– Я вчера в интернете посмотрела, ты написала их полно. Ты же мне только про «Дело штабс-капитана» сказала! Так вот я тебе хочу предложить, когда все закончится, давай попробуем книжку выпустить по твоему сценарию? Тонечка ничего не поняла: – Что значит, книжку по сценарию? Ты хочешь, чтоб я написала сценарий к книжке?! – Да нет, – Саша даже очки сняла. – Смотри, есть такая мировая практика. Если фильм имеет успех, по его следам выпускают книгу. Чтоб был не только фильм, но и, допустим, повесть! – Зачем?! – Господи, как зачем! Допустим, ты любишь фильм «Золушка». – Люблю. – А пьесу Шварца, по которой фильм снят, ты читала? – Ну, конечно! Пьеса гениальная, Саш! – И здесь та же история, – неожиданно заключила Саша. – Только наоборот. Людям нравится фильм, но они хотят еще и книжку! Тонечка немного посоображала. – Ты не отказывайся сразу, – продолжала наступление Саша. – Это может быть интересно! Ты же никогда не писала прозу? – Прозу? – переспросила Тонечка. …Она писала. Давно. Первый муж, отец ее дочери, считал себя писателем. Именно считал, потому что на самом деле он был алкоголик, а не писатель. А Тонечка его любила – так, что писала книжки… за него. Выпив, он забывал обо всем, становился почти невменяемым, а очнувшись, верил, что все написал сам. Потом он умер, и она перестала писать «прозу». Слишком тяжело она ей давалась, эта самая проза. – Вот посмотри, – говорила между тем Саша. – У тебя есть сценарий. Допустим, тот же «Штабс-капитан». Считай, диалоги все написаны! Тебе осталось только переделать закадровый текст в… повествование! И все! – Саш, это совсем разные вещи – сценарий и роман. По-моему, это так не работает, переписать сценарий в роман невозможно. – А мне кажется, сработает, – заявила Саша. – Нужно попробовать. Если ты не попробуешь, никогда не узнаешь, возможно или нет!.. – Теть Тонь, вы чего, для киношек сценарии пишете? – удивился шофер Коля. – Небось работка не пыльная! И засмеялся, а Тонечка вздохнула. – А я тебе говорю, нужно попытаться, – продолжила Саша, не обращая на Колю никакого внимания. – Вот ты меня послушай. – Да у меня времени нет, я все время в сценарной работе. – У тебя времени полно, – энергично возразила собеседница. – Ты как раз на карантине!.. Скажи себе, что это просто эксперимент, ты ничего не теряешь. Не получится, значит, так тому и быть! Но вдруг?.. Тонечка засмеялась. Должно быть, Саша Шумакова руководила на своей работе неспроста, ее ласковая настойчивость была убедительна. И говорила она как-то так, что Тонечке захотелось попробовать, а вдруг правда получится! – Ну? – подбодрила Саша, следя за ее лицом. – Попробуем? – Давай, – сказала Тонечка. – Попытка не пытка. Саша кивнула, вид у нее был такой, словно она сделала большое дело, – например, уговорила маститого писателя на создание нового шедевра! Тонечка не была маститым писателем, но торжествующая Сашина улыбка ей польстила. …Ох, не зря она работает в самом крупном российском издательстве и издает нобелевских лауреатов!.. В Твери чувствовался Первомай – плакаты, предупреждавшие об опасности вируса, чередовались с поздравлениями горожанам. На плакатах с поздравлениями неизменные гвоздики и звезды салюта, как на конфетных коробках. На плакатах с предупреждениями красные буквы СТОП, люди в масках на фоне капельниц. Новая реальность. Племянница старой княгини жила в сталинском доме напротив драмтеатра. Коля высадил Сашу и Тонечку и сказал, что будет ждать на стоянке за театром. Они вошли в подъезд, залитый пыльным солнечным светом, и стали подниматься по лестнице. – Маски! – спохватилась Тонечка. – И перчатки, боже мой! Они остановились и принялись сосредоточенно напяливать средства защиты – вот как к ней привыкнуть, к этой новой реальности?! – Они тут почти все без масок и перчаток, – пропыхтела Саша. – У них порог заболеваемости ниже, – тоном знатока сообщила Тонечка. – Специальный режим не вводили, только предприятия все позакрывали, где люди могут друг от друга заразиться. Из квартир на площадку доносились громкие голоса и музыкальные фразы из старых фильмов – жители праздновали Первое мая на самоизоляции. – Кажется, здесь, – Тонечка сверилась с телефоном, где был адрес. – Да, точно. Она думала о том, что сейчас нажмет на кнопку звонка, раздадутся переливы, и для тех, кто за этой самой дверью обитает, жизнь пойдет по-другому. Поменяется. Сейчас там, за дверью, еще никто не знает о том, что Лидия Ивановна Решетникова умерла. Им осталось всего несколько секунд незнания. Тонечка решительно нажала на кнопку. Раздались переливы. – Открыто! – прокричали изнутри. – Входите!.. Они посмотрели друг на друга и зашли. В квартире играли на рояле и, кажется, пели. Прихожая была вся заставлена обувью и завешана одеждой – светлый плащ, теплое пальто, облезлая хорьковая шуба, куртки, пиджаки, салопчики. С правой стороны на двери висело концертное платье с блестками, и здесь же, на ручке, пакет с мусором. Из пакета пованивало. Небольшой комодик был густо утыкан безделушками – гномы, собачки, куколки, лошади, обезьяны, змеи – хлам, который, как правило, дарят на Новый год, и его потом непонятно куда девать. Среди пластмассового зоопарка оказалась почему-то бронзовая фигурка балерины, очень искусно сделанная, и старинные часы на деревянном постаменте. – Кто пришел? – позвали из комнат довольно игриво. – Все сюда!.. Саша дернула Тонечку за полу толстовки: – Пойдем!.. Нас зовут!.. В длинном коридоре еще продолжался Новый год – с потолка свисали пыльные гирлянды, на книжные полки кнопками были присобачены елочные шары. В комнате, из которой доносились звуки рояля, оказалось довольно много народу. От неожиданности обе гостьи замерли на пороге. В центре под розовым куполом зажженной люстры был накрыт стол. Тонечке показалось, что вместо скатерти на столе шелковая занавеска, она вся морщилась и шла неаппетитными волнами. На столе теснились лотки со смутными закусками, открытые консервные банки с отогнутыми крышками, разномастные бокалы и разноцветные бутылки. Красавец, сидевший за роялем, пробежал пальцами справа налево, взял широкий аккорд и замер, уставившись на посетительниц. Розовый, упитанный мужчина, сверкая глянцевой лысиной, наклонился к даме в шали, сидевшей вполоборота, и взял ее за плечо. Еще один мужчина, причесанный волосок к волоску, поправил манжеты, повел плечами и спросил пронзительно: – Чему обязаны? – Добрый день, – пробормотала Тонечка, а Саша сказала: – Нам нужна Наталья Сергеевна Батюшкова. Мы правильно пришли? – Если вы из больницы, выметайтесь, – велела полная дама и поднялась. Шаль свешивалась у нее с одного плеча. – Я вас не вызывала! – Мы не из больницы! – вскричала Тонечка. – Мы из Дождева. К Наталье Сергеевне. – Из какого еще Дождева?! – возмутилась полная дама. – Не морочьте мне голову! Вас прислали из больницы. Имейте в виду, никаких тестов на вирус я сдавать не собираюсь! Это заговор! Под видом тестов вы заражаете людей! Специально! – Никого мы не заражаем, – попыталась оправдаться Тонечка, но тут Саша Шумакова взяла все в свои руки. – Вы Наталья Сергеевна? – обратилась она к даме очень строго. Та кивнула. Саша помедлила, сняла с одного уха маску и сказала так же строго: – Лидия Ивановна Решетникова ваша тетя? – Да вам-то что за дело? – перебил причесанный волосок к волоску. – Что вам нужно? Дама во все глаза смотрела на Сашу. Татуированные широкие брови у нее поднялись так высоко, что казалось, еще движение, и они окажутся на затылке.