— Пока да. — Вот и служи, не обращая внимания на остальных. — Вяземская усмехнулась. — Они поговорят, поговорят, и забудут — понимают же, что тебя пошлют туда, где остальные не справятся, или справятся только с потерями. Я тебя предупредила, так что на Васю и остальных не обижайся! Феофан, кстати, как и Воробей, к тебе у Смолова на «подбор» просились, но я тебе ничего не говорила. — улыбалась она. — А ты? — хмыкнул я. — Я вообще у тебя, можно сказать, первой на «подборе» была, Лёшка! Повторить совсем не против. Но на меня хотят девок этих новеньких повесить, будь они неладны! — Вяземская нахмурилась. — Даже штаб-ротмистра обещали на днях присвоить… Я вытянулся и тихонько рявкнул: — Поздравляю, госпожа штаб-ротмистр! — Рано, курсант! — хмыкнула она. — Вольно! Пошли уже, Леська заждалась, наверное. Расположившись в гостиной нашей звезды, мы открыли очередную бутылку вина. — Вика, а может ты здесь поживёшь, пока я на гастролях? — спросила, как бы между делом, у Вяземской Алексия, а я поперхнулся вином. — За Алексеем, заодно, присмотришь… — Как вариант. — кивнула Вика с улыбкой, с огромным удовольствием колотя меня по спине. — Тотальный контроль за вьюношем нашим, со взором горящим, установить не обещаю, но сделаю всё, что смогу, Леся! — Спасибо, подруга! — поблагодарила хозяйка квартиры. — Э-э-э… — начал я приходить в себя. — Молчи! — в один голос воскликнули девушки. А какой у меня был выход — только смирится. Да и льстила, в конце концов, такая «трогательная забота» моему самолюбию. И я решил поменять тему, а то мои красавицы ещё что-нибудь, не дай бог, придумают: — Мы с вами Сашку Петрова совсем забыли в Сочи пригласить. — Точно! — хлопнула себя по лбу Леся ладошкой. — Как же неудобно получилось! Лёшка, звони ему, но не говори, что мы про него совсем забыли. Действительно, получилось очень некрасиво! Было стыдно не сколько перед другом, а перед собой. Может прав Прохор? И мне новый статус, бабки и самолёты в голову ударили? Надо срочно исправлять свои ошибки. — Сашка, ты ещё не спишь? — спросил я, услышав «Алло». — Готовлюсь ко сну, твоё высочество! — это прозвучало как издёвка, особенно в контексте моих мыслей о себе, но было понятно, что мой друг меня просто троллит. — Что хотел, Лёха? — Не я хотел, Саша, а Алексия. Сейчас ей трубку дам. — Привет, Александр! Как дела? — поинтересовалась девушка. Выслушав ответ, сказала. — Хочу тебя на свой концерт в Сочи пригласить в эту субботу. Понимаю, что неожиданно. Отдаю трубку обратно Алексею, он тебе всё остальное расскажет. — она вернула мне телефон. — Саш, так получилось, что у меня теперь есть самолёт. Два часа, и мы в Сочи. У Пожарских в Мацесте поместье есть, так что с жильём проблем не будет. — Ну, вы даёте! — сказал Петров. — Конечно же, я согласен! А покупаться в море успеем? — Всё успеем, Сашка! До пятницы с тобой свяжусь, обговорим подробности. Спокойной ночи! — И тебе… Неспокойной! — хмыкнул он. — Пока! — Я так понимаю, что всё хорошо, он согласен? — улыбалась Леся. — Да. — кивнул я. — Отлично. Я, кстати, со своей девочкой переговорила насчёт Александра. — продолжила она. — Та согласилась, да и денежка вышла совсем невеликая. У Прохора возьму, не переживай. — успокоила она меня. — Вика, проследишь, чтобы Петров не отказался от подарка? — Уж будь уверена, не откажется! — хмыкнула Вяземская. — Прослежу! И вообще, Леся, тебе не кажется, что наш с тобой подарок засиделся? Вино вон пьёт, комплиментов нам, таким красивым, добрым и замечательным, не говорит, в то время, когда мы устройством личной жизни его друга озабочены? А-а? — И то верно, Вика! Что будем делать с подарком? — А что с такими подарками делают? Разворачивают и смотрят, к чему бы приспособить… * * * — Прохор, поможешь Леське самолёт подобрать? — именно такой фразой началось наше общение с моим воспитателем, когда я зашёл в свою квартиру утром в среду. — Ты, Лёшка, совсем берегов не видишь? — он отставил в сторону чашку. — Самолёт — это тебе не банка горошка для салата, не машина, которую ты подбираешь исходя из того, куда едешь! И даже не марка Калашникова, подходящая для той, или иной операции! Это самолёт, Лёшка! В которых я совсем ничего не понимаю! — Ты чего завёлся-то? — усмехнулся я. — Здесь же всё просто — узнай сколько народа будет летать, будет ли с ними аппаратура, или она перемещается по железке, другие там какие вопросы… Логистика, короче. — Какая ещё логистика, Лёшка? Ты издеваешься? — Прохор действительно начал нервничать. — На понятном тебе языке это называется «обеспечение». Не умеешь сам… обеспечивать — найди людей, которые умеют. Кто мне говорил, что я второе лицо в порядке наследования целой Российской Империей? А ты, на секундочку, мой любимый воспитатель! — решил я «подсластить пилюлю». — Вот и будь добр соответствовать этому высокому званию! Крыть было нечем, и Прохор так и замер с уже готовыми сорваться с языка очередными отмазками. — Есть, соответствовать, твоё Императорское высочество… — кивнул он грустно. — В сковородке омлет, на столе бутерброды. И как же было спокойно в Смоленском имении! Ворвавшаяся в квартиру Вяземская ополовинила мой омлет и прихватила с собой пару бутербродов — она, видите ли, уже опаздывала на службу. Следующей появилась Леся, которая плотно взяла Прохора в оборот именно насчёт самолёта, а я спокойно направился в Университет в сопровождении уже пары других полицейских. Долгорукие и Юсупова уже были на месте. Поручкавшись с улыбающимся Андреем, я протиснулся, как ни в чём небывало, на «своё» место между девушками. — Привет, красавицы! — поздоровался я. — Мы с тобой не разговариваем! — отвернулась Инга. — Что за детский сад? — ничуть не расстроился я, встал, пошёл обратно и сел рядом с Долгоруким, с другой стороны от девушек. — Как дела, Андрей? — Нормально. — улыбался он. — Но по дороге домой будет хуже… Судя по настроению наших красавиц, злость свою они выместят на мне. — Ничем тебе помочь не могу. — я сделал вид, что сочувствую ему. — Кстати, сегодня вечером с наследником Голицыных играю. — и рассказал Долгорукому подробности телефонного разговора. А в остальном повторилась история понедельника — Юсупова с Долгорукой меня игнорировали, вернее игнор был взаимным, а Шереметьева в кафе опять пыталась всех помирить. В один прекрасный момент мне всё это надоело, я со всеми попрощался и направился домой. * * * — Всё, о прежних отношениях с Пожарским можете забыть. — кинула Шереметьева подружкам, глядя на выходящего из кафе молодого князя. — Перегнули вы палку. Ему теперь на нас откровенно плевать! — И ничего мы не перегнули! Мы его воспитываем! — возразила ей Долгорукая. — Это тебе Инга так сказала? — хмыкнула Анна. — Можешь, Наташка, даже не отвечать. А теперь послушайте меня. То, что Пожарский постоянно вам уступал, совсем не означало то, что им можно вертеть, как вам вздумается! Делал он это из вежливости и нежелания идти на конфликт. Ему с вами ещё учиться. Помните ту запись из бильярдной? — Юсупова с Долгорукой кивнули. — Видели, а выводов не сделали — он терпел, терпел, а потом… три гвардейца в реанимации! А прошлоё твоё выступление, Инга, ничему тебя так и не научило. Думаешь, и в этот раз просто извинишься, и всё? Алексей тебя даже простит, из вежливости. А прежнего общения всё равно не будет! Следующее. Что вы знаете о личной жизни Пожарского? — она оглядела подружек, и остановила свой взгляд на Долгоруком. — Даже Андрей, с которым Алексей приятельствует, ничего нового сказать не может! Мы совсем о нём ничего не знаем, а в прошлый четверг так вообще что-то произошло, пол города на ушах стояло! А вы со своими вопросами к нему лезете! Он, опять же из вежливости, пытается всё перевести в шутку, а вы, две дуры, лезете в бутылку! Повзрослейте уже! Это не Лицей! А Пожарский — не ваша игрушка! Юсупова сидела с ничего не выражающим лицом, Долгорукая, казалось, вот-вот заплачет. — Аня дело говорит! — серьёзно сказал Андрей. — Похоже, Алексею и вправду надоели ваши капризы. И знаете, что самое печальное? Они даже его уже не раздражают… Как сказала Аня, ему просто наплевать. — И что делать? — спросила Наташа. — Долгорукая, соберись! — внезапно вмешалась Инга. — Где твоя гордость? Я один раз уже извинилась перед этим Пожарским! Больше унижаться не буду! Пошли уже, нечего тут нюни распускать! Ты же видишь — эти двое тоже против нас! Когда Инга и Наташа вышли из кафе, Андрей сказал Анне: — Правильно ты их дурами назвала, ничего со времён Лицея не поменялось. Что делать будем? — Поговори с Алексеем, сыграй на его благородстве, пусть не обращает внимания на выходки твоей сестры и Инги. А там посмотрим… — Договорились. — кивнул Долгорукий. * * * Дома со мной отказался разговаривать ещё и Прохор — он с важным видом расхаживал по гостиной и разговаривал с кем-то по телефону, периодически поддакивая и делая пометки в блокноте. Закончив разговор, он кого-то набрал и кинул в трубку — «Зайди». От моей попытки выяснить, чем это таким важным он занят, мой воспитатель отмахнулся, и уставился на дверь, в которую зашла Алексия. — Так, присаживайся! — сказал он девушке, дождавшись, когда она меня поцелует. — Расклад такой. Для твоих целей лучше всего подходит тридцати местный ЯК-42. В нём ты, твой администратор, гримёр, костюмер, два звукаря, два осветителя, восемь человек балета и охрана со всеми вашими шмотками и аппаратурой, разместитесь с комфортом. Техники готовят самолёт, экипаж из Императорского лётного отряда сегодня вечером принимает борт. — Спасибо, Прохор! — заулыбалась Леся, нагнулась к нему и поцеловала в щёку.