно теплый – в ночное время здесь еще бывает чуть прохладно в это время года. Но несмотря на то, что они идут под уклон, Чармиан вскоре начинает обливаться потом. – Это недалеко, – говорит Сандра, тяжело дыша. – А что… что это за место? – спрашивает Бернар. – Типично греческое, – отвечает Сандра. И вот они перед длинным одноэтажным строением густо-красного цвета, стоящим на засушливом пустыре у дороги. Оно все облеплено вывесками. В просторном помещении работает кондиционер, и их проводят к столику. Звучит музыка – последние международные хиты, а на экранах, висящих на стенах, американцы играют в гольф. Время еще раннее, так что посетителей пока немного. Официантка приносит им большие ламинированные меню, и они молча их изучают. В меню есть фотографии всех блюд – неприятно реалистичные, словно из полицейского досье. После нескольких глотков вина с легким привкусом сосновой хвои, заказанного Сандрой, атмосфера за столом становится непринужденной. – Нравится мне здесь, – говорит Сандра. Затем подают долму на тарелке из нержавейки, с оливковым маслом, блюдо с тарамасалатой[21][Блюдо греческой кухни – смесь копченой тресковой икры, лимонного сока, оливкового масла и чеснока.] и хумусом, а также тарелку с теплой питой. Бернар подливает себе этого странного вина и «освежает» бокалы остальным. Он рассказывает им, как его обсчитали в баре в первый вечер, как ему пришлось заплатить втридорога за напитки для двух размалеванных дамочек важного вида. Сандра вспомнила, как их попробовал обсчитать таксист, когда они ехали тем вечером от отеля «Вангелис», а Бернар в ответ рассказал им свою историю неприкрытого грабежа. Подчищая остатки тарамы последним кусочком питы, Сандра говорит: