Я подумал над словами Прохора, и согласился с ними — лишний резонанс нам только на пользу. Наконец, впереди показался особняк Юсуповых, и я перешёл на темп. — Второй, машина на той стороне дороги — два человека, будка охраны — четыре человека, на территории шарятся ещё трое. — начал перечислять я Прохору. — Остаёшься около ворот, я пошёл. — Удачи! Литые ворота с гербами Юсуповых снёс с одного удара и рванул через небольшую поляну с дорожками и неработающим фонтаном прямо к главному дому. — Первый, твою мать, это не по плану! — услышал я голос Прохора. Отвечать не стал — ко мне приближались трое, судя по всему, именно тот патруль, о котором меня предупреждал Пафнутьев. Рванул навстречу — для моего основного плана было необходимо, чтобы все Юсуповы гарантированно проснулись, лишние жертвы мне были не к чему. Воздушная петля проходит рядом, на маленькие торнадо наплевать, воздушная стена не становится препятствием, — и вот она моя главная стихия — непосредственный контакт! Предполагаемый воевода, побоявшийся продемонстрировать всю свою силу на территории особняка, делает знак двум своим подчинённым, и они бросаются на меня. Два удара в головы в четверть силы валят их на пожухлую травку. — Передашь князю, что если он не извинится, я приду завтра. — Сдохни, тварь! — воевода прыгает ко мне и начинает бить, целясь в голову. А я стою, опустив руки с сжатыми кулаками, и пытаюсь разозлиться. Где-то на территории только сейчас взвыла сирена, окна в главном доме Юсуповых постепенно начинают загораться, времени с момента моего вторжения прошло не больше минуты. Вызываю образ Михаила Куракина с пивной кружкой для создания у себя нужного эмоционального состояния, но мне становится только смешно — он когда пьяный, такой нелепый. Да и этот бланш под глазом… Образ Инги Юсуповой вызывает жалость — бедная влюблённая девочка… Образы трёх офицеров-измайловцев, Харитонова, Паршина и Ильина — отвращение, смешанное с презрением. Те два воеводы, напавшие на меня… Их заставили… Пусть земля им будет пухом! И тут моё подсознание нащупало нужное— из памяти всплыли фотографии той бойни, которую устроили Гагарины в Мытищах. Перед глазами опять встали трупы женщин, детей и стариков, вповалку, друг на друге, в разных позах… Перерезанные горла, неестественно вывернутые конечности, вспоротые животы, и везде кровь, кровь, кровь… Обида, жалость, отвращение, несправедливость, гнев — все эти чувства перемешались в адскую смесь, вставшую комом в горле. Я повернулся к дому Юсуповых, отмахнувшись от надоедливого воеводы, и заорал: — А-а-а-а-а-а! Сколько я так простоял, не помню, но в чувство меня привёл орущий голос Прохора: — Первый, блядь, прекращай! Ты их там всех убьёшь! Меня даже здесь достало! Ещё и полиция прикатила. — Возвращаюсь. — ответил я, даже сквозь шлем слыша истошные женские визги и мужские крики со стороны главного дома. «Значит не всех убил…» — попытался я себя успокоить. Прохор ждал меня у вывороченных ворот, а из-за кирпичной стены были видны всполохи полицейских «люстр». — С теми двумя в машине я разобрался, с охраной на входе тоже. — отчитался он. — Смотри. — он выглянул за стену, а я последовал его примеру. Полиции, по моим ощущениям, было много, больше тридцати человек. Слева от ворот, куда нам и надо было отходить, стояло около десятка обычных патрульных машин с полицейскими по бокам, а вот справа было всего три экипажа. — Проскочили. — пояснил Прохор. — Останавливать не стал. Люди на работе. А то потом генерал Орлов претензии бы начал предъявлять. — Первый, Второй! — услышали мы голос Пафнутьева. — Уходите! Полицейский спецназ на подходе. Пробок-то в городе по вечернему времени нет. — Скоро будем, Третий. Выдвигаемся. — ответил ему мой воспитатель, и добавил мне. — Вперёд! И без эксцессов! Мы выскочили из-за стены и рванули налево, в сторону 1-го Зачатьевского переулка. Полицейские разбираться не стали и открыли без предупреждения по нам стрельбу. Не обращая на это всё внимания, мы перепрыгнули машины и рванули вниз по Курсовому переулку. Через минуту уже садились к Пафнутьеву в машину. Всю дорогу молчали, и только когда заехали в гараж, я обратился к сотруднику Тайной канцелярии: — Виталий Борисович, вы бы не могли по своим каналам узнать?.. Я там никого не убил? — Раньше про эту херню надо было думать! — рявкнул Прохор. — Весь план похерил, выябн…ться захотел! А теперь узнавай ему! — А что случилось, Прохор? — спросил спокойно Пафнутьев. — Алексей Александрович у нас у всех случился! Который сейчас пойдёт в тёплую постельку и не будет спать до самого утра, мучаясь вопросом, а не убил ли он кого! Ведь задницей чуял, что ты, Лёшка, что-то мудришь! Свободен! — он указал мне на дверь. — Видеть тебя не хочу! Я вышел из машины и понуро направился к лифту, признавая, что Прохор в очередной раз абсолютно прав… * * * В поместье Юсуповых все отходили от пережитого страха — сначала был слышен какой-то глухой металлический звук, как выяснилось позже — это снесли ворота, потом сработала сирена, а следующие, о чём все хотели забыть, был первобытный УЖАС! Практически вся обслуга Юсуповых, за редким исключением, попадали без сознания, а сама семья им тихонечко завидовала — благодаря доспеху ужас был не так насыщен, зато терпели они его гораздо дольше. У Инги, внучки Главы Рода, случилась истерика: — Я знаю, это Пожарский меня убивать пришёл! — заорала она после всего пережитого, забилась в угол своей комнаты и разрыдалась. Отцу с матерью, при поддержке остальных родственников, стоило огромных усилий утихомирить девушку, уговорить снять доспех, вколоть ей успокоительное и уложить спать, после чего уже жена Наследника устроила своим родичам истерику по поводу необходимости принесения извинений Главой Рода этому монстру Пожарскому, с последующей выдачей за него замуж бедной и измучившейся дочурки. — Любовь зла! — закончила она свою гневную речь. — Полюбишь и… Пожарского! Видеть вас, Юсуповых, не хочу! — и удалилась в комнату дочери. Юсуповы же задумались над словами будущей княгини. Больше всех повезло охранникам на воротах, включая сидевших в машине на улице, и подручным воеводы из патруля, которых просто избили, и они ничего не помнили. А больше всех не повезло воеводе, которому оказали первую помощь, кое-как перевязали и аккуратно принесли в кабинет к Главе Рода, где, помимо него, в слегка подавленном состоянии находились старшие родичи мужского пола. Все эти три дня, прошедшие с такого фееричного «выступления» внучки на вечеринке Малого Света, князь Юсупов напряжённо искал выход из сложившейся ситуации с минимальными репутационными рисками для Рода. Если с Куракиными решение всех вопросов фактически упиралось лишь в размер компенсации, а войну они пытались объявить только потому, что её надо было объявить для соблюдения приличий, то вот Мишка Пожарский однозначно дал понять, что без личных извинений своему внуку речи о примирении Родов идти не может вообще. Он даже отказался от двойной виры и, как будто издеваясь, не спешил объявлять войну, как сделали те же самые Куракины. Грешным делом, Юсупов очень надеялся на звонок из Кремля с указанием извиниться перед младшим Пожарским, ведь два Великих князя, присутствовавших на вечеринке, поддержали требования ублюдка, а значит Романовы сами заинтересованы в исполнении этих самых требований. В случае такого звонка Юсупов эти самые извинения принёс бы с огромным удовольствием, публично разведя руками, типа, а что я мог сделать, против Романовых не попрёшь… Но телефон молчал, что заставляло князя сильно нервничать. А это сегодняшнее выступление младшего Пожарского? После такого уже впору самим Юсуповым объявлять войну Пожарским! Но вот как на это отреагируют Романовы? Да и общество, по слухам, на стороне этого сраного мстителя… Что бесило ещё сильнее! — Я сердце вырву этому тварёнышу! — бушевал князь Юсупов. — Удушу ублюдка! Каждую жилку вытяну! Он будет долго сдыхать! Вертел я его «гнев»! Придти ко мне в дом, как какой-то разбойник с большой дороги, натворить делов и слинять! У него даже храбрости не хватило, чтобы в открытую явиться, и потребовать свои сраные извинения! Думает, я это просто так оставлю? Что он там тебе, Витя, сказал? — Что если вы, Ваше сиятельство, не извинитесь, он завтра придёт. — еле ворочая языком прошамкал контуженный «гневом» воевода, с трудом удерживавшийся от того, чтобы не провалится в спасительное забытье, — сломанные рёбра дико болели, так же как и сломанная левая рука, на которую и пришёлся страшный по силе удар, как выяснилось, семнадцатилетнего пацана. — Так и сказал? — не поверил князь. — Да, Ваше сиятельство. Юсупов полуистерично расхохотался, а родичи поморщились. — Этот ублюдок ещё меня и предупреждает о своём завтрашнем визите! Что ж… Я подготовлюсь. — Ваше сиятельство, генерал Орлов к вам поднимается… — сообщил появившийся лакей, в глазах которого до сих пор плескался страх. — Твою же мать! Как там вообще полиция-то оказалась так рано? — вслух спросил князь, обращаясь непонятно к кому. — Так работаем мы, Виктор Григорьевич! — отодвинув лакея в сторону, в кабинет уверенно зашёл генерал Орлов Григорий Васильевич, одетый в стильный костюм цвета беж. — Денно и нощно трудимся на благо общественного порядка. Господа! — он кивнул остальным присутствующим и продолжил. — Что у вас произошло? И почему моих людей с территории вашего особняка вытолкали? — тон Орлова не предвещал ничего хорошего, а близость к Великому князю Владимиру, брату Императора, позволяла ему, порой, не обращать внимания на титулы и звания для решения поставленных задач. — Ничего серьёзного, Григорий Васильевич. — улыбка князя напоминала волчий оскал. — Пара каких-то грабителей видимо пыталась дом обнести, да моя охрана хорошо сработала. — Юсупов покосился на лежащего воеводу. — А хотели эти грабители дом обнести в то время, когда вся ваша семья в сборе была, Виктор Григорьевич? Правильно ли я вас понял? — хмыкнул генерал. — Правильно. — кивнул князь. — А ваши люди как здесь так быстро оказались, Григорий Васильевич? Мы никого не вызывали… Не любим, знаете ли, сор из избы выносить… — Да всё просто, Виктор Григорьевич. Недалеко от вашего дома патруль попытался остановить двух подозрительных личностей в камуфляже и в очень интересных шлемах. Сначала те сказали, что идут на Хэллоуин, а в дальнейшей беседе выяснилось, что на самом деле они, я сейчас цитирую, идут бить Юсуповых. — князь после этой цитаты отчётливо заскрежетал зубами, а у его родичей сжались кулаки. — Мои люди попытались произвести задержание, но злодеи оказались не так просты. — генерал глянул с улыбкой на явно избитого человека Юсуповых. — Пришлось вызывать дополнительные силы. И, что характерно, когда эти два злодея прорывались через наше оцепление, не то что люди не пострадали, а даже и техника, хоть по ним очень активно вели огонь. А у вас, Виктор Григорьевич, ворота выломаны самым неприличным образом, вон люди из Рода избиты, да и все остальные какие-то пришибленные ходят, как будто приведение фамильное увидели… Налицо личные мотивы, князь! Так кто это был? Молодой Пожарский? Юсупова аж затрясло при упоминании фамилии ненавистного ублюдка. Но он сделал над собой усилие и гордо выпрямился. — Не знаю. — ответил князь — Это дела Рода. И я вас не вызывал. — Хорошо, Григорий Васильевич. Я ведь всё равно узнаю, кто это был. — кивнул Орлов. — Честь имею! — он развернулся на каблуках и вышел из княжеского кабинета. — Узнает он!.. — сплюнул на ковёр Юсупов. — Завтра вся Москва уже знать будет, если не сегодня! Но я эту тварь всё равно кончу! * * * — Если не знать, что Алексей применил «гнев», ничего особенного в этой записи нет… — Император поднялся из кресла и махнул рукой Пафнутьеву и Орлову, чтобы те оставались сидеть на диване. — Но в архив её надо будет поместить… Как там Витька Юсупов, Григорий? — В бешенстве, Государь! — Орлов позволил себе чуть улыбнуться. — Рвёт и мечет! Люди его Рода, когда мои бойцы на территорию зашли, все в шоковом состоянии были, некоторые так вообще без сознания валялись. Да и полицейским экипажам, которые первые к особняку прибыли, досталось. Но не сильно. — Ладно, Григорий, спасибо, что съездил туда. Можешь быть свободен. — Рад стараться, Государь! — вскочил Орлов, кивнул и вышел из кремлёвского рабочего кабинета Императора. — Теперь твои выводы, Виталий. И сиди уже! — опять махнул рукой хозяин кабинета. — Со слов Прохора, Государь, хорошо знающего своего воспитанника, получается, что с самого начала Алексей Александрович задумывал поступить так, как поступил. А тот план, над которым мы сегодня днём работали, был на самом деле для него запасным. И тут я склонен скорее поддержать Алексея Александровича в его задумке, потому что нам с Прохором совершенно не знакома природа подобных сил, и, соответственно, объективно учитывать их в планировании операций мы не в состоянии. Само сегодняшнее мероприятие я считаю вполне успешным, промежуточная цель достигнута — князь Юсупов, сам того не понимая, уже находится на пути к принесению извинений. Под давлением родичей, прошедших через такое, сделает он это гораздо быстрее. А Алексей Александрович однозначно дал ему понять, что не отстанет. У меня всё, Государь. — Как там, все живы? — поинтересовался Николай.