И, извиваясь перед путешественниками, как скользкий червь, Попросил войти в хранилище, где тайны укрывает сей оплот. А помещение было то похоже на разинутый пустотелый рот. Но комната, что на вид померещилась им как пустая, Была на деле, если приглядеться, совсем, увы, не такая. Из пластика стеночка её поперёк-пополам разделяла, За ней был транспортёр в полу, живая ленточка будто бежала. В стенах для её прохода отверстия, они там, как в гроте, зияли. Но куда дорожка уходила, ни гид, ни Никсон здесь не сказали. Ещё сама лента в транспортёре шириною с длинную кровать, Наверное, непростые и громоздкие вещи ей нужно таскать. Но, если признаться перед читателем своим, это и для того, Чтоб некий тут груз не повредился, упав на пол в случае чего. Ну, а за транспортёром, видно, далее под комнаты потолком С передней части и, так сказать ещё, с торцевой, лицевой стены Торчал из неё небольшой телеобъектив будто ненароком. Снимая всё подряд, бесспорно, как вездесущий глазок сатаны. Тут у прозрачной стены, чтоб перед спутниками объясниться, Хозяин американских штатов всех попросил приостановиться. «Сюда пришли мы неспроста, – сказал им здесь президент, — А чтобы остался у нас в судьбе один прекраснейший момент, Который в жизни нашей, несомненно, запомнится надолго. Это одно из чудес на свете, которому надо нам тут поклониться. Если этого не сделаем, потом такого случая, наверно, не повторится. А в существование инопланетян поверить надо нам более всего. Сначала мы поглазеем на погибших, так сказать, биороботов, Затем посмотрим и на человековидных, полуживых звездолётчиков. Они прибыли к нам, – продолжал президент, – конечно, без даров. Но от различных звёзд и, может даже, из галактических миров». Лишь только Никсон речь свою, что затянулась так, закончил, Как подал сразу же проводнику рукою знак, как будто для смотрин. А тут ещё шустрый академик и добавочное освещение включил, И этим словно нежно ослепил трясущихся от волнения мужчин. «Что будет дальше, – мыслят путешественники и глядят во все глаза, И что же вытащит живая ленточка из своего выходящего лаза?» Но тут замедлила ход и стала тихой полоса транспортёра, И не резва она, как раньше, к слову, и никуда уж боле не бежит. И вот наконец-то на дорогих золотых лодках им всем вывозит Первого, бесспорно, космического, необычного чело… визитёра. А за этим, как какие-то дублёры, последовали сразу и остальные, У всех усопших тела скрючены в гримасах, словно были они больные. Всегда, везде всю масть отважных и умнейших гуманоидов Расцениваю я как первых разведчиков со всех других миров. И потому, мой дорогой читатель, нам неимоверно сложно Их повстречать, к общей радости, на нашей маленькой Земле. А здесь лежат в различных комбинезонах, словно безмятежно, Безусловно, с десяток мертвецов, как в идеальнейшем кремле. Одни ростом на полтора, другие даже так на целых три метра, И, к удивлению, руки длинные у всех, как у проворных бедуин. На всех конечностях – руках, ногах – у каждого космического визитёра Ровно, без сомнений даже, по четыре удлиненных пальца только И с острыми когтями, дико, страшно, безобразны все как один. Даже в гуманоидах благообразности тут не найдёшь нисколько. Да, на земле подобное, мой друг, такому вряд ли где-то сыщешь. И даже экспонат такой, наверно, ты не найдёшь и не разыщешь. Чего только их безволосые, как будто бы облизанные, головки стоят: На лицах отсутствуют брови, а безносые их дырки всех пугают. Застывшими глазищами словно какой-то ужас страшный видят, Разинуты их рты, о чем-то самом гиблом нас они предупреждают. Налюбовавшись, насмотревшись наконец-то вволю да без шума, Американский босс вновь без промедления подал рукой сигнал, Чтоб этот транспортёр, обслуживающая ленточная машина Всех этих мертвецов из комнаты зараз и без почестей свезла. Но для хранения, возможно, сцен подобных, в тайниках укрыла, Где завсегда имеется потаённый ледниковый зал или подвал. А здесь опять опустевшая дорожка тихонечко едва-едва ползёт, И снова миролюбивый президент поучительную речь заводит: «Напоминаю всем, – глаголет он, – это были биороботы-солдаты.