– Сегодня. – Куда?! – Туда, – и Тонечка махнула рукой в сторону берез над ручьем. – А что? Там тоже красиво. Родион ничего не понял. Он привык к тому, как они жили все это время – ничего друг от друга не скрывая и понимая один другого даже немного больше, чем хотелось. Он точно знал, что мачеха его не обманывает, разве только по пустякам. И он сам, обманывая ее, был уверен, что она догадывается об обмане и словно разрешает ему его, заранее прощает. А тут такие новости! – Тоня, – сказал он и взял ее за руку, – что такое, а? Зачем нам уезжать? Папа только что приехал! – И спросил с ужасом: – Вы что, поссорились, да? Тонечка погладила его по голове. Ей было неловко перед ним. – Ничего мы не поссорились. И вздохнула. Родион заподозрил самое худшее, хотя что может быть хуже родительской ссоры!.. – Бабушка заболела? – спросил он, замирая. – Или дед?.. …Больше всего на свете ему было нужно, чтоб все оставалось так, как сейчас. Чтобы его новой – семейной! – жизни ничего не угрожало. Чтобы родители не ссорились, Настя не ругалась, Данька не терял паспорт и зачетку, а бабушка Марина и дед Андрей были бодры и здоровы! Тогда он, Родион, может немного передохнуть. В детдоме он жил словно все время в обороне, хотя на него никто особенно не нападал, и ребята были хорошие, дружные, но… какие-то другие, не такие, как он сам, по крайней мере ему так казалось. Все мечтали только об одном – разбогатеть. Даже лучший друг Вовка и тот строил планы, как он, такой, закончит школу, потом колледж, а когда из армии вернется, откроет «с пацанами» автосервис и накопит на подержанную «бэху», и на этой «бэхе», такой, приедет в детдом, а Маргарита Николаевна, директриса, выбежит на крыльцо, а он, такой, ей скажет: «Садитесь, Маргарита Николавна, покатаю!» Все девчонки рвались в Москву, чтоб стать там певицами или модными блогершами и выйти за богатого. Никто ничего не любил… делать. Родион любил рисовать, и ему с этой страстной любовью было неловко среди остальных, занятых мечтами о деньгах. А в новой семье он отдыхал на полную катушку – рисовал, его все хвалили и говорили, что у него талант, уроками он ловко манкировал, ну, так ему казалось, и за все отвечали взрослые – Тонечка и отец, а Родион ни за что не отвечал, и это было просто прекрасно. И ему очень хотелось, чтобы так продолжалось всегда. Ну, если уж нельзя всегда, то хотя бы подольше. А если они поссорятся или заболеют, жизнь в раю претерпит изменения, от которых Родион заранее приходил в ужас. – Тоня! – повторил он и подхватил на руки Буську, вот кто никогда не претерпит никаких изменений! – Что у нас случилось? Тонечка вздохнула. И решилась, хотя муж велел без творческих идей и внезапных озарений!.. – Родион, мне кажется, я знаю, кто убил старую княгиню, – Мальчишка вытаращил глаза, и она продолжала торопливо: – Вполне возможно, что это убийство по неосторожности, но все равно убийц нужно выманить и задержать. – Как?! – Папа придумал как. Наша задача – дождаться его. Он вернется, заберет нас и отвезет в «Капитанскую бухту». Туда, где Саша. Преступники подумают, что мы все разъехались, ни одной машины нет, и опять полезут в дом. – Почему полезут? Тонечка вздохнула, на этот раз сердито. – Потому что я сказала майору Мурзину, что сокровища старой княгини в подполе! Ну, мы с папой придумали так ему сказать. А он, я думаю, и есть главный преступник! Это он мальчишек на кражи наладил. – Каких мальчишек? – Нашего Колю и его приятеля из ветеринарной аптеки. Помнишь? Родион кивнул. – Но пока что это все только мои догадки, а как вывести их на чистую воду, придумал папа. Он вернется из «Капитанской бухты» вместе с Федором, они устроят засаду и поймают бандитов в доме старой княгини. Если они опять явятся, конечно. – А я? – спросил Родион, и лицо у него стало суровым. – Меня не берут в засаду? – Пф-ф-ф! – фыркнула Тонечка. – Ты же знаешь своего отца! Я боюсь, что он и Федора не возьмет в засаду! Он же бывший военный разведчик! Все сделает сам. – Тогда я точно должен ему помочь. – Ты и я не должны ему помешать, вот что. Поэтому мы оба делаем то, что он говорит. Однако Родион не был согласен с такой постановкой вопроса, разразился диспут о чувстве долга и заодно о возрасте – Родион не так уж мал, чтобы его не брали в засады! – и Тонечка начала горячиться и уже пожалела, что все ему рассказала, но тут приехал Герман и моментально остановил переполох в курятнике. – Тоня, ты готова? Родион, где твой рюкзак? – Зачем мне рюкзак, мы же вечером вернемся! – А если утром вернетесь? Тоня, ты что, не собрала его?! – Собрала, конечно. – Берите собаку, а я возьму вещи. Он посмотрел на семью. У обоих вид был деловой и немного напуганный. Ему стало смешно и жалко их. – На улице, – заговорил он, чтобы отвлечь их игрой «в детектив», – можно громко разговаривать и весело смеяться. Чем веселее и громче, тем лучше. Тонечка заперла дверь на террасу, и они все вышли через парадное крыльцо. В полном молчании. – Тоня, – громко и весело сказал Герман, – ты компьютер забрала или оставила? – У меня ноутбук, – откликнулась Тонечка с недоумением, – как будто ты не знаешь! Ты же мне его на день рождения подарил. За сто миллионов! – Так забрала или оставила? – продолжал веселиться муж. – Конечно, забрала! – наконец сообразила Тонечка. – Я должна работать! – Вот и хорошо! Родион, а ты захватил альбомы? Они забрались в машину – высокую, как танк, – и Родион сказал хмуро: – Пап, это нечестно. Ты будешь преступников ловить, а я в альбоме рисовать? – Никого ловить я не буду, – откликнулся отец, выруливая на пустую Заречную улицу. – Если Тонечка права, гопники явятся за добычей, мы их накроем и отправим в Москву. Серега Мишаков обещал помочь, персональный транспорт за ними прислать. – Подполковник Мишаков? – спросила Тонечка. – Он же в Нижнем служит! – Его обратно в Москву перевели. С повышением. Он теперь полковник. – Но ведь их нужно как-то… схватить, – пробормотал Родион. – Нет, – отрезал отец. – Не нужно хватать. Они обыкновенные ребята, ну, если мы все правильно понимаем. На них прикрикнуть построже, и достаточно. Не рисуй себе никаких романтических картинок. Сцены из боевика, как Тоня их сочиняет, уж точно не будет. До «Капитанской бухты» добрались в два счета – надувшийся Родион, серьезная Тонечка и невозмутимый Герман. Ворота стояли нараспашку. За воротами маялась Саша Шумакова. Одета она была как-то странно – в футболку и толстовку, которые болтались на ней, словно внутри была пустота, и брезентовые штаны, завязанные на поясе бельевой веревкой. Как только британский гиппопотам вполз за забор, Саша кинулась к нему. Тонечка еще только открывала дверь, а она уже заговорила: – Тоня, нельзя, чтобы Федор… этим занимался! Правда! Я не знаю, давайте лучше полицию вызовем, а?.. Он же в тот раз сказал, что, если найдет преступника, убьет. Он и убьет. Тонечка оглянулась на Германа. Саша была в отчаянии. – Александр Наумович, вы поймите! Тетя для него была самым близким человеком! Он же правда за нее убьет. И что тогда будет? – Вы не волнуйтесь, – сказал Герман. – Никто никого не убьет. – Да вы же не знаете подробностей! Он убьет, и его посадят в тюрьму навсегда! А это тоже убийство, он там погибнет! Я прошу вас, остановите его! – Тише, – быстро сказала Тонечка. – Вон он идет. – Здравствуйте, Антонина, – сказал подошедший Федор Петрович. – Я сегодня говорил вашему мужу, как ему с вами повезло. – Я соглашался, – вставил Герман. – Ну что? Поедем? – Федор, – грозно проговорила Саша, – я прошу тебя. Он посмотрел на нее. Герман усмехнулся. – Я проконтролирую ситуацию, – пообещал он Саше. – Так будет лучше, точно вам говорю! И Саша словно отступила – поверила.