– То, что было нельзя во время жизни, станет можно перед лицом смерти, – не заметив ее слов, продолжил Винчи. – Мечтал о дочери соседа – пойди и возьми, хотел убить жену – стреляй… – Не все на это способны, – обронила Карифа. – Резню начнут уголовники, остальные или станут баранами, или тоже возьмутся за оружие. Некоторое время все молчали, мысленно соглашаясь со страшным прогнозом Джехути, а затем Паркер снял smartverre, тщательно, но очень нервно протер их и твердо, неожиданно твердо и для него, и для обстоятельств, сказал: – Я верю в людей. Я хочу в них верить. Я хочу, чтобы лондонцы справились и показали Орку силу. В конце концов, они же люди! /// – Почему они это делают? – сквозь слезы спросила стоящая у окна Беатрис. – Они же люди! – Именно поэтому, – спокойно ответил Орк, нежно обнимая любимую и с болью ощущая, что ее бьет сильная дрожь. – Потому что люди. – Люди склонны к убийствам? – всхлипнула девушка. – К насилию? Грабежам? – Да. – Но почему? – Потому что люди поверили, что умирают, и запреты рухнули. Первой реакцией на выступление Террориста № 1 стал шок. Орку никто не поверил. Орку поверили все. Политики заявили, что беспокоиться не о чем, поскольку на территории королевства не зафиксировано ни одного случая появления kamataYan. Политикам не поверили. Мэр Лондона призвал сохранять спокойствие – в ответ начались волнения в Хакни: поджоги машин и грабежи. В район отправились полицейские и после ряда коротких стычек сумели навести относительный порядок. Мэр выступил со вторым обращением, с оптимизмом заявив, что «подданные Ее величества проявили присущую им выдержку», но все со страхом ждали сумерек… И в темноте Лондон вспыхнул. Мертвые принялись убивать мертвых. Выстроенные на окраинах MRB дали хаосу солдат, и толпы людей покатились по улицам, сметая со своего пути полицейские кордоны и вступая в схватки с силами правопорядка, друг с другом и с законопослушными гражданами. Одни лондонцы взялись за оружие, чтобы грабить, другие – чтобы защищаться. Погромщики били витрины, в ответ хозяева открывали огонь. Полицейские организованно отступали к центру, в оставленных районах начинались пожары. Что происходило с людьми, можно было лишь догадываться. – Мы могли уехать, – вздохнула девушка. – Мы не собирались, – напомнил Орк. – Ты бы что-нибудь придумал, – уверенно ответила Беатрис. – Я знаю, тебе звонили, наверняка предлагали покинуть город, но ты остался из-за меня. У нее подскочила температура, и девушка весь день пролежала в постели. С грустью шутила, что «счастливый день сменяется печальным», а после выступления Орка это стало для нее навязчивой идеей. – Не кори себя, – мягко произнес мужчина, целуя любимую в шею. – И поверь: все будет хорошо. – Ты обещаешь? – Я тебя когда-нибудь обманывал? – Я слишком мало тебя знаю, – попыталась пошутить Беатрис. – И сейчас, и завтра, и через сто лет ничего не изменится: что бы ни случилось, я не стану тебе лгать. – Через сто лет? – Мы ведь собирались жить вечно, – напомнил Орк. Беатрис рассмеялась, потянулась и крепко поцеловала его в губы. Потом прижалась щекой к его щеке, закрыла глаза и прошептала: – Когда я услышала Орка, то подумала, что заразилась. Ведь все совпало: мне стало плохо, он сказал, что Лондон ждут неприятности. У меня появилось чувство… Нет! Я подумала… я сразу подумала, что не хочу ждать смерти от этого мерзкого kamataYan, не хочу! Лучше убить себя. – Ты смелая. – В том, что испугалась? – В том, что не хочешь поддаваться террористу, – объяснил мужчина. – Смелая и гордая. – Спасибо. – Я в тебе не ошибся. – Искал смелую и гордую? – Искал тебя. – Зачем ты искал меня? – спросила Беатрис, мечтая оставаться в объятиях возлюбленного вечно. – Я предчувствовал, что нас ждет эпохальное событие, и не ошибся. – Орк кивнул на окно. – Мы смотрим не на погром, а на историю. – История заканчивается на наших глазах. – Как бы нам ни хотелось считать себя единственными и неповторимыми, мы всего лишь песчинки на ветру времени. Ветер подхватывает нас, какое-то время несет, одних поднимая выше, других прижимая к земле, а затем, наигравшись, бросает, чтобы подхватить следующую пыль. – А мы? – Мы остаемся там, где заканчивается наше время. – Мы умираем. – Все умирают. Несколько секунд Беатрис обдумывала то, как мужчина произнес короткий ответ, и с легким удивлением признала: – Ты действительно не боишься смерти… – Я знаю, что не смогу ее избежать. – Все это знают, но все боятся. – Потому что не верят. – Нет, – не согласилась девушка. – Потому что жить – естественно. И хочется, чтобы жизнь продолжалась. – Что может быть неестественнее вечной жизни? – поинтересовался Орк, обрадованный тем, что Беатрис отвлеклась от царящего на улицах безумия. – Что плохого в вечности? – вопросом на вопрос ответила девушка. – Жизнь – это постоянное обновление, – помолчав, произнес Орк. – Это прекрасная весна молодости, летний расцвет чудной зрелости, тихая грусть увядающей осени и скованность старой зимы. – Но потом все начинается сначала. – Не для нас. – Жаль… – Поэтому будем просто наслаждаться тем, что есть. Ведь сегодняшний день, каким бы он ни был, никогда не повторится. – И хорошо, что не повторится, – вздохнула Беатрис. – Не хочу еще раз увидеть погибающий Лондон. – С другой стороны, это же прекрасно – увидеть, чем все закончилось. – Я бы хотела, чтобы Лондон стоял вечно. – На Земле есть только один Вечный город, Беатрис, только один… И в следующий миг, словно подтверждая его слова, громыхнуло и осветилось желто-оранжево-красным высоченное здание GS. А затем медленно, будто нехотя, стало оседать на застонавшую землю. – Это рухнул небоскреб? – изумилась девушка. – Нет, – спокойно сказал Орк. – Это Лондон рухнул в ад. ///