– Ты похож на римлянина, – сказала Саша. – На римскую статую. – А ты на языческую царицу. И они опять замолчали. Она странно себя чувствовала, словно после наркоза, когда в глазах еще двоится и плывет, но возвращение уже осознается. Она словно возвращалась из параллельного мира, и ей не слишком хотелось в этот, привычный. Она зашевелилась, села и обхватила колени руками. Он попытался заправить волосы ей за уши – из этого ничего не вышло, их было так много, и они не желали слушаться. Она рассматривала его, и от ее взгляда ему становилось щекотно. – Как ты живешь? – спросил он. – Расскажи мне. Саша задумалась. – Калибрую прицелы, – сказала она в конце концов. – Чтоб не промахнуться. Бизнес – это отчасти как на войне. Чтобы выжить, нужно все время отстреливаться. – Ясно. – А ты как живешь? – Думаю, – сразу же ответил он. – То есть в основном думаю. Езжу в экспедиции, там тоже думаю, но на раскопках полно физической работы. Отстреливался только от расхитителей древностей в окрестностях Чичен-Ицы, на Юкатане. – Это же какой-то знаменитый древний город, да? – О да. Политический и культурный центр народов майя. В тысячу сто семьдесят восьмом году его разорил Хунак Кеель. – Наверное, странно так много знать о древних городах и людях. – Интересно, – поправил он. – Ну, и странно, конечно, тоже. Редко, когда мне совсем не хватает денег, я вожу туристов по каким-нибудь хитрым маршрутам. В пустыню к берберам или в Непал. И всякий раз меня удивляет, что люди так… ленивы и нелюбопытны. И ничего не хотят знать о своем прошлом. – Может быть, они не всем нужны? Знания о прошлом? – А как тогда калибровать прицелы? – спросил он. – Чтоб не промахнуться в будущем?.. Она посмотрела на него. Он продолжал: – Воевать имеет смысл, когда знаешь, в какую сторону воюешь. Саша усмехнулась: – Пока будешь раздумывать, в какую сторону, тебя непременно пристрелят. – Возможно, – согласился Федор. – У меня есть лед и первоклассный шабли из мужниных запасов. Хочешь? – У тебя есть муж? – Бывший, – сказала Саша и поднялась. – Винный погреб достался мне в наследство. – Если бывший, то хочу. Они сидели голые на полосатом коврике, пили шабли и ели сыр. Возвращение из параллельного мира оказалось нелегким. – Сколько тебе было лет, когда дядя тебя нашел и забрал к себе? – Десять. – Совсем маленький. – Я не люблю об этом вспоминать. – Ты теперь остался совсем один? После того как они оба умерли? Он посмотрел на нее. – Я пока не знаю, – сказал он. – Может быть, и нет. Она вдруг испугалась. …Может быть, и нет – это было сказано о ней. А она, оказывается, ничего о себе не знает! Она хотела его и заполучила, но зачем он ей нужен? И нужен ли?.. И как ей приложить к себе Чичен-Ицу и снега Килиманджаро?.. Вероятней всего, они никогда не попадут в ее прицел!.. Об этом никак нельзя думать, сидя голой на ковре рядом с мужчиной, похожим на древнего римлянина, и попивая вино со льдом, и она перестала думать. Это она умела! – Твоя мать назвала меня Шурочкой, представляешь? Я сказала, что меня зовут Александрой, и она стала обращаться ко мне Шурочка! – Меня она чуть было не назвала Фабианом, ты же знаешь. Она перебралась на его сторону коврика, уселась так, чтобы прижиматься к нему спиной, взяла его ладонь и стала изучать линии. Ладонь была крепкой. Линии четко вырезанными. Саша ничего в них не понимала. – Почему она сдала тебя в детдом? Федор вытащил руку и поднес к ее губам свой бокал. Она отпила немного. – Ей все мешают творить, – сказал он. – Она же актриса! А тут какой-то ребенок, его кормить нужно, одежду покупать. Ключ от квартиры выдавать, а у нее, допустим, поклонник в спальне!.. – И такое тоже было? Он усмехнулся: – Еще как было. Я иногда не мог попасть домой часов по пять-шесть. На лестнице сидел и читал про археологию, мне уже тогда нравились всякие раскопки и древности. Саше стало нестерпимо жалко – не этого, похожего на римлянина, а того, маленького, который сидел на площадке. Так жалко, что слезы подступили к глазам, хотя она никогда не считала себя сентиментальной. – Меня всегда растили тетя и дядя, но потом они уехали, и Наталья Сергеевна не разрешила им забрать меня с собой. Она тогда в очередной раз поссорилась с тетей. – Она говорила, что дядя ее обожал. – Дядя Филипп ее терпеть не мог. Но он был очень интеллигентным человеком, а она по глупости принимала вежливость за доброе отношение. Он никогда ей не хамил и не делал внушений, хотя, наверное, стоило бы. И она до сих пор уверена, что дядя ее любил. – А почему они тогда поссорились? Федор глотнул вина. – Наталья Сергеевна считала, что тетя и дядя должны оставить ей свою московскую квартиру, чтобы она получила прописку и работу в столичном театре. Тогда без прописки нельзя было устроиться на работу. – Я знаю. – Тетя отдала бы в обмен на меня все, что угодно, но квартира была мидовская! И уж ее никак нельзя было отдать Наталье Сергеевне! Как и особняк на Ленинских горах. – Ничего себе! Был и особняк на Ленинских горах? – Да, на нынешней улице Косыгина. Там сплошные госдачи. Тетя старалась мою мать… подкупить, как я потом понял. Дарила ей подарки, водила к своим портным и в «Березку» на улице Горького. Но Наталье Сергеевне всегда было мало! Купить ее любовь или расположение нельзя просто потому, что она не знает, что это такое. – А почему ты ее опозорил? Она сказала, что ты ее погубил, и мы с Тонечкой решили, что ты сидишь в тюрьме. – Я должен был стать певцом или артистом. В общем, знаменитостью. И обеспечить ей «место под солнцем», как она выражается. Чтобы она служила по меньшей мере во МХАТе, а лучше в Вахтанговском, и чтобы ее приглашали в разные телевизионные программы, как Татьяну Доронину. Вместо этого я окончил университет и вожусь на помойках с черепами. И даже хуже!.. Еще работаю прислугой, нанимаюсь к людям за деньги, чтобы показывать им помойки и черепа. Зачем ты спрашиваешь?.. Она вывернула шею и цапнула его за ухо. Он охнул. – Мне хочется немножко тебя узнать, – проговорила она нежно. – Я ничего о тебе не знаю. – По-моему, ты знаешь обо мне даже слишком много. Шабли тому виной, или полосатый коврик, или то, что они сидели голые, прижавшись друг к другу, только Саша вдруг раздумала возвращаться в реальный мир из параллельного!.. …В конце концов – зачем?! Время есть. Хоть оно и выделывает странные кульбиты, петляет и путает следы. Секунды растягиваются в вечность, возникают странные конструкции пространственно-временных континуумов, внутри которых все не так, как здесь, в реальном мире.