В данном случае классическая схема капитализма забавно трансформировалась: бандиты сначала покупали удочку, а затем нанимали рыбака, который умеет с ней обращаться. – Теперь я понимаю, почему синдикаты так жаждут заполучить в рабство мушкетера, – усмехнулся А2. – Хотят удешевить производство. – Как вы пришли в этот бизнес? – резко спросил Аккерман. – Зачем вам знать? – молниеносно «закрылся» Ли. – Хочу вас понять. – Зачем? – Я говорил: у меня есть планы. Но я делюсь ими только с теми, в ком уверен. – С чего вы взяли, что мне будет интересен ваш план? – Потому что я могу дать вам то, чего у вас нет, – жестко ответил А2. – И дать это могу только я. – О чем вы говорите? – О будущем. – Почему вы решили, что у меня нет будущего? – пробормотал окончательно сбитый с толку Ли. В ответ Аккерман поставил недопитый стакан виски на ближайший стол, скрестил на груди руки и произнес: – Сейчас я расскажу, как все будет. А принтер пискнул, сообщив, что до окончания печати осталась четверть часа. Paris, Boulevard Barbes – Скажите, что будет дальше? – услышал Хаожень робкий голос и раскрыл глаза. Попытался раскрыть глаза, потому что это оказалось не таким уж простым делом: тяжелые веки категорически отказывались подниматься, пришлось даже их потереть. А заодно и виски, разгоняя скопившуюся боль. Другими словами, Ли приходил в себя минуты три, не меньше, а когда наконец огляделся, то увидел, что робкий голос принадлежит кругленькому мужчине лет пятидесяти в рваном, но очевидно дорогом пиджаке, рубашке навыпуск, брюках и почему-то босиком. Мужчина сидел на грязном полу, рядом с китайцем, а прямо над ними тускло светил свисающий с потолка светодиод. Остальное помещение терялось в кромешной тьме. – Вы знаете, что будет дальше? – с надеждой повторил мужчина. «Токсин! – вспомнил Хаожень. – Они смазали золото токсином, а я, идиот, не надел перчатки. Отключился. Они остановили машину, вскрыли ее – благо внутри находился предатель Абдулла, и теперь я там, где ни в коем случае не должен был оказываться». В рабстве. Из рабства нужно освобождаться, об этом еще Авраам Линкольн говорил, но прежде чем действовать, нужно определить, кто оказался столь ловок, что сумел захватить предельно осторожного мушкетера. «Не такого уж осторожного, раз угодил в примитивную ловушку! – обругал себя Хаожень. Но тут же успокоил: – Заболтался, с кем не бывает». Ли вновь повернулся к собеседнику и поинтересовался: – Где я? – Там же, где и я, – уныло отозвался мужчина. И всхлипнул. Кем-кем, а воином он точно не был. – Мы тут вместе. В подвале. – Мне это о многом сказало, – съязвил Хаожень, ощупывая карманы и убеждаясь, что лишился не только smartverre, который похитители сняли в первую очередь, но и всех спрятанных в одежде устройств. – Очнувшись, я слышал странные звуки… – Я плакал, – не стал скрывать толстяк. – У вас что-то случилось? – поинтересовался Ли. Вопрос вызвал короткую оторопь, после чего мужчина осведомился: – А как вы думаете? – Мы с вами в одинаковом положении, но я не плачу, – заметил китаец. – Может, до вас еще не дошел весь ужас происходящего? – Вполне дошел. – Или вы до сих пор в шоке? Хаожень помолчал, вновь проверил карманы, которые вновь оказались пустыми, и осведомился: – В первый раз? – Нет, – вздохнул толстый. – Меня уже похищали, но это было семь лет назад и выглядело совсем иначе. Они заперли меня в подвале на час, затем пришел аль-Хаким, мы обговорили размер налога, и с тех пор меня не трогали. – Тогда почему вы беспокоитесь? – удивился Ли. – Семь лет – большой срок. Видимо ваши деловые партнеры решили, что настало время увеличить налог, и готовят новый пакет деловых предложений. Вы их примете и поедете домой. – К сожалению, все не так, – вздохнул толстяк. – Они уже озвучили требования: золото. Причем столько, сколько у меня нет. – Большая сумма? – Нереально огромная. Чтобы собрать половину, мне придется продать все, включая бизнес. – Отдайте им бизнес. – Они требуют золото. – Я догадываюсь почему, – поразмыслив, произнес Ли. – Из-за Орка, – уныло подтвердил бедолага. – Все его ждут, и все боятся. – Он выдержал паузу. – Все боятся будущего. Настоящее слишком долго было неизменным, к нему привыкли, нашли себе место и даже стали получать удовольствие. Мир казался незыблемым, поскольку достиг предела развития и прочно обосновался в расслабляющем комфорте. Стабильность стала не достижением, а фактором, одной из характеристик мира, и когда появилась угроза, еще призрачная, даже не обретшая плоть, – началась паника. Поскольку все поверили, что неистовый Орк сокрушит безмозглое настоящее. Мир задрожал, потому что в него никто не верил. А значит, он был обречен. – Я отдал все сбережения, но им мало. Если я не найду золото до вечера, они займутся моей семьей. – О ком мы говорим? – Ли вдруг понял, что до сих пор не выяснил столь важную подробность. – Кто меня взял? – Вы не знаете? – удивился толстяк. – Понятия не имею. – Мы у MS «Gladiators». – Хорошо, что не у берберов. – Чем хорошо? – «Гладиаторы» – продвинутая банда… – Частная полицейская служба, – поправил его сокамерник. – Уважаемому аль-Хакиму не нравится, когда его организацию называют бандой. – «Гладиаторы» – продвинутая банда, – после паузы повторил Хаожень, тоном показав, что плевать хотел на чувства полицейских боевиков. – Насколько я знаю, их штаб-квартира на бульваре Барбес… Мы находимся в ней? – Да. – Отлично, их штаб-квартира хорошо оснащена. – Вы разбираетесь в электронной защите? – поинтересовался толстяк. – Я – мушкетер, – с достоинством ответил Хаожень. – Я разбираюсь в электронике и сделаю все, чтобы выбраться, потому что иначе меня ждет пожизненное рабство. Несколько секунд толстяк молчал, после чего с надеждой поинтересовался: – Вы собираетесь бежать? – Я постараюсь, – уточнил китаец. – Составите компанию? – У меня тоже нет выбора. – Прекрасно, тогда запоминайте: вы должны слушать меня и не мешать. Справитесь?